Глава 27. Время любить. (1/1)
У любви – очертанья бури,Ну, а буря границ не знает...Алькор1
А черное платье все же пригодилось. Пришлось его надеть на прием в Аст Ахэ. Владыку, наверно, куснул дракон,и он решил устроить праздник: то ли в честь прихода давно начавшейся зимы, то ли в честь приезда важныхгостей из дальних земель – какой-то вождь и какой-то князь, а скорее всего, ради утоления собственной блажи. В любом случае, пришлось прихорашиваться, дабы соответствовать. Конечно, дейе не носила черное – из принципа, но немного подумав, она решила, что принципы существуют исключительно ради того, чтобы их попирать. Вот и надела платье. Пригодились и подаренные Гортхауэром украшения, они внесли яркую ноту в строгую элегантность её наряда. Лишь кольцо не надела Лиссэ. Очень редко носила подобные украшения мистрис после того, как давным-давно сорвала с безымянного пальца узкое витоеколечко из старинного темного золота. Сорвала и отдала гномамв переплавку для покрытия куполов собора в честь Вседержителя.Вот и это изящное колечко с ягодкой-рубином, подержав минуту в руке, она положила обратно в шкатулку. Хватит с неё колец!
Посмотрев на себя в зеркало, мистрис нашла, что она восхитительна. Мелькор тоже нашел её восхитительной. Она сразу поняла это, когда Вала сделал шаг ей навстречу. Его лучистые глаза так и просияли.- Черное тебе идет, Лиссэ! - отметил он. Владыка и сам был на диво хорош. Дейе даже затруднилась бы ответить, что больше его красило - сияющие глаза или кот, возлежащий на егоплечах. Синие глаза Оррика сияли гораздо ярче сильмариллов с высокой короныМелькора. Огромный зал был убран серебристыми ветками с мелкими белыми цветочками, черными лентами с серебрянойвышивкой. Изысканно, хоть и мрачновато.
Как ни странно, но большая часть обитателей Аст Ахэ черноене надела. Наряды были всех цветов, кроме белого и темно-красного. Лишь воины были вчерном да Мелькор с Гортхауэром. Майа тоже был поражен видоммистрис и решил добровольно взять на себя роль её то ликонвоира, то ли охранника. Сама же Лиссэ возлагала на этосборище граждан большие надежды, связанные отнюдь нес Повелителем и не с его Учителем, и даже не с собственным успехом. Сегодня она решила приступить к выполнению плана по соединению двух любящих сердец. Помощники уже были найдены, роли обозначены, реквизит готов.
Ещераньше она пыталась уговорить Гортхауэра помочь ей с осуществлением весьма коварного плана, но майа,фыркнув, сообщил, чтоэти двоеему абсолютно безразличны. Лиссэ тогда пожала плечами и предложилапредставить, как обрадуетсяТано… Майа, судя по продолжительному молчанию, представил, вздохнули удалился. Больше они об этом не говорили. Вечно все приходитсяделать самой! Хорошо, хоть Оррик помог немного. Теперь надо было привлечь к делу и Повелителя воинов.- Ты опять?! -возмутился он. - Все не оставила своих затей?!- Нет, радость моя! Ты о Сотворившем все же подумай! - пропела ласково дейе.- Хорошо! – обреченно сообщил Гортхауэр. – Что я должен делать?- Ты должен привести Мелькора в назначенное место и в назначенное время. Я дам тебезнак.- А если Тано не захочет?- Тогда смело тащи его за шкирку или за власы! – фыркнулаона.- Ты?! Как ты смеешь?!-Я?! Я ничего не смею! Я просто предлагаютебе один из путей решения проблемы, - Лиссэ сделала шаг ему навстречу. Медовые глаза встретились с серыми. Майа опустил взор, щеки его чуть порозовели.-Ты же к Тано хорошо относишься. Зачем тогда такговоришь? – вздохнув, прошептал он.Мистрис чуть устыдилась:- Хорошо, не буду. Но все же приведи его, идет?- Идет! – кивнул Гортхауэр и протянул ей небольшую коробочку.- Мне?! Подарок?! Зачем?! – изумилась дейе.
- Не тебе, - смущенно проговорилмайа. – Если твой дурацкий план удастся, то отдашь этим кольца… Пусть наденут.
Лиссэ опешила:- Ты же их не жалуешь?! С чего это расщедрился?!
