Поиски. Я все равно иду вперед! (1/1)

— Где Эйприл? — я преградила путь снующей по помещению Дженис и схватила ее за плечи, заглянув в глаза.Хотелось в ужасе отпрянуть. Ее глаза были словно стеклянными, ничего не выражающими, взгляд был наполнен какой-то совсем непривычной и оттого кажущейся вовсе пугающей отстраненностью. Она убегала от сложившейся ситуации, так же, как убегала Орхи, продолжавшая колотить стену в поисках пустот. Они устали, они отчаялись, теперь они искали способ убежать от собственных страхов, от неуверенности в следующей секунде, это было проще — наверное, я бы так сказала, не отражайся в их глазах тот затравленный, облепливающий сердце ледяным сгустком страх, тихий, невыразительный, но заметный и слишком понятный. У меня же не было времени уставать и отчаиваться. У меня была цель — найти Эйприл, потому что до этого мы хотя бы были все вместе, как бы ни было трудно проходить все хитрые ловушки этого корабля. Мы старались держаться друг друга и удержать других от ухода поодиночке. Не смогли… Я с болью взглянула на истерзанное тело Ами Мицуно, которое так никто и не накрыл. Она пыталась держаться Усаги, а Усаги утонула в пучине собственных страхов раньше, чем в затопленном коридоре жестокого судна.— Лучше бы ты знала, где мои чемоданы, — звук голоса Дженис заставил меня вернуть свой взгляд на нее, она раздраженно стряхнула мои руки со своих плеч и продолжила свой путь, снова сетуя на то, что потеряла свои вещи.Орхи, не останавливаясь, продолжала стучать по деревянным панелям комнаты, где-то пустоты отдавались более звонким звуком, но она, казалось, этого не замечала. Я понимала. Осознавала, что она не пыталась на самом деле найти место, которое можно было бы проломить. Она пыталась занять чем-то руки, разум, эмоции, чтобы избавиться от одной-единственной назойливо въедающейся в сознание мысли — о том, что мы снова в ловушке этого ставшего в какой-то момент жутким корабля. В одной из бесчисленных ловушек, что готовили и, наверное, готовят нам его недра, вдруг ставшие обладать совсем выходящими за пределы понимания способностями. Это было страшно, но я в который раз отбрасывала страх на задний план. Сейчас моей главной целью было найти Эйприл.— Орхи, — я аккуратно опустилась на корточки рядом со светловолосой и осторожно коснулась ее плеча рукой. — Орхи, я не могу найти Эйприл, — она обернулась ко мне. Заплаканные глаза смотрели на меня испуганно, словно глаза загнанного в угол зверька. — Пожалуйста, вспомни, когда ты ее видела и где. Это мне бы очень помогло.Девушка растерянно заморгала и замотала головой — точнее, затрясла ею в начинающейся истерике. На светлых глазах выступили слезы, и она, сдавленно всхлипнув, снова отвернулась к стене, принявшись понемногу выстукивать неровный ритм по ее гладкой, скользящей поверхности. Я отступила на шаг назад, во мне зрел не страх — злость. Я ненавидела этот корабль, была в ярости из-за всех его преград, что он пытался выставить нам на пути к выходу, я ненавидела это почти замкнутое пространство, я готова была драть стены ногтями, а еще я ненавидела отчаянье тех, с кем проделала столь долгий путь. Я ненавидела пустые глаза Дженис, затравленную дрожь Орхи, я ненавидела их желание скорее убежать от жестких когтей страха, чем действовать, биться на пути дальше. Я ненавидела то, что они остановились. Я не собиралась останавливаться.— Рем, Эйприл, она… — я подскочила к другу, присев рядом с ним и опустив руки на его колени.Он должен был дать мне хоть какой-то ответ, хоть какой-то! Он умеет держать себя в руках, я знаю это, да и сейчас он выглядел самым собранным из всех нас. Даже я поймала себя на мысли, что была уже на грани срыва.— Не сейчас, Алу, — перебил он меня, потерев усталые глаза ладонями и глубоко вздохнув.— Нам нужно ее найти, я не могу даже предположить, куда она пошла, — не унималась я, схватившись за его руки, и сама даже не заметила, как начала их трясти.— Не сейчас, — он ответил очень тихо, словно устал даже говорить, после этого он снова зарылся пальцами в волосы, высвободив кисти из моих ладоней.Для меня самой стало неожиданностью, как я вскочила после этого и рявкнула настолько громко, что стены, казалось, угрожающе затрещали, а вода, образующая то там, то здесь лужи разной глубины на полу, зашлась мелкой рябью.