Разговор (1/2)

Когда Иттоки скинул с плеч рубашку, освобождая тело, шок заморозил Масахиро изнутри. Он хотел было отойти на несколько шагов, но мышцы лишь дрожали. Сетагава не мог оторвать стоп от пола. Он не мог ничего сказать, точно дар речи потерял. Парень закрыл рот рукой, а по телу страх пробегался дрожью. Невыносимо колкой. Нет, он, конечно, слышал про это, и страшные фото видел лишь в интернете, и то, ради интереса смотрел. От нечего делать. Ему казалось, что это фотошоп, грим, человек не может терпеть такую боль… но живот, грудь и плечи Иттоки покрывали глубокие, широкие и хаотичные… . Сетагава все-таки пошел на тренировку, хоть и с опозданием. Вначале чисто из уважения к тому, что сделал Иттоки. Уже потом он поймет всю суть его слов и всю эту важность. И попробует, уверяя себя, что так и должно быть. Интересно, а сколько еще людей перебороли себя так, как Ики. Как только прикрытая дверь зала открылась сильнее, Сойер с тренером это сразу заметили. Как нутром, блин, чуют. Рыжеволосый обернулся, уже предвкушая то, как загоняет обреченного на смерть в муках Таки, и никакой Гин не спасет этого парня. Опоздать на полчаса! Это же невообразимо! Ладно, вообразимо, но если предупредить. Капитана причина бы не сильно волновала, он старался не узнавать ее. Все-таки не для всех баскетбол чуть ли не на первом месте, так что… Но вот когда Сойер увидел в дверях Масахиро, он был ошарашен. Ну все шло так гладко, но нет! Да, он откровенно не был рад его появлению, так как чувствовал, всем своим пострадавшим вчера животом чувствовал, что что-то произойдет. Непременно! Юноша не знал, как реагировать. На него словно исподтишка напали, застали врасплох. Он даже дар речи потерял. Да и Сетагава был в таком же ауте. Он знал, что тут будет капитан, готовил себя к этому, но черт, почему этот парень смог застать его врасплох?! Как в первый день знакомства, как тогда, когда заявился в гости в девять утра, как когда упал в его руки в парке или лег на колени. Стоп, а ведь кровь могла бы остановиться тогда и без прилюдных лежаний! Вот же ж подлый! Сколько блондин помнил их общение, Сойер всегда мог ввести его в шок, поставить в тупик так, что тот упирался лбом о сухую стену. Он был чертовски непредсказуем, но Сетагава привык. Привык ожидать чего угодно и такие действия, последующие удивления уже не были такими… шокирующими? А теперь его очередь, но это явно не то изумление, которое он бы хотел видеть на знакомом, красивом лице. От этого становилось так больно, будто тысячи игл вонзились в сердце. Горько. —?Валите переодаваться, а потом на тренировку,?— раздраженно приказал капитан,?— удвоенную! —?добавил он. Иттоки и Масахиро, переглянувшись, быстро направились в раздевалку, где последний всеми силами старался не коситься на тело парня. А на тренировке все было как всегда: гул мяча, скрип кроссовок, указы тренера и капитана, редкие переговоры, только вот Сойер загонял бедных… бедного Масахиро чуть ли не до полусмерти, хотя Гин и Джиру говорили ему, что хватит на нем отыгрывать свое негодование. Наверное, только те несколько месяцев баскетбола спасли парня от полного изнеможения и тренер сказал Сойеру остановиться. —?Чего это он так? —?спросил у Гина пробегающий мимо Акио. —?Злится. Ты же знаешь, что когда он зол, убивает все живое. —?как-то спокойно, но все-таки с легкой опаской объяснил Судзуки и покосился на Сетагаву, который жадно пил воду из бутылки, отдыхая на лавке. —?Но такого еще не было. —?удивленно заметил блондин и тот глянул на него мельком. —?Год назад, но тебя тогда еще не было. —?спустя секунду кратко ответил он и, сбавив темп, пошел к одной из лавок за водой. —?А что случилось тогда? —?