Глава 2. Новая соседка (1/1)
Весь день "Квартет" полным составом гулял по Москве. Мы разговаривали, смеялись, дурачились. Всё было как прежде. Словно я никуда и не уезжала. На душе было тепло и очень легко. Вечером я пригласила Мотьку ко мне, но она отказалась: - С утра мама придёт, ты ж знаешь, мы с ней убираться будем. Приходи к 12, окей? - Окей, подруга, - и мы рассмеялись, просто так, потому что нам было хорошо. - Как же чудесно прошел мой первый день в Москве. Вот только жаль, что нет никакого дела. - Застоялась, да? - Ага, как конь при звуках боевой трубы, рвусь в бой. Мы ещё долго бы смеялись, сидя на скамеечке у моего подъезда, если б мама, возвращаясь из театра, не затащила меня домой.*** Утром меня разбудил звонок телефона. Я быстро сняла трубку, пока мама не проснулась - она вчера очень устала. - Алло, Аська. Отбой воспитанию. Мама с мужем в деревню на неделю укатили. Айда ко мне завтракать! Твои любимые оладушки. - Уже бегу.Я быстро умылась и, оставив тёте Липе записку, убежала к подруге. Мы позавтракали, поболтали о том, о сём, как вдруг раздался звонок в дверь. - Ждёшь кого-то? - Да нет. - Тогда может вооружимся сковородками, - со смехом предложила я, вспомнив наше старое дело. - А вдруг опять мама? Она нас тогда обеих в дурдом сдаст. И не успев отсмеяться, мы открыли дверь. На пороге стояла красивая стройная и скромно одетая девушка с карими глазами и длинными, немного мышиными волосами. - Здравствуйте, девушки. Я - Вика, ваша новая соседка, - она протянула руку, а мы по очереди её пожали. - Ася. - Матильда. - Правда? Какое красивое имя. - Ой, вот только петь не надо, пожалуйста. - Петь? Я не умею, - она непонимающе переводила взгляд с Мотьки на меня и обратно. Мне стало её жаль. - Все, кто с ней знакомятся, непременно поют "Кто может сравниться с Матильдой моей". А её это жутко бесит. - Ах, вот оно что! Не бойся, у меня совсем нет слуха, поэтому добровольно я петь никогда не стану. - Слух есть у всех, - со знанием дела заявила я. - Только его надо развивать. - Да что ж мы на пороге стоим, - опомнилась Мотька, - проходите. - Да не, девочки. Я как раз наоборот хотела пригласить вас к себе в гости. На новоселье, так сказать. У меня есть отличный торт-мороженое, но совсем нет знакомых в Москве. Вот я и решила с вами познакомиться. Кстати, давай перейдем на "ты".Вы уже взрослые, а я ещё совсем молодая. Так что нечего эти условности разводить, согласны? Мы с радостью согласились и на то,и на другое. И через десять минут уже во всю поглощали вкуснейший торт-мороженое у Вики на кухне.
- Я родилась в Воронеже, - рассказывала Вика, - мне там бабушка оставила в наследство трёхкомнатную квартиру. А я, как говорится, сделала ход конём. Квартиру сдала за хорошие деньги, а сама кредит взяла и вот эту однушку купила. Маленькая, зато в Москве. Я девочки так рада. - А ты что, поступать куда-то собираешься?
- Да, девчонки. Очень хочу учиться. Только ещё не решила чему, вот решу, буду год готовиться, а наследующее лето поступлю. - Здорово, - обрадовалась Матильда, - вместе будем поступать. Мы тоже только в последний класс перешли. Правда я - здесь, а Аська - в Париже.Мы рассказали ей и про Париж, и про то, почему Мотька живёт одна. Вика показалась мне очень хорошей девушкой, но я всё время не могла отделаться от чувства дежа вю. Ведь мы уже сидели вот так на этой кухне и ели мороженое с предыдущей хозяйкой этой квартиры, Леной. И в тот раз всё кончилось не очень хорошо. "Ерунда, - я попыталась отогнать нехорошее предчувствие, - в тот раз и начиналось всё совсем по-другому".Но совесть не желала успокаиваться. Я посмотрела на Матильду и поняла, что её мучат похожие сомнения. - Аська, пойдём помоем руки, - вдруг сказала она, пихая меня под столом. - Пойдём. - Я вас провожу, - поднялась Вика.
- Не надо. Мы знаем, - в один голос ответили мы. На её лице отразилось недоумение, но мы уже скрылись в ванной. - Аська, я так не могу, - быстро зашептала мне Мотька под прикрытием шума воды. - Мы должны ей рассказать. А вдруг она не знает, что Саше с Леной пришлось отсюда бежать. Я чувствую себе так, будто скрываю то, от чего зависит её жизнь. - Мы сейчас так глупо прокололись с ванной, что всё равно придётся рассказывать. Но, а вдруг она шпион из тех, кто охотился на Сашу. Может она гениальная актриса, а мы ей сейчас всё и вывалим на блюдечке с голубой каёмочкой. - Да какая она актриса, ты посмотри на неё. - Ладно, Моть, на самом деле она мне тоже понравилась, и ты права. Но расскажем не всё, без подробностей и без географии - аккуратненько. Вернувшись из ванны, мы сели пить чай, и Матильда просто гениально рассказала то наше приключение, нажимая больше на ничего не значащие подробности и незаметно обходя некоторые важные факты. Всё-таки актёрский талант многогранен! - И не страшно вам было в одной квартире с преступником? - ахала Вика. - Страшно, конечно, но мы и виду не подали, потому что знали, что правда на нашей стороне. А сила - в правде. Зато знала бы ты, как мы потом хохотали. У нас всегда так: если страшно, то сначала по нам и не скажешь, а уж потом смеёмся до боли в животе. Это правда. Мне сразу вспомнилось, как мы ухохатывались в Ненорминой квартире да и после неё, как мы смеялись в Майском, на Ландышевой улице, после вынужденного обморока, как мальчишки хохотали, рассказывая нам о плывущих арбузах. Даже и сейчас невольно губы расплываются в улыбке.