— Да опомнитесь уже! — мой голос гневно надломился, вместо твердого и раскатистого он показался резко визгливым, но был громким, и этого было достаточно в данный момент. — Эйприл пропала, нам нужно ее найти, мы должны держаться вместе, а вы…Даже такой громкий голос, как мой, потонул в усилившемся мгновенно плаче Орхи. Она больше не сдерживала себя, рыдания стали надрывными, перемежающимися с каким-то то ли криком, то ли стоном, всхлипы рваными осколками звуков разносились по помещению, казалось бы, создавая еще более безудержно плачущее эхо. Светловолосая схватилась за какой-то обломок, торчащий из пробитой мебелью стены, стиснула его до хруста, она скулила, слезы лились по искаженному страданием лицу водопадом, стекали по шее и путались в растрепанных волосах. Следом за ней закричала Дженис — яростно и гневно, ее голос так же, как и мой, стал пронзительным визгом, она снова голосила по поводу пропавших вещей, пиная все, что попадалось ей под ноги. А среди всей этой вереницы перебивающих друг друга и сливающихся в ужасающую музыку звуков, как тихий такт, выделялось неровное постукивание по стене — Орхи не перестала биться о стену одним стиснутым до побеления костяшек пальцев кулаком.— Да вам что, все равно?! — всплеснула руками я, снова рассекая голосом создавшуюся вокруг суматоху. И тут до меня донесся едва слышный, но различимый в этом безумии голос Рема.— Алу…Я обернулась и, взглянув на него, невольно открыла рот в недоумении, в один момент почувствовав, как закололо до почти физической боли где-то глубоко в душе. Я никогда не видела его настолько изможденным, настолько измученным, мне даже показалось, что на его лице прибавилось морщин, а встрепанные волосы кое-где посеребрила седина — или это блики небесного светила, отражающиеся светлячками на поверхностях в комнате, играют с ним такую злую шутку? Это было страшно, но еще больше, чем страх, чувствовалась боль — за то, что этому человеку, одному из самых близких людей для меня, сейчас настолько тяжело. Я бессильно и непонятливо опустила руки, я не знала, что делать с этим, я хотела снова звать всех вперед, но застыла в нерешительности. Теперь я не знала, пойдут ли они за мной сейчас… Даже Рем… Продолжит ли он путь именно в данный момент?— Не нужно, — он отрицательно покачал головой, словно угадывая мои мысли. — Не сейчас. Посмотри на них, — он слабо кивнул в сторону Орхи и Дженис. — Им нужна передышка.Он смотрел на них, а я смотрела на него. И после непродолжительной паузы, после прямого взгляда глаза в глаза я все же молча кивнула. Я понимаю, Рем. Я прекрасно понимаю, как бы удивительно это ни было. Ты устал, вы все устали. Да и я только сейчас ощутила, как огромным грузом и на меня давит все то, что мы успели пережить за время, проведенное в поисках выхода с этого корабля. Как этот груз пригибает меня к полу, как издевательски перекатывается по душе, нарушая уже истончившееся равновесие. Я тоже ощущала себя уставшей, впервые за все время этих страшных приключений я себе в этом честно призналась. Но я чувствовала и нечто другое вместе с усталостью. Как внутри рос, укреплялся, становился все прочнее и прочнее стержень силы, стойкости. Как закалялись нервы, как вместо хрупких ниток они становились железными струнами. Обрастая пережитой болью. Закрепляясь победами. Становясь гибкими сквозь неудачи. И теперь, что бы ни было там, впереди, я иду туда. Я все равно. Иду. Вперед.— Присмотри за ними, — я кивнула Рему на девушек, рыдания и крики которых стали чуть тише. — Мне нужно найти Эйприл.Парень поднял на меня глаза, полные волнения, но кивнул. Он не хотел отпускать, он прекрасно понимал, какие жуткие штуки может проделать это судно, но через силу давал мне уйти. Пусть всем остальным нужна была передышка, хоть какая-то, я продолжу путь. У меня есть эти силы, и всегда будут. Силы для того, чтобы идти вперед.После кивка от Рема я развернулась и еще раз огляделась. В комнате ничто не выдавало наличие какой-либо лазейки, позволяющей продвинуться дальше, но я была уже научена этим местом, потому принялась искать. Присматриваться, прислушиваться, напрягать обоняние и осязание. Корабль расставлял сети, я пыталась избавиться от его пут. Нужно было чувствовать острее, разглядывать внимательнее и тоньше слышать. Я была к этому готова. Усталость валила с ног, но я твердо стояла, оценивая окружающую обстановку. Любопытное попалось на глаза не сразу.