вопросительно наклонил голову вбок Акио. Тем временем Судзуки думал, что стоит после клубного занятия поговорить с Сойером и донести до него то, что он так упорно не хочет осознавать. Даже не принимать. Но только ему это так и не удалось… Когда прошла большая часть тренировки и ребята играли против друг друга, разбившись на две команды, у Сойера вдруг закружилась голова. Все поплыло, зрение расфокусировалось и ноги стали ватными. Тошнота подошла к горлу и парень быстро закрыл рот рукой. К нему тут же подбежали обеспокоенные сокомандники, а он даже не до конца понимал, что происходит и почему все так всполошились. До него это дошло лишь тогда, когда он пришел в чувство из-за мелких капель воды, что брызнули ему в лицо. —?Сойер, а я говорил, что не стоит идти на тренировку! Ты еще не до конца здоров! —?начал тут же причитать Акио, а тот удивленно заморгал глазами, стараясь понять, за что его отчитывают-то. —?Заткнись. —?тут же буркнул Джиру, ударив Саито под бок локтем. Гин покосился на них, а после спросил: —?Ты как? Рыжеволосый пару секунд обдумывал ответ, не понимая, что нужно сказать в такой ситуации. —?Не очень. —?Иди тогда домой,?— приказал тренер, покачав головой. Капитан вроде, а такой бестолковый,?— кстати, проведите его кто-то до дома. Мало ли. Масахиро, ты. —?добавил он спустя миг. Тот изумленно уставился на тренера, потом на Сойера, и снова на тренера. Мужчина вздохнул. —?Ты опоздал, так что это твое наказание. ?Я думал, что усиленных нагрузок хватило, ??— подумал блондин. —?Я для вас как наказание что ли? —?со вздохом спросил юноша, нахмурив брови. Тренер лишь покосился на него. И в итоге эти двое брели до дома рыжеволосого вдвоем. Его родители еще не вернулись, так что Масахиро чисто из вежливости (нет) остался с Сойером, мало ли. Тот и так умирал от бессилия, оставлять его одного?— ну уж нет. Заодно и поговорят, и Сетагава рядом побудет, все-таки он соскучился. Но если бы он ждал первого шага от рыжеволосого?— состарился бы, так что, набравшись смелости и уже в который раз прокручивая в голове то, что хочет сказать или спросить первым делом, блондин начал: —?В последнее время мы редко… общаемся… —?осторожно начал он, заходя как бы издалека, но путь этого разговора уже стал ясен. Сойер чуть отвернулся на подушке, совсем не зная, что ответить другу… или уже не другу? Даже этого он не знал. Юноша глядел на него кое-какое время, а затем продолжил. —?Это из-за моего поцелуя с Коске? —?несильно хотелось ходить вокруг да около. —?С чего ты взял? —?через секунду спросил Сойер, так и не смотря в глаза Сетагавы. —?Это… это же случилось после того случая. После Йокогамы. —?проговорил тот вслух такие очевидные вещи. —?Это еще ничего не говорит. —?пробубнил рыжеволосый, а на щеках показался редкий румянец. Почему-то именно в этот момент так не вовремя перед глазами всплыл миг с их поцелуем, заставляя покраснеть еще больше. Масахиро не знает, и не узнает об этом никогда. По крайней мере, пока Сойер не поймет, почему вкус от столь мимолетного касания губами в тот день ощущает только сейчас, рядом с этим парнем. Да и фиг его поймет. —?Говорит. —?более-менее твердо произнес Масахиро, прожигая Сойера требовательным, ожидающим взглядом. Почему-то ему как можно быстрее захотелось получить ответ. —?Чего ты пристал ко мне с этим, а?! —?повысил тон тот, оборачиваясь на парня и садясь на кровати. Его зеленые глаза горели злостью, что им так не шла. —?Потому что я хочу, чтобы ты рассказал мне это! —?начал срываться блондин. Черт, почему же с этим парнем так сложно? Из-за того, что это он, и никто другой? Потому что непривычно? Но сейчас слова как специально вылетают, но не изо рта, а из головы, подобно птицам. Масахиро ведь уже проходил это! Ну вот, почему же только сейчас вспомнил?! Это было давно?