?Проблемы адаптации? - Винсент, мимолётом Вертебра и сопутствующее общество (1/1)

Некоторые драконы ограничивались письмами — это было гораздо лучше, чем выслушивать их лично. Винсент встречался с таким наплывом курьеров только у самого Крещендо, и то — в редкие сезоны. Столько драконов с разными повестками у его дома пугали. Мало ктодействительно мог причинить вред, но их эмоций было достаточно, чтобы периодически отправлять небесного танцора надолго в прострацию. Поэтому письма — он любил письма. Они говорили молча.Чужие бумаги на рабочем столе в его лаборатории (в подвале; где он делал вид, что отсутствует дома) имели сходное содержание: укор, упрёк и нытьё по поводу того, что ?его дракон/зверь/бесхозный джейлер украл/сломал/потрепал?, нужное подчеркнуть, очередное что-то и хозяева требуют компенсации и ?угомонить дикое существо?. Те, кто не ленился прилететь и поговорить по душам, иногда несли повреждённое имущество или показывали красноречиво замотанную травму алхимику. Травмы, конечно, Винсент лечил, причём бесплатно, а вот поломанные табуретки, столы, стойки и прочий хрупкий декор приходилось компенсировать финансово. Драконы, получившие своё от подавленного танцора, уходя, бросали ему советы вроде: ?Следите за своим драконом лучше?, ?Он же большой, дайте ему пространства!?. Из разряда самых интересных: ?Посадите его уже на цепь!?. Несомненно, были и угрозы. Если бы Винсент и не знал, то уже понял бы, что деньги покупают благополучие куда лучше слов.В такие, пока ещё не ставшие привычными, вечера Винсент клал письма в рядок и искал в них отличия, кроме стилистических, — и то больше для того, чтобы экономить время. Чтобы отвлечься, он пересчитывал остатки своих сбережений. Они скудели с каждым днём. Наверху было тихо и спокойно — джейлер, Вертебра, как он себя сам назвал, совершенно неповторимыми путями донеся мысль до фрустрирующего Винсента, ушёл неторопливой походкой куда-то по своим делам ещё тем вечером.Алхимик хихикнул. Потом засмеялся в голос. Его громкий неудержимый смех испугал и без того запуганное сырьё для ингредиентов в клетках, ютившихся в углу лаборатории.

?Держите его у себя?, — трижды смешно! Серый дракон пару раз влезал в дом маленького танцора, оставив разрушенный интерьер и проломленные доски пола. Огромных усилий стоило игрушечному Винсенту вовремя замечать и пресекать редкие попытки джейлера напасть на других драконов, что было нелегко: древний имел привычку сначала сделать, а потом сформулировать намерение. А ведь алхимик постарался, чтобы соклановцы и клиенты получили уведомление об осторожности.Первое время танцор пытался следить за своим подопечным. Всё было просто, пока новый, непонятный мир настораживал Вертебру — и тот буквально ползал на брюхе по ближайшей опушке, пробуя на запах, зуб и коготь всё неизвестное. Потом джейлер начал уходить в лес, и волнующийся Винсент поднимался в воздух, чтобы присматривать за округой. Со временем вылазки стали дольше и дальше; древний уходил от дома по расширяющейся спирали, исследуя другую территорию. Винсент не понаслышке знал о выносливости джейлера. В конце концов он перестал следить, уверившись, что никто мирно гуляющего Вертебру не обидит, и занялся насущными делами дома — хотя бы ремонтом.

Потом к нему начали приходить драконы. Раздражённые, злые, потрясающие поломанным, покалеченные. Это были ближайшие соседи, и Винсент предупреждал их о диком древнем с неопределёнными повадками в его доме, но он не смог предусмотреть то, что джейлер сам придёт к соседям. Кто-то сходу говорил о степени ущерба и называл цену. Кто-то заунывно растягивал на полчаса свои причитания, но зато, наговорившись, уходил ни с чем, кроме морального удовлетворения. Кто-то признавался, что сам пугался и пугал своим испугом притаившегося невдалеке серого дракона, и тот убегал, оставляя после себя что-то поломанное или психологическую травму. В иных Винсент разбирал намеренное подстрекательство — и такие обычно получали самые неприятные последствия.В стену зашкрябали — Вертебра вернулся. Танцор обратился в чувства, определяя, не прилетели ли на хвосте новые просители — но нет. Винсент вылез из подвала, прихватив с собой маленькую тушку, лишённую пущенных на переработку частей. Он не ел мяса, но джейлера насекомыми не прокормить, несмотря на то, что тот с удовольствием поедал растения и кору. Вертебра возвращался в его дом в том числе потому, что Винсент слукавил, передав древнему, что делит с ним еду, определяя её съедобность. Вертебра был опасливым, но Винсенту верил сходу и всерьёз. Пока что.

По большей части. Винсент почесал большому шерстяному дракону морду, пока тот приветствовал его басистым мычанием, распутал колтуны и выпутав комки репейника, которые смог. Расчешет потом. И помоет — в густой гриве на шее Винсент обнаружил красное пятно.

Ужасаясь собственным мыслям, Винсент подумал, что был бы рад, если бы некоторые не могли ему высказаться, потому что были съедены.