Проломанную тяжелым, съехавшим, очевидно, с противоположного края комнаты креслом стену я замечала уже несколько раз, но лишь задержав на ней проницательный взгляд, мне удалось заметить обрывки матерчатых обоев, отличающихся от обивки самого кресла. Я повертела в руках невзрачный кусок ткани, некогда бывший здесь элементом роскоши. Выходит, за этой стеной есть переборка, которую можно проломать, что и сделал соскользнувший при крене предмет мебели. Я взглянула влево — как раз там лежала у стены также пробившая ее вешалка для одежды. Подойдя к ней размеренным шагом, я подняла ее, что далось довольно тяжело, но тем лучше — чем увесистее будет мое стенобитное орудие, тем скорее оно сможет пробить дорогу в другую комнату. Кресло, что помогло мне обнаружить слабое место в стене, уже стояло метра за полтора от проделанной щели — корабль выровнялся, теперь крена здесь почти не ощущалось. Подтянув вешалку ближе к дыре, я подняла ее чуть выше, удерживая равновесие, и наотмашь ударила. Получилось скверно. Части стены, которые располагались у небольшого узкого разлома, лишь легонько прогнулись, через какое-то время спружинив обратно. Но отступать я не собиралась. Я оттащила вешалку назад, за ней потянулось совсем прозрачное облачко из трухи мелких щепок. Замахнувшись, я ударила снова, в этот раз доски затрещали и не стали прогибаться обратно. Но и не сломались. И я ударила опять. И опять. И опять. Я доказывала этому кораблю, что не собираюсь опускать руки даже на мгновение. Не испугаюсь, что бы он мне ни приготовил за этой стеной. Не отступлю и не поверну назад. Я пробьюсь вперед и проделаю путь всем, кто идет со мной. Даже сейчас, когда мои друзья взяли передышку, я знала, что они в душе все равно сопровождают меня — мысленно, пусть это и скрывается сейчас за страхами, кружащимися в воздухе над ними. Они все равно со мной, а я — с ними. И это придавало мне еще больше сил. Я смогу их отсюда вывести!Я стиснула зубы и снова сделала замах. Теперь в стене уже красовалась внушительных размеров дыра, но она была все еще недостаточно широкой, чтобы я могла туда пролезть. Руки дрожали от напряжения, плечи уже тоже неистово ныли, но нужно было делать удар за ударом, нужно было пробить эту стену и идти дальше. Я тихо зарычала, этот рык не вмещал всей моей ярости, но был способом хотя бы немного ее выпустить. И сделав небольшой разбег — насколько позволял размер комнаты и беспорядочно разбросанная по ней мебель, — рванула вперед, направив перехваченную вешалку в левую сторону рваной каймы образовавшегося в стене проема. Сначала я подумала, что это мои шаги отражаются в комнате многоголосным эхом, но когда удар вышел намного сильнее, чем я ожидала, хотя я, казалось, приложила к нему столько же сил, что и в прошлый раз, я удивленно обернулась назад. Рем, тяжело выдохнув, опустил задний конец вешалки и молча кивнул на ставшее больше отверстие в стене. Теперь оно было достаточно крупным, чтобы я туда пробралась.Я ответила взглядом с невыразимой благодарностью. Он нашел в себе силы помочь мне, и я соберу силы в кулак. Я смогу быть сильной. Даже когда это тяжело. Схватившись за наименее острый край пробитой дыры, я подтянулась на руках и ловко скользнула внутрь. Тусклое освещение, что пробилось легким рассеявшимся маревом в образовавшийся проем, выхватило внизу кусок темной воды, заиграв на нем едва заметными бликами. Когда я проскочила в дыру, закрыв собой источник света, внизу меня ожидала вязкая и холодящая душу одним своим видом тьма.