- Это ради Тано!А то с этих станется опять разбежаться. Представляешь, как Учитель огорчится?! -Гортхауэр развернулся и ушел.С Вентом получилось проще. Он сразу понял, что от него требуется.- Ульв будет там, гденадо. И мы все тоже! – деловито сказал воин. – Молодец, хорошо придумала!Третьим сообщником был Оррик. Ему выпала нелегкая задача добытьреквизит. Мышей в Аст Ахэ, к сожалению, не водилось. Но умныйкот, обшарив окрестности, нашел и принес трех полузадушенныхмышек. Благодаря заботеЛиссэ, они оживились и оказались готовы выполнить важную задачу. Планбыл банален до невозможности: отважная воительница иумелая целительница до одури боялась мышей. Орков не боялась, разбойников не боялась, крови не боялась, даже огонь был не так страшен, а вот мышки… Да, мышки – это сила! Против этой силы редко какая барышня устоит. Дейе спрятала усыпленных зверьков за пазухой. Платье не оттопыривалось – отрадно!
Помимо обитателей Твердыни здесь были и вожди, и князья многих земель и племен, дружественных Владыке.Оглядев здешнее общество, мистрис уверенно взяла на себя рольхозяйки. Мелькор не возразил, его ученик, правда, восторга не выразил, но и неудовольствия не показал.
Возможно, это могло показаться странным, но роль хозяйки на приеме была ей привычна. Детство при блестящем дворе, выполнение деликатных поручений в молодые годы, опытвстречс родителями учеников – подчас таких важных и влиятельныхперсон,устройство различных балов, праздников даром не прошли. Сейчас в элегантной, вежливой уверенной даме никто бы не узнал нахальную, язвительную ведьмочку. Сказать словечко, улыбнуться,направить беседу, одобрить, подбодрить, пошутить. Ей это было хорошо знакомо. И здесь было проще, чем намногих приёмах в других мирах. Публика была не столь искушена и утонченна, зато больше ценила искренность и простоту обхождения. Немного портилкартину опять присоединившийся к ней Гортхауэр, но даже его поджатыегубы не способны были вывести из себя мистрис. Цепкий взгляд Лиссэвдруг заметил, что Ульв направляетсявуголок, где спряталась Ириалонна. Девушку совсем не веселили ни прием, ниубранство, нипесни менестрелей, ни нарядноеплатье. Когда на сердце тоска, такие мелочи не трогают и не радуют.- Иди за своимУчителем! – прошептала дейе в ухо Гортхауэру. Майа дернулся, обжег недобрым взглядом, но повиновался.
Легкое прикосновение к уснувшим мышкам, и вот они уже проснулись. Ментальный приказ - и зверюшки побежали к застывшей в смущении парочке.2Ириалонна стояла, опустив глаза и спрятав руки в складкахтемно-зеленого платья целительницы. Ульврастерянно смотрел на неё, не решаясь ни заговорить, ни уйти. И он, и оназнали, что любят друг друга- тем невыносимее было находиться вместе. Ни он, ни она не могли переступить через когда-то случайно пролитую кровь. Ульв мучился из-за своей страшной вины, Ириалонна видела его страдания, но не могла сделать шаг навстречу. Тогда в огне все казалось таким простым: лишь быоказаться рядом - хоть на миг, лишь бы еще раз заглянуть в его глаза, лишь быруки коснуться… Теперь все изменилось: что-то сдавливает ейгорло, не давая вымолвитьнужные слова, а любимый сам никогда не осмелится сказать их. Почему так получилось? Почему его меч оборвал жизнь её брата? За что им такаямука… Лучше бы она умерла еще тогда, когда первый раз пришла в Твердыню.Ульв все молчал. Зачем Вент привел его сюда и оставил ихдвоих вместе? Ничего не изменить. Он не скажет, она промолчит.- Завтра наш отряд отправляется на границу, - произнес мужчина, словно черезсилу.- Доброго пути, - Ириалонна так и не поднялаголовы. Вместе им не быть никогда. Ихпути разошлись. Он -воин, она после костра не может поднять меч: что–то ушло. Владыка былправ: девушка не должна быть воином. Она ошиблась.- Береги себя и малышку, - хрипло проговорил любимый.- И ты берегисебя, - елеслышно прошептала Ириалонна. Теперь, кроме девочки у неё никого нет и не будет -никогда не будет. Она будет любить его вечно.
- Спасибо, буду беречь, - ответил мужчина и повернулся, чтобыуйти.
Она отчетливо поняла: не будет, не сможет, не сумеет. Зачем ему теперь себя беречь?
