P. S. (1/1)
Lay me down,The lie will unfurl…Твой смех взрывается у меня на языке сочной апельсиновой долькой. Довольно морщу нос. Мы не потеряли связи, мы чувствуем все так же. Скальпель хирурга не был приговором для слова ?мы?, он действительно спас нам жизнь, не позволив одному из наших тел стать физически главным и постепенно убить другое, как предсказывали врачи. Ты смеешься немного нервно. У оранжевого вкуса твоего смеха – пурпурный оттенок страсти:- Да-а, наше домашнее видео, похоже, их смущает, - говоришь на ухо, чуть касаясь губами.
- Может быть, - соглашаюсь я, косясь на экран, где демонстрируются мгновения нашего первого счастья, произошедшего на кухне квартиры, в которой ты прятался от меня по настоянию Брайана. Вижу движения наших тел, до сих пор чувствую, как в меня входит твоя скользкая от оливкового масла плоть. Опускаю глаза, чуть сжимаешь мою ладонь. Чувствуешь.- Таким образом, все искаженные гамма-волны приходят в норму в момент завершения полового акта. Более того, в случае разделенных посредством хирургической операции близнецов мы наблюдаем полное совпадение этих волн, Брайан заканчивает свою речь перед комиссией светил психиатрии и говорит, что готов выслушать их вопросы.
Грубоватая ткань больничной одежды привычно неудобна. Натягиваешь соскальзывающий ворот на плечо. Жаль. Ловишь мою улыбку. А ученые все продолжают громоздить друг на друга научные термины, которые Брайан сумел заменить одной емкой фразой: душевные болезни лечатся любовью. Смотрю на этого удивительно гениального человека, ты – со мной. Он подарил нам нас, показав, как именно мы должны быть вместе. Мне только обидно, что все эти ученые мужи ни за что не примут его теорий.
Увлекшись ощущением твоей руки, лежащей у меня на плече, я прослушал очередной вопрос. Но по виду Брайана понимаю – это решающий момент. Он смотрит на спросившего мягко-внимательно, как хищник перед прыжком. Не выдать себя и успеть выбрать нужный ракурс. Сжимаю твою руку чуть повыше локтя – он нашел слабое место, он сможет!Не слышу его слов, потому что слишком волнуюсь: незаметно снимающая видеокамера – это одно, а полный лекционный зал людей плюс шесть членов комиссии – совсем другое… Ты обнимаешь, упираешься подбородком в ямочку между плечом и ключицей. Щекотно-хорошо. Расслабляюсь. И когда Брайан обращается к нам с просьбой занять стоящий на небольшом возвышении операционный стол, у меня уже не дрожат руки.
Стерильная поверхность стола. Датчики – пластырем – на висках. Вспоминается подготовка к операции, и я спешу стянуть с тебя больничную рубашку. Сотни взглядов на нашей коже. Обнимаешь – и мы как будто одни. Но гораздо острее, чем действительно наедине. Честно пытаюсь прислушаться к тому, что Брайан рассказывает о нашей болезни, но ты так… Ты так приятно проникаешь в меня уже смазанными пальцами... Я тону в ощущениях твоих прикосновений внутри, так приятно, что хочется кричать. Но я только закусываю губу. Пока еще могу сдержаться. Слишком яркий свет отпечатывается на зрачке желтоватыми бликами, но я зажмуриваюсь не от этого – ты заполняешь меня собой, так настойчиво, безжалостно, сладко, в два скользящих рывка…- Том-м-м-м, - срываюсь в конце на громкий всхлип.Поворачиваю голову вбок – на мониторах бешено скачут две линии. Две недели мы провели в разных палатах, только сейчас нам наконец-то позволено все. Более неровная желтая линия – сверху, и синяя, чуть прямее, – внизу, – я и ты. Прикрыв глаза и вцепившись мне в бедра, подаешься назад; сразу – обратно. Линии выстраиваются почти параллельно. Движешься быстрее, я – навстречу, ловлю воздух ртом – мало. Линии почти повторяют друг друга. Невозможно хорошо, до саднящего горла, но я не слышу ничего, кроме твоего частого тяжелого дыхания. Линии сцепляются вершинами. Еще немного, еще глубже, мы – совсем одно. Линии слились.Тонкий, размеренный писк аппаратуры сообщает о нормальном рисунке мозговых волн. Наших. Мы – больше не больны.Мне, то ли слышится, то ли действительно раздается коллективный выдох. Хочется криво ухмыльнуться, но ты не отпускаешь меня взглядом. Не разрешаешь. Правильно. Чистота белья этих людей – не наше дело.
- Допустим, что продемонстрированный пример – доказанный факт, - слишком ровно и спокойно произносит женский голос. – Но как мы можем быть уверены, что такое же слияние и выравнивание волн мозговой активности не происходит при любом другом интимном контакте? Быть может, все дело только в половом акте, а вовсе не в эфемерном понятии любви, как вы пытаетесь нам доказать?
Перевернувшись на живот, чувствую, как прижимаешься к моей спине, накрывая меня собой, чуть раньше, чем кто-то из медперсонала накрывает нас простыней. Задавшая вопрос женщина смотрит на Брайана большими умными глазами, слегка склонив голову набок. Такая безобидная на вид, зачем она рушит всю его теорию? Ты успокаивающе прижимаешься щекой к моему плечу. Но мне от чего-то безумно важно, чтобы Брайан все же доказал истинность своего открытия.- Это очень просто, - отвечает Брайан. – И я могу продемонстрировать это прямо сейчас.
Нервно вздрагиваю. Ты не знаешь, что произошло в его кабинете, когда я был у него на приеме в последний раз. Прижимаешься еще сильнее, ничего не понимаешь, только испытываешь мой страх. Брайан, не надо…Но он подходит к нам, жестом просит тебя встать, отойти. Не надо…
Приподнимаюсь на руках и сажусь, ты не встал со стола. Сидишь рядом. Наверное, только поэтому я не пытаюсь никуда убежать. Избежать того, что сейчас сделает со мной Брайан. Нет…Его уверенные руки обхватывают мое лицо, чуть запрокидывая мою голову назад. Мягкое касание губ. Стремительно – становится грубее. Настойчивее. Не сопротивляюсь ласке проникающего в мой рот языка. Мне уже слишком страшно. Слишком реально представляю, что последует дальше. Но не будет же он здесь…
Влажно разрывает поцелуй. Не смею открыть глаз. Слышу, как все обсуждают снова взбесившиеся линии на экране. Громкие аплодисменты. Твои руки. Обнимаешь. Он доказал все. Мы доказали. Счастье.