Падать долго не пришлось, а точнее, скорее не пришлось вовсе. Ноги почувствовали под собой наклонную поверхность, что казалась накатанной, словно лед от коньков, а потому я просто чуть оттолкнулась руками от края стены, за который держалась, и соскользнула по скошенной стене вниз. Через мгновение ноги вошли в воду, на лицо капнули брызги от всплеска, и я остановилась полусидя на горке, оказавшейся действительно стеной, когда спускалась я, как выяснилось, через потолок. Проморгавшись и вытерев с лица прохладную морскую влагу, я огляделась. Глаза понемногу привыкали к темноте. Вверху, казавшись совсем далекой, дыра из соседней комнаты мерцала, как одинокое и совсем блеклое солнце в черной бездне космоса. Через какое-то время стали выделяться в пространстве очертания мебели и других предметов, что находились в помещении. И здесь не обошлось без зловещих проделок этого корабля — несмотря на явно наклоненную поверхность пола, вещи не скатывались в чернеющую в углу, образованном им и стеной, воду. Они стояли, лежали и откровенно валялись так, будто у этого пола была своя гравитация, отдельная, воздействующая на то, что находилось на нем. Будто это я здесь «перевернутая», а не комната, покрытая разбросанными тут и там разнообразными предметами интерьера, одежды, перевернутой мебелью, словно прилипшей к полу или зацепившейся за крючки, которые я не могла уловить взглядом. Я чуть подтянулась и ухватила лежащий неподалеку от стены детский мячик, что упруго сжался в моей руке, а затем бросила его. Он упал примерно в то же место, немного попрыгав и вскоре затихнув на том же самом наклонном полу. Я хмыкнула и, оттолкнувшись от стены под собой, встала, балансируя на сходящихся в угол поверхностях. На противоположной стене виднелась дверь. Пожалуй, неплохой вариант, чтобы начать.Я наклонилась в сторону пола, выставив вперед руки, чтобы в случае чего не удариться, и стала заваливаться в его сторону. Возможно, эта необъяснимая гравитация подхватит и меня, и тогда я с легкостью доберусь до маячащей впереди закрытой двери. Но у корабля были другие планы. Когда для вещей в комнате этот пол оставался полом, на который они падали и на котором лежали, для меня это была наклонная плоскость, по которой приходилось ползти и скатываться обратно в послушную привычной для меня гравитации воду за неимением выступа или вещи, за которую можно было бы ухватиться. Казалось, что часть предметов здесь существует будто в другом мире. И меня в этот мир не пускает зловещий корабль, выталкивает из него, отгораживая от чего-то, воздвигая препятствие за препятствием на моем пути. После нескольких неудачных попыток забраться по скошенному полу к двери я снова присела на стену, по которой сюда и спустилась, и задумалась. Удивительно, но в голове будто прояснилось, страх и волнение отступили на второй план, не путаясь между мыслями. Я окидывала взглядом тусклое темное помещение без отчаяния и исступленной злобы, я анализировала. С холодом и сухостью, но не теряя размаха мысли, выходя за грань привычного. В столь странном месте я решила детальнее рассмотреть странные идеи, что также продолжали развиваться в моем сознании. Тогда я и заприметила этот непохожий на остальные углы угол.В нем было черным-черно, казалось, будто вся тьма комнаты понемногу стекается именно туда, окрашивая в черный цвет все — и стены, и пол, и воду, теряющую там очертания своих мелких волн. Волны от моего движения должны были плескаться как раз в ту сторону, я понемногу, придерживаясь за стены и привередливый пол, продвигалась к вязкой, размытой, будто грозовое облако, темноте. Но звуков удара воды о твердую поверхность слышно не было. Зато, подойдя ближе, я услышала плеск, словно жидкость переливается через край сосуда и падает куда-то вниз, в пропасть. Я протянула руку — рука вместо встречи со стыком пола и стены встретилась с пустотой. Что же… Я не знала, куда ведет этот выход, но та дверь также оставалась для меня загадкой. Ноги несли вперед, и я повиновалась этому порыву. В конце концов, я собралась идти дальше — значит, пойду, хоть путь передо мной казался окутанным мраком и зловещей тайной. Одного шага мне хватило для того, чтобы потерять равновесие и начать падать. Тусклый отблеск в проломанной когда-то, казалось, очень давно дыре в потолке исчез, и вокруг воцарилась тьма, похожая на густое облако угольной пыли.Свет забрезжил впереди довольно внезапно, так же неожиданно прекратилось и падение. Ноги мягко вошли в бирюзовую, слегка переливающуюся и сверкающую воду, я успела сгруппироваться и набрать в легкие воздуха, несколько секунд погружения — и я легко и грациозно всплыла на поверхность, удивленно осматриваясь. Если бы не чернота вверху, словно накрывающая этот маленький водоем бездонным куполом, можно было бы решить, что я просто нырнула в бассейн дома у кого-то из своих друзей. Тогда я бы наблюдала вверху небо, полное звезд, а впереди — наверное, дом, мерцающий огнями вечерних окон. Я улыбнулась, с горечью приподняв один уголок губ. Этот небольшой водоем казался своего рода оазисом в пучине жестоких корабельных хитростей. И, наслаждаясь каким-то коротким отдыхом, который мне посчастливилось урвать, чуть-чуть понежившись в этом лазурном пространстве воды, я все равно думала о них. Тех, кто ждет меня совсем недалеко, хотя этот подлый корабль мог разделить нас сотнями своих ловушек, да и пространство тут будто искажалось каким-то невероятным образом, и я не знала, как далеко от меня мои друзья — за соседней ли стеной или на другом конце этого оказавшегося огромным судна. Я тянулась к ним мыслями и сердцем, рвалась вперед, чтобы повести их за собой и наконец вывести отсюда, не отдав в лапы обезумевшего корабля, не оставив их ему на растерзание. Мой короткий отдых был закончен, я взглянула сквозь водное пространство на пляшущие внизу, на бежевой узорчатой поверхности то ли пола, то ли стены, то ли и вовсе потолка блики, и затем обратила внимание на поверхность, слегка погруженную в воду и отделяющую эту затемненную часть водоема от, как я поняла, освещенной. Свет шел именно оттуда, из-за той стены, и я могла свободно нырнуть и проплыть под ней, чтобы оказаться по другую ее сторону. Я набрала в легкие воздуха и незамедлительно опустилась под воду, я и так позволила себе слишком долгую передышку, когда не собиралась останавливаться даже на секунду. Вода обтекала тело приятной прохладой, это даже смывало настороженность, тонко настроенную теми уловками, которые мы уже встречали на своем пути по кораблю. Когда я вынырнула, миновав стену (а, кажется, это действительно была стена), меня встретила комната, залитая светом, похожим на дневной, но явно идущим от скрытых за матовым стеклом потолка ламп. Она была чистой и опрятной, создавалось впечатление, будто кораблекрушение обошло ее стороной, будто это комната не с судна, устроившего мне и моим друзьям столь жуткие испытания. В ней было спокойно, несмотря на то, что все же был заметен провалившийся местами пол — он и создавал этот удивительный залитый светом бассейн, в который я свалилась. В ней были не тронутые сыростью обои, деревянные панели, выглядящие так, будто их только что протерли от пыли, даже кресло в углу стояло с достоинством, не потревоженное бедствием на судне. В ней царило какое-то умиротворение, словно зовущее сделать еще одну передышку, более долгую. А потом, когда я обернулась в сторону, чтобы рассмотреть эту непохожую на другие комнату на корабле с ее иных сторон, я увидела это.Это не поддавалось описанию и пониманию, это заставляло снова вмиг насторожиться и стиснуть кулаки, готовясь к новым ужасающим странностям этого корабля, и приковывало к себе взгляд. Это не было водой, это не было металлом, этому сложно было дать определение. На расстоянии трех-четырех метров от меня возвышалась от пола до потолка какая-то покрытая мелкой рябью поверхность, отражающая остальную комнату в постоянном изменении, волны покрывали ее слегка серебрящееся тело, перекатывались по нему, сходились, сталкивались, не образовывая всплесков, а словно бы поглощая друг друга. От бликов, расположенных на этой переменчивой стене, создавалось легкое марево, хотя по самой комнате не летало, резвясь, тысяч солнечных зайчиков. Это была очередная загадка судна, я огляделась по сторонам: сбоку и немного позади меня уходил во тьму водоем, в который я нырнула с безымянной высоты, по бокам были ухоженные стены и чистая мебель… А нечто впереди меня снова таинственно поигрывало волнами, и я неосознанно сделала шаг в его сторону. И еще один, и еще… Правильно ли это было? Наверное, столь долгожданная и сладостная передышка заставила меня расслабиться и позволить снизить бдительность, я не пыталась колотить в стены и ломать пол дорогостоящей мебелью, я тоже, признаться, стала хотеть более простого выхода, более легкого, за которым не нужно будет продираться через отверстия, по краям обрамленные острыми обломками. Мне хотелось, чтобы это было просто. И я протянула руку, погрузив ее в поверхность, оказавшуюся на ощупь густой и тягучей. Когда рука, пройдя сквозь эту массу, ухватила раскрытой ладонью воздух, я даже не задумывалась. Просто вдохнула поглубже, как перед нырянием, и сделала шаг вперед.Путь занял два шага. При этом второй шаг я сделала так же уверенно, а уже потом подумала, что, возможно, сейчас моя нога встретит пустоту — этот корабль был горазд на такого рода трюки. Но подобного не произошло, я встала на обычный пол, покрытый такими же растительными узорами, какие были в предыдущей части комнаты. Я раскрыла глаза и автоматически сделала еще несколько шагов вперед. Осмотрелась. Эта часть комнаты казалась также не потревоженной штормом и крушением. Здесь было даже еще чище и опрятнее, помещение было наполнено мягким, приятным светом, придающим деревянным панелям на стенах уютные золотистые оттенки. Я шумно выдохнула и даже легко улыбнулась. Здесь обошлось без ловушки. Или я не все в этом помещении еще проверила?Эта мысль заставила меня обернуться назад, а затем я удивленно вскинула брови, приоткрыв рот в том же самом изумлении. Той поверхности, через которую я пробралась сюда, позади меня не было. На ее месте было зеркало — огромное, во всю стену, гладкое и чистое. Теперь я стала еще меньше понимать, что происходит в этой комнате. И мое сознание, уже привыкшее к странностям этого корабля, начало подозревать очередную ловушку.Я подходила к зеркалу медленно, осторожно, предусмотрительно выставив вперед руку. Я не знала, чего ожидать теперь, но мне не было страшно, я уже готовилась снова противостоять хитрому судну, опять собирала силу в кулак, из расслабленного состояния переходила в напряженное. Если это очередная ловушка, я ее встречу. Решительность делала тонкие струны нервов стальными тросами. Подбираясь к зеркалу все ближе, я не хотела понять, почему волнующаяся неопределенная масса вдруг стала зеркальной гладью. Я хотела узнать, что же случится, если я к ней прикоснусь.Пальцы встретили твердую прохладу. Гладкость и ни намека на то, что еще минуту назад это было покрытое постоянно изменяющимися неровностями нечто, вязкое и густое. Поверхность не впустила в себя мои пальцы, не приняла свой прежний вид. Получается, меня и моих друзей, что остались там, в холодной жуткой каюте ожидать меня, теперь разделяет эта стена? Я надавила сильнее, смешивая в душе гнев и легкое недоумение. Послышался хруст, по поверхности пошли трещины, паутиной расползаясь к потолку, полу, стенам… Звук падающего и бьющегося стекла ударил по ушам, несколько осколков царапнуло оставшуюся вытянутой вперед руку. Зеркальная стена рассыпалась кусками к моим ногам. А за ней моему взору открылось совершенно незнакомое помещение.Я оставалась на одном месте, с ужасом глядя на открывшийся мне вид. Эта комната была также чистой и опрятной, если не считать рассыпавшихся по полу зеркальных осколков. Но это была не та комната, в которую я попала через образовавшийся в ней бассейн, не то место, в которое я совсем недавно пробралась. Мои губы дрогнули в отчаяньи. Теперь я понимала. Меня и тех, кто остался в трюме, разделяет вовсе не простая зеркальная стена. Между нами встало что-то гораздо серьезнее.Я заметалась взглядом по сторонам, стараясь успокоить дыхание и подавить рвущиеся наружу слезы. Выдержка давала трещину, через нее просачивалось все то волнение, что я пыталась скрыть, задавить под прессом стальной сдержанности. Я боялась, боялась вместе со всеми все это время, но не давала страху показываться перед моими спутниками, корчить им свои гримасы. Кто-то должен был быть спокойным, кто-то должен был вести всех остальных вперед, и я взяла это на себя, взвалила на свои плечи, и мне удавалось с этим справляться, а теперь, когда я осталась одна и понимала, что не могу даже представить, насколько далеко от меня мои друзья сейчас, я дала слабину. И вместе с этим поняла, чего боюсь именно сейчас. Того, что не знаю, как к ним теперь вернуться.Сердце гулким и ровным стуком тарабанило, и этот звук словно отдавался эхом от начищенных до лакового блеска стен. В ушах все еще стояло воспоминание о звуке осыпающегося стекла, и все же я уловила в окружающем меня пространстве новый для меня звук. Это был чей-то тихий, усталый плач.