***Обычно подобными травами пользовались маргинальные личности, чтобы скрыть свои эмоции от небесных танцоров. Мир перевернулся — Винсент использовал их, чтобы скрыться от чужих эмоций. Неплохо справился с этим. Или перестарался… Он не чувствовал абсолютно ничего. Он был абсолютом.

Тощий спиральник вкрадчиво пробежался когтями по гладкому плечу, вминаясь в танцора. Он шептал куда-то в оперение на голове:— А ты… используешь его, как ингредиенты?

Винсент перебросил хвост на другую сторону. Возможно, это должно быть скучно. Он такое уже слышал.Йелли, не дождавшись вербального ответа, вообще никакого движения головы танцора, с испугом оттолкнулся и отлетел в галдящую компанию. Коатль, направлявшаяся к нему, увидев реакцию спиральника, развернулась откуда пришла. К лучшему. Он никому не скажет — о находке ?убойного? набора трав, который отключил его от мира. Всё же нельзя допустить, чтобы афиширование подобного подорвало деятельность сыскателей-танцоров. Ведь он… он…— Ты его хозяин? Ты купил его? — фай встал за драконом с другой стороны от толпы, спрятавшись за необычным отчуждением коллеги. Танцор медленно обернулся к нему. — Если это вопрос финансов, то я знаю того, кто может щедро заплатить. Ты… ой…Винсент был простым и понятным представителем своего вида. Он смиренно принимал чумное происхождение, выражающееся в мрачной бездне отталкивающих бордовых глаз. Мог скрывать их противоестественность. Мог не скрывать.Фай тоже ушёл. Собравшиеся продолжали отвлекаться на известного в узких кругах владельца древнего тюремщика, пока их не заинтересовала лучшая ученица Бальдвина, занявшая приземистую сцену — истинно-загребнических размеров, драконница не нуждалась в постаментах. Нерегулярный стихийный слёт алхимиков начался. Винсент мог бы удивиться, почему за час ожидания никто не поменял спонтанно цвет и не вырастил непредусмотренных отростков. Возможно, он действительно был так популярен.Рассудительную речь драконны хотелось слушать: последовательная информация ложилась в разум упорядоченной структурой, которую Винсент усердно конспектировал. Вступительный монолог сменился дискуссией под руководством громогласного мнения престарелого имперца — Винсент знал его, чтил за уместность, — переросшей в кипучее обсуждение философии алхимии и закончилась дракой двух конкурентов. Этого достаточно. Винсент отрезал себе кусок выставленного на стол муравьиного пирога и покинул слёт, да и всё плато, остановившись лишь у края, чтобы прожевать. Хлопок крыльев имперца чуть не снёс его в ущелье.— Здравствуй. Как поживаешь, мой ученик?Винсент украдкой облизнул пальцы — некультурный жест, но страстно-аппетитный. Потом оглянулся: синий и полосатый, мастер Ларимар отряхнул короткий плащ и расположил длинное тело так, чтобы не дать никому сбежать.— Э, чудесно, спасибо. Норм… Нет, правда, хорошо. Я даже рад, что решил посетить слёт.

— Рад слышать. Ты сегодня настоящая звезда. — Мастер смерил танцора пристальным взглядом. Будто ненамеренно приблизил огромную морду. — Неужели совершил прорыв в своей алхимической деятельности?Мастер лукавил. Винсент понял, что его ?отпустило?, когда понял, что мастер лукавил, и что он смог это понять. Конечно, за свою карьеру танцор внёс в алхимическую науку нечто новое, но вклад никогда не был значительным — уж не наставнику ли об этом знать. Инстинктивно Винсент поднял крылья, чтобы улететь.— Хорошо. На самом деле, мне действительно интересно, какими средствами ты приобрёл древнего и редкого. Его сородичи только ступили на ближайшие континенты. И ничего не смыслят в экономике.Винсент смотрел на Ларимара. Ларимар смотрел в Винсента. Потом засмеялся.— Пусть это остаётся на твоей совести. Могу только надеяться, что этот способ не станет общественным достоянием и не найдёт последователей. Тюремщики знают толк в возмездии.Мастер распустил кольца своего тела и собрался в более кучную и дружелюбную позу. В том числе потому, что и без того белый Винсент умудрился побледнеть.— Правда, расскажи, как твои успехи в алхимии? Я ведь не зря тебя учил?Винсент сглотнул. Собрался с мыслями:— Нет, я… — он попытался вспомнить моменты поприятнее. — Недавно завёл нового друга. Из шерсти. Оно мурчит.— О, некромантия?— Нет, скорее, трансмутация… Я не знаю, как это получилось. Честно, оно само! Буду исследовать и запишу результаты, когда вернусь.— Обязательно поделись со мной, когда закончишь! — Ларимар ухмыльнулся так, что Винсент всё-таки упал с края. — Если я ещё буду жив.

Винсент попрощался с имперцем на лету, сразу же наметив курс на родной дом. После трав болела голова. Мыслями он уже был дома — там его ждал упрошенный ?охранять? тюремщик. Вырванный из пустынных льдов древний, которому с трудом давались социальные контакты. По-звериному настороженный, но при этом наивный и несведущий. От каждого соприкосновения древнего с обществом у Винсента щемило сердце. В уединении жилища танцора им двоим обиталось вполне хорошо.

Осознание, что другим Вертебра тоже кажется милым, сжигало яростью его страх.