— когда Фукушиге?— его друг?— узнал про поцелуй Сетагавы и Коске в школе. Тогда на него тоже что-то нашло, но тот сразу сорвался, а потом игнорировал. А потом они поговорили чуть ли не в один глоток воздуха. И успокоились. А Сойер молчит, и игнорирует. Молчит… …я тоже молчал, когда хотелось кричать… Эти слова смутным эхом отозвались в памяти Масахиро, в его белобрысой голове, и он с опаской бросил взгляд на запястья Сойера. Точнее на ту их часть, которую видел. Конечно, глупо считать, что если один человек себя режет, то это делает и другой весельчак, но все же… что-то невидимое заставляло ощущать этот страх, что витал рядом также незаметно. Сетагаве нужно было проверить для успокоения души, хоть он и видел тело Сойера. И того кусочка запястья, который попадал под внимательный обзор, ему хватило. И все же… к Шиге… парень не мог провести черту ни между ними, как людьми, ни между собой тогда и собой сейчас. Ситуации были похожи… нет, одинаковы! —?но что-то было не так. Сойер совсем не такой, как чувствительный Фукушиге, либо же это Сетагава слишком изменился. Или рыжеволосый просто гораздо ближе к Масахиро, чем Шиге, так что слова подбирались еще тщательнее, и из-за этого труднее. Тем более блондин с трепетной опаской ждал реакции, ведь сейчас Сойер казался ему почти что бомбой замедленного действия. Тот нахмурился, явно не желая идти на контакт. —?Мне нечего тебе говорить. Это…тебя не касается… я сам справлюсь! —?повысил тон юноша на последней фразе, прожигая Сетагаву гневным взором, глядя прямо в цель, а не как обычно?— мимо. И Сетагава удивился из-за этого. Из-за этого прямого, раздраженного взгляда, наведенного в глаза, как дуло пистолета. Он уже начал сомневаться по поводу кое-чего, что вычитал в интернете… —?Послушай,?— от одного только слова повеяло холодом,?— мне все равно, с кем ты там целуешься и что еще. Я не ревную,?— неправда,?— и я?— натурал,?— выделил он тоном последнее,?— так что мне плевать на… —?тебя? Нет. Сойер понял, что сам себя загнал в тупик. —?так что если ты думаешь, что я влюбился?— Я-НЕ-ПИД-… Хлопок двери. Кто-то пришел. Рыжеволосый нахмурился, жалея о том, что его родители не могли появиться на две секунды позже. А лучше на час. Чтобы все выговорить, чтобы послушать Масахиро, который сейчас был крайне растерянным и не понимал, выдыхать ему с облегчением, или же наоборот,?— такая возможность была. И уже через пять минут Масахиро сводил брови к переносице за дверью дома, каким-то чудом отвоевав свою свободу у матери Сойера, которая успевала дивным образом и отчитывать сына за то, что пошел на тренировку в таком состоянии, и приглашать Сетагаву выпить чаю. Но тот отмазался, сказав, что мама просила его помочь, и его с печалью отпустили; на что отец рыжеволосого, пришедший в одно время с женой, выдохнул. Он не желал никого напрягать, а гостеприимность и чрезмерная разговорчивость его жены иногда раздражала, заставляла чувствовать себя неловко. И вот снова Сойер поставил между ними стену; закрылся, заперевшись на ключ, и только Гин знает, а может даже и нет, когда тот пойдет на контакт. Сетагава фыркнул: ведет себя, как ребенок, ну правда. Масахиро привык опускать руки сразу после первой неудачи. Будто сам этот провал шептал ему прям в ухо: ?Ты не способен это сделать. С самого начала не мог?. Поэтому он больше не искал подход к Сойеру, думал, что не выйдет и в этот раз. И в следующий. И так далее. Но было все-таки страшно: а если они так и разойдутся? Тогда он снова останется один. А как же то, что Сойер говорил в парке — они же сказали, что придут в парк к тому озеру весной, когда зацветет сакура и когда все животные проснуться после зимы.

Нет, Масахиро должен что-то сделать! Та и Сойер тоже. Но уже чуть позже — после тренировочного матча, чтобы ничего особо не мешало тренироваться и играть. Нет, конечно, было два варианта реакции этого парня: либо он все же разберется в себе, утрамбует в голове, выслушав, либо начнет думать еще и еще, путая себя в мыслях. Сетагава еще слишком мало знает Сойера, тем более они никогда не ссорились, но сейчас ему казалось, что более вероятен второй итог событий.

Как бы там ни было, слова Гина про то, что стоит дать время рыжеволосому, немного успокаивали. Если нужно подождать — значит, тот к чему-то придет самостоятельно, и это, возможно, даже приведет к лучшему, а не рассорит.

*** — И как долго ты собираешься убегать? — спросил тихий, полный спокойствия голос. Его хозяин к такому привык. К своему другу и его характеру. — В смысле? — рыжая бровь вскинулась вверх, вопросительно.

— В прямом. Рано или поздно тебе придется сделать выбор. Я говорил уже, нет? — лишь на вопросе ровная интонация небольшой плавной волной колыхнулась в тоне.

Молчание.

— Его пол мужской. — кратко ответил Сойер, потягивая фанту из банки.

— Какой облом. — саркастично добавил Гин с легкой улыбкой, словно тень.

— Моя любовь, как страшный сон. — пропел парень, улыбнувшись. — Что там дальше? — через миг спросил Судзуки.

— Не помню, — тот задумался, — что-то про ?обмажу тебя шоколадом?, сигареты, весеннее солнце в пальцах и поцелуи в подьездах*. — последние слова юноша произнес как-то тихо, завороженно, а сердце застыло при представлении.

Гин вновь улыбнулся на мгновение.

— Ты влюбился. — вынес вердикт он, как судья, с пониманием глядя на друга, утонувшего где-то в своих мыслях и среагировавшем спустя секунду.

Сойер передернул плечами, как всегда зажмурившись: то ли от ночного холода, то ли от смущения. Он уже хотел было что-то возразить, но блондин его опередил: — Сойер, это факт. — отрезал он спокойно, выставив руку в знак того, что не хочет ничего слышать. Знает, что по лицу тот не поймет. Да и не увидит.

Парень лишь нахмурился.

— А может и нет. — чтобы он учился так же упорно, как спорил. Гин тяжело вздохнул, улыбаясь.

— А ты представь, что его заберут. — Судзуки всегда умел предъявлять как ни одно, так другое, такими вот тупиками ведя на верный путь и себя, и других.

— Куда? — Кто.

Парень свел брови к переносице, задумавшись. Представил поцелуй Масахиро с этим Коске, потом еще с кем-то. Потом как кто-то берет его за руку, кому-то он улыбается широко, на выдохе произносит чье-то имя во время секса... На последнем лицо Сойера загорелось, и он быстро закрыл его рукой, отворачиваясь. Несколько капель фанты выплеснулось из почти полной банки.

— Извращенец. — с улыбкой бросил Гин.

— И что? — почти ровно спросил тот. Юноша удивился. И это вместо чего-то типа: ?Замолчи, дурак! Не извращенец я!?

?Сама невинность?, — подумал он и улыбнулся. Забавно.

И как же давно он знает этого парня?

*** Познакомились они потому что однажды, в средней школе, к Гину пристали какие-то местные хулиганы, пытаясь отобрать деньги. Сойер увидел это и вспылил. Встрял в драку, пытаясь восстановить справедливость.

Когда Гин обрабатывал его царапины, тот так и ответил на вопрос ?Зачем полез-то?? ?Ну что ж, тетрадь смерти тебе в руки, бестолковый Ягами Лайт?,** — подумал тогда Судзуки, отмечая еще и то, что у этого мальчишки ссадин и синяков больше, чем у него самого. Вот же ж свалился на голову.

А потом тот просто от него не отставал. Жили они, как оказалось, неподалеку. Вначале эта навязчивость раздражала немного, но вскоре Судзуки пришел к выводу: нельзя изменить — попытайся принять, а если нет — сделать. Так они и подружились. Разные характеры, разные люди.

Гин помнит, как Сойер жаловался на отсутствие чувства юмора у того, а он ведь просто не парился по поводу шуток. Но улыбался, бросал что-то забавное иногда. Вскоре рыжеволосый начал замечать легкие улыбки и смешки. А потом перестал. После аварии. Теперь он никогда не скажет Гину улыбаться чуть шире, и от этого становилось тоскливо.

И первый ?звоночек? по поводу нетрадиционной ориентации был именно из-за этого парня. Просто однажды взгляд зацепили волосы цвета заката. На фоне заката. Как иронично. А потом взор переполз на лицо, на глаза, на улыбку... А Сойер помнит попугая Гина. Желто-серого кореллу. Особенно в нем притягивали красные перья на щечках. Мило.

Всегда вызывало смех то, как Гин наклонялся вниз, когда попугай в который раз пытался приземлиться ему на голову, а после искал место, куда можно сесть. Летал по комнате еще немного и опускался на то, что могло легко упасть: горшок с цветком, чашка с зубными щетками, фигурка персонажа какого-то мультика... или на макушку Сойера. Перьями хвоста в лицо. Или как попугай пищал звуком поломанной кофеварки на всю громкость, а Гин включал рок на полную катушку. Кто бы мог подумать, что этот тихоня, который хмурится от любого громкого звука, обожает рок.

