19. Неплохой сюрприз (1/1)

Гил-Галад понемногу обживался среди своих бывших врагов, многие из которых, к его удивлению, оказались его близкими родственниками; после истории с Амартом Келебримбор, несмотря на свои постоянные насмешки в адрес идеалистов-мелькорианцев, впрочем, даже стал относиться к своему троюродному брату с куда большим уважением, чем раньше.—?А ты куда решительнее, чем я думал,?— сказал он. —?Честно признаюсь, раньше я воспринимал тебя как совершенно бесхребетное существо, которое разве что волю Валар исполнять способно, а ты вон, оказывается, даже соображаешь и можешь защитить себя и других, когда понимаешь, что к чему.Его брат немного обиделся, но виду не подал?— в конце концов, он сам прекрасно понимал, что к чему, и ему сейчас казалось, что Тъелпе был относительно недалек от истины, ведь в недавнем прошлом он и в самом деле делал только то, что надлежит, вопреки здравому смыслу, и даже не попытался поставить на место Элронда, который в его присутствии открыто оскорблял Исилдура и Элендила.Как-то раз вечером, когда солнце уже клонилось к закату, к Гил-Галаду подошел вастак Ульбар, Второй назгул, и предложил ему съездить на пару месяцев к нему в гости на родину.Нолдо очень удивился?— он не то чтобы успел подружиться с Ульбаром, скорее был с ним просто в хороших отношениях, но тут в разговор вмешалась его жена.—?А я бы на твоем месте согласилась,?— посоветовала ему Эрилиндэ. —?Ты еще не знаешь всего. В тех землях на востоке тебя ждет неплохой сюрприз.—?И?! —?Гил-Галад заинтересованно приподнял бровь.—?А мы с тобой тоже родственники, причем не особо дальние,?— пояснил Ульбар. —?Моя мама?— не кто иная, как Иримэ, дочь Финвэ.Эльф на мгновение потерял дар речи.—?Я слышал от Кирдана, что она не то пропала без вести, не то попала в плен и погибла незадолго до Войны Гнева,?— он попытался собрать воедино те крупицы сведений, которые имел о сестре своего деда Нолофинвэ. —?Значит, не погибла.—?Не погибла, она моего отца встретила,?— в этот момент Гил-Галад присмотрелся к Ульбару получше и понял, почему тот так не похож на вастаков, живущих за морем Рун; он-то думал, что у него в роду, возможно, были вастаки из других племен с дальнего востока Средиземья, а это, оказывается, были эльфийские корни?— от отца он, судя по всему, унаследовал черные глаза и волосы, а от матери?— форму глаз и тонкие черты лица. Надо же, как оно вышло…—?Я бы поехал,?— королю Нолдор было любопытно поговорить с Иримэ лично, узнать, что именно с ней произошло, как она жила все эти годы, но мешало одно важное обстоятельство,?— только моя жена ждет ребенка, я же не могу оставить ее в такое время.Эрилиндэ улыбнулась и положила руку ему на плечо.—?Ты за меня не беспокойся, я прекрасно себя чувствую, и со мной все будет в порядке, а вот тебе точно нужно немного развеяться. Езжай с Ульбаром, обо мне в случае неприятностей и без тебя есть кому позаботиться, но я так думаю, что ничего не случится.Ее муж еще пару мгновений колебался, но потом все же решил поехать к родственникам в гости.—?Ну ладно, так уж и быть. Ведь я Иримэ даже не видел, до меня о ней только смутные слухи доходили, вот как раз и познакомимся.*Исилдур чувствовал себя настолько измученным, что по возвращении во дворец после несостоявшейся казни почти сразу провалился в похожий на беспамятство сон. Пробудившись буквально через пару часов от очередного кошмара, он вспомнил о том, что произошло, и ожидал, что его охватит чувство невыносимого стыда?— не зря Гил-Галад или тот, кто выдавал себя за него, упомянул о его отце, знал бы Элендил, и в самом деле, не только про историю с этим чокнутым юнцом, но еще и про Аллуа, тогда точно не сносить бы ему головы! —?