Вика на этот рассказ отреагировала как и все нормальные люди, и ничего странного в её поведении я не заметила. Вот и отлично. Не всех же людей подозревать. Матильда, наверное, тоже так решила, поэтому, пообещав непременно познакомить её с нашими мальчишками, мы попрощались и ушли выгуливать торт. - Ну что ты о ней скажешь? - поинтересовалась Матильда. - Нормальная девушка. По-моему очень добрая и искренняя. И вовсе не похожа на шпионку, - почему-то мне было неприятно обсуждать нашу новую подругу, и я перевела тему на Мотькину любимую, о любви: - Матильда, а Матильда, а как там у вас с Олегом? - А с чего ты взяла, что у нас с Олегом что-то должно быть? - Мотька, не дури. Я уезжала в Париж на пол года, а не на Луну на 20 лет. А ну признавайся! - Ладно-ладно, сдаюсь. Я... Мы с ним поцеловались - О, ну наконец-то! Когда это случилось и как? Я хочу знать всё. - Ну, это был конец апреля, он меня провожал и поцеловал. Не ну ты представляешь, - Матильда вдруг разозлилась, - эта гадкая старуха, тётя Тася, в тот же день всё маме доложила. Скандал был! - По поводу? - удивилась я. Мои родители всегда были прогрессивнее Мотькиной мамы. Хотя если вспомнить историю с выселением в Париж... - Да ты ж её знаешь. Завела бодягу про то, что мне учиться надо, про будущее думать, а не с непонятно какими мальчиками непонятно чем заниматься. И это один-единственный поцелуй! Первый! Вот уж память так память. - Зато теперь точно не забудешь, - я постаралась её подбодрить. - Это точно, - она горько вздохнула. - На другой день у меня было такое гадкое настроение... Ну и, в общем, я на него накричала, и мы поссорились. Сильно. С тех пор даже не разговаривали. - Месяц! Да это чушь какая-то. Он же тебя поцеловал, значит влюблён в тебя, и ты в него тоже, я же знаю. Просто вы двое упрямые олени. Вам надо спокойно поговорить, и вы помиритесь. Но оба не хотите первыми идти навстречу. Бараны. Целый месяц дуться. Совсем тут без меня распустились. Ну я вам устрою. - Не смей ничего без меня делать! - заорала Матильда. - Подруга ты мне или кто? Не желаю с ним мириться. - Скажи лучше: не желаешь признавать свою вину. Мотька вся вдруг как-то сдулась: - Да я виновата, я знаю, но если он придёт сам, то значит он действительно меня любит, и я за всё извинюсь.
- Ну, дорогая, это уже типичная женская логика. Ты же всегда была против этих женских закидонов. - А теперь не против! - Матильда топнула ногой. - Я всё сказала. Дальше мы пошли молча. А я размышляла о том, как идиотская реакция родителей влияет на их детей. Взять ту же Мотьку: стоило её маме проявить непоследовательность в отношении к Олегу (которого она, кстати, всегда считала отличным парнем), как тут же в Мотьке проснулась та же непоследовательность (понимай идиотизм) да ещё с накладкой на её дикой упрямство. И пожалуйста: два человека любят друг друга, но уже месяц не общаются из-за какой-то ерунды. А ведь то же самое было со мной. Раньше я бы с радостью поехала в Париж, но стоило родителям сделать это специально, чтобы я перестала общаться с друзьями, как я этот Париж терпеть не могу. Эх, с этим надо что-то делать. Они ж так всю жизнь могут друг на друга дуться. И я твёрдо решила их помирить. - Ладно, Ась, ты не обижайся на меня. Я просто боюсь, что он меня разлюбил за то, что я такая дура. Боюсь, понимаешь. А что если он меня не простит? Да я же умру! - Моть, ты чего? Ну конечно он тебя не разлюбил. Он же тебя знает не хуже меня! И знает, что ты просто гордая дурында. - Правда? - Конечно! - Что-то я разнюнилась. Аж самой гадко. А пойдём ко мне ночевать. - А пойдём! - и мы, обнявшись, пошли к ней домой, купив по дороге две бутылочки спрайта.
- Эх, сейчас сядем, как в старые добрые времена. Только ты, я и спрайт, - засмеялась Матильда.
Но, кажется, посидеть нам было не суждено. Из-за Викиной двери доносились всхлипы. Мы переглянулись и, не сговариваясь, сделали шаг к её двери. Мотька постучала. Всхлипы прервались, прошло некоторое время, но дверь не открывалась. Тогда я решилась повернуть ручку и дернула на себя. Нашим глазам предстала зарёванная Вика, которая сидела на полу в коридоре, опершись на стенку. В руке у неё была какая-то бумажка, мы кинулись к ней. Мотька принялась успокаивать, а я хоть и знаю, что читать чужие письма нехорошо, взяла выпавшую бумажку. Неровными строчками наклеенные на лист, вырезанные из газет буквы гласили: