Глава 6 (1/2)
Так, дамы и господа, эта глава - последняя. Я, к сожалению, не до конца её проверил, но ждать больше не могу, поэтому выставляю. А допроверять обещаю в ближайшее время. Эта глава тоже романтичная и внимание (!): в ней есть НЦ! На этот раз полная) Надеюсь, вышло не слишком плохо)В квартиру мы ввалились в буквальном смысле слова. Сейчас объясню почему.Целоваться мы начали, или, может, продолжили, в лифте. Да, я знаю, что потрясно составляю логические цепочки... Так вот. Я уже полез за ключами и пошёл на практически невыполнимый трюк – попытался попасть ими в замочную скважину, не отрываясь от Кешиных губ. И, да, мне ПРИШЛОСЬ делать этот трюк, потому что Кеша, наконец, дорвался до моих губ под моим (Боже, чем я думал?!) разрешением и присосался к ним так, как не сможет ни одна пиявка! Но мне нравилось... Так, забыли о последнем!
И вот я тыкаю ключами, но неожиданно дверь открывается сама собой. То, что я упал – это ничего страшного, привык, знаете ли. А вот то, что, не отрываясь от нашего увлекательного занятия, на меня, извиняюсь, ёбнулся Кеша, меня жутко взбесило. Но, к несчастью, от злобы не осталось и следа, так как на нас, сверху вниз, смотрела как-то радостно и удивлённо одновременно эта... моя сестрёнка, не будем пока называть её истинные имена...– Мира? – за каким хреном я задал этот вопрос – не знаю.– Нет, олень Санты.– Я всегда знал, что ты кто-то из рогатых. А олени, они парнокопытные, нет? – сестра не оценила моего сарказма и пульнула в меня мягкой тапочкой. Её путешествие закончилось у меня на лице.– Слезь с меня, придурок. – Проворчал я в тапочку, но адресовалось это Кеше.Кеша поспешно встал и начал отряхивать джинсы. Конечно-о-о, я ж такой пыльный, из меня, буквально, песок сочится!
Ой, а чё эт ты такой хмурый? А, точно-точно, Кешеньку, рыженькое солнышко наше, по предмету секса обломали, да?– Ты так думаешь? – ой, вот теперь он стал... злым...
Чует моя попа, сидеть я не смогу долго.Подождите-ка, что я сказал? Я же, можно сказать, только что сам дал согласие на наш «перепих», да ещё и после смертного приговора! То есть, я уже сделал вывод для себя, что это будет! А, хотя, чё я психую? Всем уже давно понятно, что этого не миновать. Особенно хорошо это понял Кеша.– Я, конечно, всё понимаю, но вы, хотя бы, до кровати-то дойдите! – кстати, сестрёнка даже не покраснела. Прям как немка, ничегошеньки её и не смущает. Я всегда знал, что она Гитлер в юбке. А усики, если что, и наклеить и нарисовать можно. Я не против, к примеру...– Так, Старушенция, возбухать будешь при получении пенсии! – ой, зачем ты так, тебя сейчас съедят на месте!
– Чего?! Ах ты, мелочь сопливая! Я те щас трусы на тыкве бантиком завяжу!– Ты не умеешь, – пискнул я, прячась за Кешу. Ну, он же любит меня, так пусть и спасает, как рыцарь принце... тьфу!..– «Ничего не-е-е было», а как пиздец близко, так сразу за бедного Кешу прячешься!
– Он бедный?! Да идите вы!Я попытался ещё сильнее сжаться в незаметный комочек, но цепкие клешни сестрёнки выудили меня из-за Кешиной спинки.– Да ла-а-адно тебе, запуганный мой... Я тебе подарок купила. Он небольшой, но кра-а-айне полезный. – Во-первых, меня настораживала уже её фраза о подарке. Во-вторых, у неё очень недобро блеснули глаза. А в-третьих, пакетик с «подарком» был аптечный.
Сестра выудила маленькую баночку с сине-фиолетовой этикеткой, повертела её в руках и, сияя как попа младенца, протянула её мне.– Что это? – я насторожился ещё больше, услышав, как Кеша сзади закашлялся и хихикнул.– Ну... – похлопала ресничками Старушенция, – смазка.– Смазка? – до меня не сразу дошло, что это конкретно за смазка такая. Озарение настало резко. – Бля-а-а!!!
Я выронил пакет и судорожно сжал кулаки. Ну, всё, достали!Захлопнув дверь в свою комнату, я осел на пол и прижался к ней.