но вместо этого ощутил неожиданное и непривычное для себя спокойствие. Наверное, он уже дошел до последнего предела, и ему уже попросту нечего терять… жаль, что его не убили вместо отца, ведь ему придется еще долго жить на свете, править своим королевством и бороться с безумием, пытаясь сохранить хоть остатки рассудка.Он дождался момента, когда все во дворце наконец-то легли спать?— сейчас для него было совершенно невыносимо встречаться с Элендуром, разговаривать с ним и вообще смотреть ему в глаза после того, как умудрился прилюдно его ударить! —?и, снова подумав о том, что ему уже и в самом деле больше нечего терять, постучал в дверь комнаты Аллуа. Та, как ни странно, еще не спала и, увидев его, растерянно переступила с ноги на ногу; может, она вообще ему не рада или того хуже?— возненавидит его после всего, что случилось сегодня?—?Я хотел кое-что спросить,?— неуверенно начал нуменорец.—?Так спрашивай,?— ему почудилось, будто она отвечает неохотно и держится настороженно, словно в ней идет какая-то внутренняя борьба.—?Мне принесли рукописи,?— быстро сказал он. —?Их нашли у юноши, которого мы осудили за шпионаж в пользу морэдайн.—?И пытались сжечь живьем, я уже знаю от Валандура, что случилось,?— Аллуа говорила таким тоном, словно речь шла о чем-то повседневном, например, расспрашивала торговца в лавке об имеющемся в наличии товаре. —?Ты бы лучше меня спросил, и я бы кое-что для тебя прояснила. Например, что морэдайн просто по своей сути никогда не станут писать того, что писал он. Этот парень хоть и полный дурак, но для вас не опасен и к морэдайн не имеет вообще никакого отношения, если бы он появился среди них, они бы его попросту на смех подняли и обругали. А твоего несчастного друга мне очень жалко. Знаешь, в каком состоянии он сегодня домой пошел? У меня такое чувство было, будто из него всю душу вынули, на нем лица не было. Зачем ты с ним так?Исилдур вздрогнул, в его глазах мелькнуло отчаяние.—?Я клянусь, я этого не хотел… и я не хотел поднимать руку на Элендура! Я никогда в жизни не бил никого из своих детей… даже не понимаю, что на меня нашло.Он надеялся, что полумрак поможет ему скрыть смущение, страх и невероятное сожаление о том, что случилось за эти дни, и ему казалось, что эльфийка теперь однозначно изменит свое отношение к нему?— разве человек, который прилюдно бьет своих детей или обрекает на смерть невиновного, достоин чего-то хорошего?—?Я прочитал его записи,?— продолжал он,?— и увидел там твое имя. Я не знаю, как все было на самом деле, но могу предположить, что один из вас говорит неправду. Либо он, либо ты. Либо же речь идет о совершенно другой женщине, которая носит такое же имя?— мало ли на свете тезок, однако там говорилось и о ее внешности, поэтому совпадение маловероятно. Кто из вас двоих солгал?— ты или он?—?Я,?— ответила она со спокойной улыбкой. —?Так что теперь ты все про меня знаешь. Ну и, наверное, про детство Ортхэннэра. Саурона то есть.—?Я не мог даже предположить ничего подобного,?— тоже почти спокойно сказал Исилдур.—?А ты как думал? —?Аллуа отбросила с лица прядь волос. —?Что это все страшные сказки? Ага, у меня и в самом деле было сказочное детство, только сказка эта была страшная.Он взял ее за руки.—?У меня не лучше. Правда, благодаря морэдайн. И поэтому я… мне даже не пришло в голову, будто ты можешь что-либо об этом знать… я решил, что этого Амарта подослала одна моя родственница. У меня было две сестры, это внучки Элентира?— он был родным братом моего деда Амандила. Одну морэдайн убили еще в Нуменоре, вторая теперь их возглавляет. Вот я и решил, что этот мальчишка?— один из ее приспешников, который нарочно притворяется тихим и мирным. Она меня ненавидит, что, кстати, неудивительно, ей есть за что.В глазах эльфийки была смесь гнева и жалости.—?Я знаю, кто это. Сама с ней не знакома, но о ней наслышана. Жена Ортхэннэра, да? Правительница морэдайн?— Зимрабет? Поговаривают, она на редкость злая женщина.—?Она самая. Я убил ее мужа. Теперь ты все понимаешь.Исилдур снова замолчал, будучи не в силах сдвинуться с места, и напряженно думал о том, как ему быть дальше и как выпутываться из всего, что он натворил; в его душе смешивались отчаяние, страх, горечь и замешательство. Аллуа обняла его и спрятала лицо у него на груди.*Кошмар этой ночи не был похож на предыдущие.Верховному королю дунэдайн снова снилась его озлобленная родственница?— только теперь ему виделось, будто уже не мнимого шпиона Амарта, а его самого привели на суд со скованными руками, и ему было некуда бежать и неоткуда ждать спасения: он знал, что морэдайн его не пощадят.Дверь тяжело заскрипела, и в мрачное помещение, чем-то похожее на ту допросную, в которой Валандур вытряхивал признание из Амарта, вошла Зимрабет. В свете лампы стены комнаты казались багрово-красными, словно измазанными кровью, и на этом фоне черная тень, отбрасываемая правительницей морэдайн, выглядела не просто пугающе и зловеще, а запредельно зловеще.—?Думаю, ты знаешь, почему оказался здесь,?— произнесла она с нескрываемой ненавистью. —?Ты убил моего мужа и оставил моих детей без отца, и будет справедливо, если ты за это умрешь. Жизнь за жизнь, и твою я считаю слишком жалкой, потому что за твои преступления следовало бы извести всех Верных под корень. Ты объявил себя королем, хотя законный король у нас один?— Ар-Фаразон, а ты обычный самозванец. Даже я не пошла на такое, хотя у меня куда больше прав назваться королевой, чем у тебя, и я не сделаю этого, пока у меня не будет достоверных вестей о его смерти. Ты…—?Да убей уж меня, и дело с концом,?— перебил ее Исилдур,?— что говорить попусту, если ты считаешь, что я заслужил… Мне безразлично, умру я или нет.Зимрабет надменно усмехнулась.—?Просто тебя убить? Я, конечно, могу взмахнуть мечом, и все, но это слишком легкая смерть для такого, как ты. Ты будешь умирать долго. Долго и мучительно. Много часов, дней и месяцев, но сначала я, пожалуй, разделаюсь с тем, что тебе дорого. Ты ведь любишь своих детей, не правда ли? Вот теперь я сначала убью у тебя на глазах Элендура, а ты будешь просить у него прощения за то, что всю жизнь был своим детям негодным отцом!Из очередного ночного кошмара его выдернул знакомый голос; краем сознания он помнил, что он принадлежит Аллуа.—?Проснись,?— шептала она. —?Проснись.Исилдур сел на кровати, снова не понимая, где находится и что происходит.—?Что?!—?Ты во сне кричал,?— мягко сказала Аллуа, стараясь не напугать его еще больше?— такая маска ужаса застыла на его лице.—?Бывает… опять кошмар приснился,?— он вздохнул и опустил голову.Она пару мгновений молчала, потом все же решилась сказать то, что думает.—?Как же тебя все это измотало…—?Ничего страшного. Я уже привык к этому. Иногда я просто боюсь ночи?— мрак таит в себе одиночество и смерть.Аллуа не любила показного сочувствия и бесплодных утешений, но в данном случае даже не представляла себе, как вытащить?— или хотя бы попытаться вытащить?— из бездны безумия человека, который ей далеко не безразличен. Был бы жив Ортхэннэр, можно было бы попробовать обратиться за советом и помощью к нему, однако на войне смерть не выбирает, и тут уж либо ты, либо тебя. Теперь оставалось надеяться лишь на собственные силы: может быть, со временем у Исилдура это все-таки пройдет? Ей доводилось видеть, как тяжкое горе сводит людей с ума, но при этом кто-то из них впоследствии возвращался к обычной жизни, и лишь единицы окончательно теряли рассудок. Вчерашний разговор дал ей надежду на лучшее: по крайней мере, Исилдур спокойно себя вел, узнав, кто она такая на самом деле.—?Я думаю, у тебя это постепенно пройдет,?— наконец осторожно произнесла она. —?Такое случается… с теми, на чью долю выпало слишком много. Главное?— не сдаваться.Он бросил на нее полный благодарности взгляд. Аллуа хотела сказать ему еще кое-что, но решила приберечь это на потом: момент был совсем неподходящий, уж лучше поделиться этим чуть позже с Айор, благо она умеет молчать.*Вдова Анариона Тиндомиэль по-прежнему пылала ненавистью и злобой к брату своего покойного мужа; иногда ей казалось, что, будь у нее такая возможность, она с огромным удовольствием своими руками перерезала бы ему горло, однако осуществить свою кровавую мечту ей мешали люди вокруг, и ей по-прежнему оставалось лишь надеяться на помощь Зимрабет и друзей детства Аллуа. Последнюю ей было откровенно жаль?— благодаря собственным предубеждениям против Исилдура и домыслам подруги детства она искренне считала, что та никак не могла связаться с верховным королем дунэдайн по доброй воле; в душе она восхищалась недюжинной выдержкой этой женщины?— на ее месте другая бы уже давно в петлю полезла, а эта вон ничего, ведет себя вполне спокойно, видимо, ждет возможности все-таки выбраться отсюда и вернуться на родину.В один прекрасный день она, проходя по коридору, услышала, как Аллуа разговаривает со своей подругой-харадкой; она в принципе не понимала такой дружбы, потому что, считая себя человеком высшей расы, по определению не стала бы не то что дружить, а даже стоять с южанами рядом, для нее это было так же невозможно, как для ястреба водить дружбу с ящерицей, и обычно не обращала на их болтовню ровным счетом никакого внимания, но тут ее кое-что насторожило, поскольку разговор шел о довольно деликатном вопросе. Сделав вид, словно просто идет мимо, она прислушалась и в душе обрадовалась: кажется, у нее сейчас появился отличный шанс навредить Исилдуру и его выродкам, поскорее отправив в небытие хотя бы одного!На следующий день она под каким-то благовидным предлогом завела с эллерэ разговор и улучила возможность остаться с ней в одной из пустующих комнат дворца наедине. Та что-то уклончиво отвечала на ее вопросы и вежливо кивала, про себя думая, что новая знакомая почему-то вызывает у нее подспудную неприязнь; эльфийка чувствовала, что дрожит?— не столько от холодного воздуха в нетопленом помещении, сколько от неприятного тягостного чувства, которое вызывала у нее эта женщина. Судя по всему, Зимрабет, о которой Исилдур говорил даже не с ненавистью, а с откровенным страхом, который изо всех сил старался скрыть, примерно такая же.—?Мне очень тебя жаль,?— сказала Тиндомиэль вполне искренне; в некрасивом черном платье она казалась сильно старше своих лет, резко выделялись жесткие складки у губ и сетка морщинок вокруг глаз. —?Никому не пожелала бы пережить такое.—?Не надо меня жалеть, у меня все прекрасно,?— ответила Аллуа таким тоном, что ее собеседница сразу растерялась, не очень понимая, в чем дело. Однако нуменорка была не робкого десятка, и ненависть к Исилдуру придала ей душевных сил.—?Ну вот уж нет,?— Тиндомиэль хотела завести разговор издалека, но теперь подумала, что это бесполезно, и решила сразу сказать то, что хотела. —?Я случайно подслушала, как ты с этой своей подругой из харадрим шепталась в коридоре о том, какая беда с тобой случилась. От беды можно легко избавиться, я тут как раз нашла для тебя отличное средство,?— она поставила на стол какую-то запыленную скляночку с мутной жидкостью изумрудного цвета. —?Не думаю, что ты или твои харадские родичи будете очень рады ребенку, зачатому в насилии и ненависти.Аллуа посмотрела на мораданэт таким взглядом, что Тиндомиэль в немом ужасе попятилась к стене, нервно перебирая одной рукой складки платья.—?Знаешь что?! —?в ее голосе звенел металл. —?Никогда не смей ни пытаться за кого-то что-либо решать, ни предлагать другим что-то подобное!—?Я же… —?окончательно опешила та,?— я же совсем не то имела в виду! Я думала…—?Да?! —?у эллерэ был такой вид, словно она вот-вот ударит нуменорку. —?И что же именно, позволь поинтересоваться, ты имела в виду? За кого ты меня принимаешь? Я не настолько плохо говорю на Синдарине, чтобы не понимать значения того, что слышу! Ты только что предложила мне выпить какую-то гадость, чтобы вызвать выкидыш… кстати, а где ты взяла это пойло? Сама сварила из подножного корма или достала у какого-нибудь идиота без медицинского образования, который лечит людей тем, от чего у него в огороде коза и корова отказались? Знаешь, в чем отличие Гондора от Харада не в лучшую сторону? А в том, что у вас подобные придурки не несут никакой ответственности за тех, кто в итоге сдох от их якобы лекарств, у нас же такого давно бы выследили и под суд отдали, чтоб людей дрянью не травил! Посидел бы в городской тюрьме лет пять, так поумнел бы!Вдова Анариона в очередной раз попыталась что-то пропищать, но горящие яростью глаза эльфийки явно не сулили ей ничего хорошего.—?Если ты до сих пор думаешь, что все Эллери Ахэ?— несчастные беззащитные создания,?— продолжала Аллуа,?— то жестоко ошибаешься. Я достаточно долго прожила среди ханаттанайн, и я, если что, и убить могу. Тебя, да, тебя. Если что, ты не ослышалась, и я это сказала отнюдь не в переносном смысле. Надеюсь, нам больше не придется возвращаться к этому разговору?Напуганная Тиндомиэль с перекошенным от страха и злости лицом отчаянно затрясла головой и что-то прошептала.—?Я не думаю, что ты на это способна! —?наконец отважилась возразить она.—?Знаешь, как учатся убивать? —?глаза эльфийки пылали гневом. —?А очень просто. Трудно только первый раз, а потом все идет как по маслу.Та ойкнула.—?Вот и отлично,?— Аллуа отступила на пару шагов, перестав припирать ее к стенке. —?Я вполне в состоянии за себя отвечать и о себе позаботиться, и если я захочу кого-нибудь убить, то это будет мое решение, и справлюсь я с этим без чужой помощи. Да, если у тебя еще есть вопросы?— если бы Исилдур и в самом деле, как тебе померещилось, причинил мне какой-либо вред или действовал против моей воли, я бы, не задумываясь, воткнула ему нож в сердце, и до Гондора он бы живым попросту не доехал, а я бы нашла способ выбраться из лагеря и исчезнуть так, что никто бы меня не заметил. Слышала про ?черных теней?? Не одни они в Хараде владеют этим искусством. И еще совет на будущее?— не советую пить всякую гадость, непонятно где и у кого взятую или сваренную по очередному народному рецепту, если только тебе жить не надоело. Надо тебе к врачу, так найди хорошего врача, который этому делу учился, и уж тем более не надо травить других.С выражением совершенного спокойствия на лице она взяла со стола бутылочку с зельем и откупорила пробку; комната наполнилась неприятным горьким запахом каких-то трав.—?То, что со мной случилось?— конечно, кому как, есть те, кто вообще детей не хочет, это их выбор, но для меня это не беда, а подарок судьбы. Тебе, впрочем, не понять, почему я так считаю. А вот пить я это уж точно не буду, этой склянке с чужой смертью я придумала совсем другое применение. Буду, кстати, тебе очень благодарна, если ты больше вообще никогда в жизни не появишься рядом со мной и не будешь со мной даже заговаривать, пока я нахожусь здесь, в Гондоре.Мораданэт не успела произнести ни слова, как почувствовала, что мерзкая жидкость льется ей на голову и стекает по лицу на платье; Аллуа, швырнув бутылочку в мусорную корзину, с тем же невозмутимым спокойствием вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.