У них вообще с птицей взаимовыгодные отношения были: пока тот кусал кончики прядей густой челки, сидя на плече, Судзуки мог его спокойно гладить, а Сойер часто лез потрогать этот желтый чубчик на макушке кореллы. А потом попугая убили... оказалось, что дверца клетки сломалась и он вылетел наружу, а кот успешно его загрыз. Тогда Сойер закрывал другу глаза, когда тот увидел любимую птицу с поломанными крыльями в зубах у кошки. Он очень расстроился и даже хныкал, скрывая слезы за челкой. С того случая Гин невзлюбил кошек: относился с пренебрежением. Скорее ?нет?, чем ?да?, но Иттоки утихомирил это недолюбие. Кто просил его кошачьи ушки в супермаркете надевать? Сойер даже и подумать не мог, что это получилось так просто.

Еще они помнят, как таскались по магазинам в поисках новой одежды для Сойера, которую тот всегда выбирал до тошноты тщательно, например: эти джинсы недостаточно серые; пошли искать те самые синие стропы под штаны; мне жарко в куртке, но я её куплю.

А потом они ходили по кафе, пекарням и кондитерским, где уже Судзуки, отсидев свое на магазинных диванчиках и пытаясь хоть как-то комментировать все те шмотки, что выбирал друг (хотя он и половину названий этой одежды не знал), искал обновки уже в мире сладостей. А Сойер молча терпел ожидание, так как тот бегал с ним с одного места в другое.*** Гин, прокручивая в голове старые воспоминания, глядел на небо, усыпанное мелкими звездами, будто искристой мукой. Или сахаром.

Перевел взгляд на Сойера, который сделал очередной небольшой глоток фанты. Он нечасто пьет газировку, чаще кофе. И приносит его другим. Просто, чтобы порадовать. Но фанту обожает и все-таки сдерживается, чтобы не пить часто — боится, что надоест.

И только сейчас Судзуки заметил, что цвет этой сладкой воды очень похож на Сойера. Даже характером. Словно его списали с хуманизации фанты.

?Списать его с хуманизации этого напитка. Автор, серьезно? — подумал он с легкой улыбкой. — Интересно, а на что похож я?? ?На арт в интернете?.

— Если будешь долго ждать и бояться, как ребенок, ему это надоест. — напомнил о теме разговора Судзуки, словно еще не до конца вколотил в рыжую голову это сведение.

Тот вздохнул, посомневавшись и помолчав. Минуту где-то, две. Больше может. Обычно, когда Сойер так делал — решал что-то важное. И мог решить это внутри, оставить таиться там, как холод нерастаявшего весной снега, но чтобы прийти в действие — нужно было еще что-то. Это ?что-то? он находил сам. Даже Гин не замечал этой, порой, мелочи.

— ?Мне без разницы, кто это будет, покуда дырка имеется.?! — чуть ли не прикрикнул он спустя время, вводя Судзуки в ступор. С улыбкой, уверенно. Как так можно? Он что, значения слов не понимает, балда?! — Харизмы не хватает, — с тонкой усмешкой добавил блондин, — не кричал бы ты... стоп! — его глаза на миг расширились, — ты все-таки прочел ту мангу, о которой я говорил тебе?! — растянулся в счастливой улыбке он. Нечасто такое бывает. Но все же приятно, когда человек узнает то, чем ты увлекаешься — хоть мельком изучает. Родители Гина никогда такого не делали, поэтому парень особенно ценил это в друге.

И тут этот самый друг понял, что спалился, и дрогнул. — Э-э-э... — отреагируй он по-другому, мог бы еще скрыть.

— А говорил, что не читаешь яой. Девственник-извращенец. — хихикнул блондин, прикрывая рот рукой. — Эй, Гин! Дурак, я не...! — Не извращенец? Или не девственник? — и снова тупик, поставленный этим странным парнем.

— Я тебя сейчас фантой в оранжевый цвет покрашу! — горящий пламенем стыда, пригрозил Сойер.

— А я тебе тыкну предыдущую мангу! — усмехнулся тот, победно рассмеявшись. Тихо, как всегда, но так искренне.

Сойер вспомнил, что в предыдущей яой манге, которую читал Гин (?Три минуты молчания?), были подробные сцены с 18+. И не одна.

— Э-э-э, не-е, — замахал руками тот, готовясь к худшему. — я не готов.