Афина, Эрис (1/1)

—?Будь хорошим мальчиком для меня,?— говорит Эрис, ласково поглаживая земледельца по щеке.Какое-то время он смотрит ей в глаза, зачарованный, а потом оставляет плуг и уходит с поля. Довольная Эрис идет за ним след в след бесшумными легкими шажками, точно летит.Эрис?— крылатый черный вихрь.Дома у земледельца?— жена и дети. Эрис дрожит в предвкушении, кусает губы и блестит глазами.Земледелец разбивает жене голову молотком и сворачивает шеи маленьким сыновьям. Эрис хохочет, глядя на их искаженные ужасом мертвые лица, пачкает руки в крови убитой женщины и лижет ладони. Потом она отпускает разум земледельца, позволяя ему полюбоваться на содеянное. Осознав, что сделал, он воет, как раненое животное, мечется от одного неостывшего трупа к другому.Эрис блаженно улыбается?— она на пике наслаждения. Жертва её дурмана корчится от невыносимой душевной боли, давится рыданиями над своими мертвыми детьми и женой, и его боль питает богиню раздора как влага пересушенную землю?— Эрис вбирает её в себя жадно.Она всегда выбирает благополучные семьи?— разрушать их куда веселее.И боль их в сто крат объемнее, питательнее. Но Эрис всегда мало.Афина ненавидит её за это.А поскольку ненависть Афины возводит удовольствие Эрис до уровня оргазмического, разрушать она чаще всего приходит в её земли.Ей физически необходимо видеть гнев в серо-голубых глазах, любоваться преображенным слепой яростью лицом.Сжатые челюсти, побелевшие костяшки сомкнутых на древке копья пальцев?— Афина становится напряженной как струна, каменной, точно статуя. Эрис радуется, точно маленькая девочка, ей хочется хохотать и хлопать в ладоши, хочется танцевать, потому что ярость сдержанной Афины для неё как родник для измученного жаждой путника, и Эрис черпает из него жадно, ощущая себя как никогда живой.Она подпрыгивает, чтобы повиснуть у Афины на шее, и прижимается к её сжатым губам своими багряными, искусанными до крови в приступах нервического перевозбуждения.Афина не отвечает никогда, сжимает руку на горле и отстраняет от себя. Маленькая Эрис дергается в её железной хватке, не доставая ногами до земли, открывая рот как выброшенная на берег рыба.Маленькая Эрис?— большая катастрофа, и жадные до крови псы под её кожей довольно скалятся, рычат, требуя больше.Больше боли, больше ненависти.Они раздирают её когтями изнутри и воют, прося выпустить наружу пожирающий их огонь, её нескончаемую лихорадку.Афина ломает ей шею, и Эрис падает на землю искалеченной куклой.Паллада хотела бы разорвать её на части, содрать с неё кожу живьем, вытянуть жилы, удобрить обугленную землю сожженных ей деревень её поганой черной кровью. Эрис принесла столько боли людям, о благополучии которых она пеклась, что Афину потряхивает от ненависти.Эрис всегда разрушает жизни тех, кто заслужил меньше всего, обходя стороной достойных кары, и от этой несправедливости, от этой бессмысленной жестокости богини раздора, направленной на сиюминутное удовлетворение жажды крови, Афине хочется стереть её в порошок.Но поддаться своей злобе?— значит уступить Эрис. Убить её?— проиграть. Поэтому Афина титаническим усилием воли давит внутреннюю бурю и отступает от живой катастрофы с по-детски невинным лицом, позволяя той вернуть свернутую шею на место и подняться с земли.Афина уходит, а Эрис смеется истерически, хохочет надрывно, почти плачет, захлебываясь рвущимся наружу огнем, нестерпимой болью.Она знает, что однажды сможет вывести Афину из себя окончательно.И тогда?— тогда Паллада разорвет её на части, смешает с пылью под своими ногами и сплюнет презрительно.И огонь больше не будет сжигать Эрис изнутри, псы не будут скрестись о ребра, разгрызая внутренности, оглушая воем.

Боль закончится. Придет покой.