Почему надо мной все издеваются? Почти каждый день. Когда это происходит случайно, как какой-нибудь казус, я ещё могу понять, но когда люди делают это специально, мне вовсе не смешно. Я хочу жить нормально, спокойно, как все остальные. Я не игрушка для того, чтобы издеваться, мне нужна любовь, в конце-то концов! И единственный, от кого я её сейчас получаю – это Кабуров. Да, я сам отталкиваю его, но всё равно хочу! Хочу его. Всего и навсегда!– Мир, – сестра легко постучала в дверь. – Мир, прости меня, пожалуйста. Да, знаю, это неудачная шутка... Я прошу прошения. Это... ну, мне пора. В общем, пока, я пошла.
Да, я слышал сожаление в её голосе, но мне вдруг стало настолько плохо, что моя сущность билась в истерике, посылая всех куда подальше, а отображалось это лишь слезами да закушенной губой.Я сжимал пальцы, выдирая ворс из ковра, но не замечал этого. Почему так плохо-то? Натерпелся, что ли, и сорвался? Да, наверно. Но чего ещё ожидать? Я живу один, сестры месяцами не бывает дома, а когда она приезжает, то постоянно вот так вот подшучивает. Нет, она любит меня, я знаю это. Но выражает это не тем способом, который я могу спокойно принять. Думаю, такое бывает часто и не у меня одного.– Мирослав.Господи, как официально! Полным именем, охереть! С чего это вдруг, мой любимый Кеша, ты так стал меня звать?– Что? – проскрипел я.– Ты как?– Иди ты знаешь куда со своими дурацкими вопросами! – это я уже прокричал, ударяя по двери.– А я-то тут причём?! – Кеша тоже сорвался. Ну, да, я его достал, конечно.– Ну а что у тебя за лю-любовь такая?! Ты всё время в стороне, смотришь, как мне неприятно, и улыбаешься! А потом так ты хо-хороший та-такой, любишь меня, ле-ле-лелеешь!– Ты снова ревёшь?– А что мне остается, Кеша-а-а?! Ты из меня так быстро плаксу делаешь, вот я и реву-у-у... – да, всхлипывал я так громко, что только полнейший идиот бы ничего не понял.– Открой дверь, пожалуйста.Ишь чё захотел!– Нет.– Открой дверь.– Нет, я сказал.– Дверь открыл, сейчас же! – прорычал Кеша, и я, испугавшись за дальнейшее состояние двери, пискнул:– Открыто...Не сказав ни слова, я лёг на кровать и, завернувшись в одеяло, продолжил всхлипывать дальше. И чем больше я думал о своей никчёмности, тем громче становились всхлипы и тем больше было слёз. Ну, как баба, честное слово. Надо бы прекратить, но не могу ведь.– Мир, ну хватит, а!– Тебе легко говори-и-ить, св-сволось!.. – да, именно «сволось», потому как теперь меня не слушался даже мой язык.Кеша вздохнул и, дёрнув одеяло, просто примостился позади меня, обхватывая руками. Мне было приятно, но сдаваться так просто я, войдя в роль этакой истерички, не собирался.– Отпусти.– Нет.– Почему?– Потому что ты не хочешь. И я не хочу.О как... То есть, посылать его дальше – бессмысленно?Но тут его руки плавненько совершили поползновение под мою футболку. Не понял, это что это тут за хамское облапывание такое?!– Руки убери! – но на это меня сжали ещё сильнее и усмехнулись, а в бедро мне что-то упёрлось.
Что-то странное такое, жесткова... Мать моя, да у него ж стояк! А я... У меня даже матерных слов не хватает, чтобы выразить моё состояние! Вот же похотливое создание! В смысле, не я, а Кеша.Мне ничего не ответили, но чуть повели рукой. Куда?! Зачем?! А-а-а, только не мурашки! Нет, остано...– Тебе нравится, правда? – опять этот тон искусителя.
Я всё ещё надеялся, что только вот таким вот поглаживанием закончится, но, всё же, понял, что в этот раз я действительно попал. Да, мне нравится, но сегодня я тебе ни за что не скажу об этом!– Остановись. Ну же! А-ай! – я вскрикнул, когда Кеша сжал мой сосок. От смеси боли и чего-то горячего и сладкого, я чуть прогнулся в пояснице.Почему мне снова так приятно?!Немного надавливая, Кеша провёл рукой по животу и немного царапнул бок. Я ещё чуть прогнулся, но в этот момент меня рывком опрокинули на спину.
Я широко распахнул глаза; в этот момент моё сердце бешено колотилось, а удары будто бы эхом расходились по всей комнате. Мне не было страшно, у меня началась настоящая паника. Я даже не мог шевельнуться. Даже вчера не было так, даже вчера я не чувствовал такой паники и даже вчера Он не смотрел на меня так.
Зло. Похотливо. Яростно и нежно одновременно. До сих пор не представляю, как можно смешать всё это в одном только взгляде.Что-то обдумывая, глядя на мой торс, Кеша замер. Потом он задрал футболку, обнажая мой бледный живот. Я примерно представлял, что будет дальше, но что это вызовет у меня такую реакцию – не знал совершенно.