Ах, если бысхватить его за плечи и сказать, что она так его любит, но девушка не шелохнулась. Острые коготки оцарапалируку. Она посмотрела вниз. Мышка карабкалась по рукаву её платья. На мигИриалонна оцепенела. Дрожь отвращения охватилаеё: с малых лет не терпела она мышей. Где-то над головой пискнуло.Девушка взмахнуларукой, но мышь вцепилась еще сильнее, а сверху со щита прямо ей на голову летела еще одна. - Ульв! Ульв! - сдавленно вскрикнулаона. Он тотчас обернулся. Ириалонна, не помнясебя от ужаса, бросиласьк нему. Любимый схватил её в объятия, девушка прижалась к нему всем телом. Сбросив зверька с её платья, Ульв подхватил её на руки и понеспрочь. Ириалонна продолжала цепляться за него. В его объятиях было так надежно, с ним ничего не страшно. Тогдаименно его руки разорвали веревки и вытащили её из дыма и огня, вспомнилаона. Лиссэ вырвала её у смерти, Владыка исцелил еёраны, но первым кинулся искать её Ульв и из огня и дымавытащил её тоже он. Почему же она забыла?Послышались чьи-то голоса, девушка опомнилась и выскользнула из кольца надёжныхрук. Ульвне стал её удерживать, бережно поставил на ноги.Вент и другиебратья по оружию, улыбаясь, смотрели на них. Госпожа Лиссэ тоже была здесь и тоже улыбалась. Стоявший рядом с ней незнакомый пожилойсеверянин в богатой одежде удивленно смотрел на них. Краска залила её лицо. Они все видели еёв объятиях Ульва. Госпожа Лиссэ что-тотихо объяснила незнакомцу, он улыбнулся и громко сказал: - Поздравляю! Совет да любовь! Следом стали поздравлять и другие: воины,целители, мастера, гости из дальних земель, знакомыеи незнакомые. Ириалонна растерянно смотрела на них, Ульв решительно шагнул вперед и, закрыв её собой, собрался что-то сказать. И тут она увидела Владыку Аст Ахэ. Он шел рядомсПовелителемвоинов, глаза его так исветились радостью за них. Девушка поняла, что собрался сказать Ульв, и также ясно она осознала, что сказать следует совсем другое.- Мы просто… - начал говорить Ульв.- Мы просто поняли, что не сможем без друга, - перебила его девушка и взяла за руку. Ульв посмотрел на неё. В его глазах так и читалось недоверие, смешанное с надеждой.- Ты уверена? –еле слышно выдохнул он.- Да, я уверена! – она посмотрела ему прямо в глаза. Он поверил: недоверие и отчаяние сменились счастьем, ослепительными бескрайним. - Соедините нас, Айанто! – онипроговорили этислова вместе и протянули руки. Владыка Аст Ахэ, светлоулыбаясь, благословил их союз. На миг Ириалонна почувствовала раскаяние: как она могла забыть… Но додумать ей не дали. Что-то оживленно говоря, госпожа Лиссэ протянула им паруколец. От подарка спасительницы Ириалонна отказаться не могла. Почему-то вдруг задрожали руки, она чуть не выронила украшения, но Ульв подхватил их и надел меньшее колечко ей на палец. Смятениеисчезло, улыбаясь, Ириалонна обняла любимого. Его глаза глянули в её: в целом мире есть только они, а все остальное уже не важно…3Молодые не отводили друг от друга глаз. Наконец-то они смогли определиться. Друзья искренне радовались их счастью. Гости наслаждались неожиданнымразвлечением: столь внезапной свадьбой в Аст Ахэ. Теперь им точно будет, о чем порассказать в своих землях. Праздничный прием сменился свадебным пиром. Откуда-то притащилимножествостоль редких зимой цветов, осыпали ими новобрачных, украсили залу. Менестрель пелневыразимо прекрасную балладу о любви. Владыка Аст Ахэсиял, словно только что начищенный медный таз. Оррик блаженствовал, Мелькор собственноручно кормилего всевозможными вкусностями из собственной тарелки, скореевсего и поставленной радикота. Лишь Повелитель воинов был хмур и печален. Наверно, съелчто-нибудь несвежее. Впрочем, смотреть на него мистрис было некогда, за ней наперебой ухаживали сразу три кавалера. Вождь и князь из дальних земель, да один из хорошо знакомых Целителей. Вскоре Целитель, правда, куда-то ушел, отговорившись неотложными делами. А через некоторое время и вождь из южных земель стал уделять большевнимания здешнему вину, и лишь пожилой князь рассыпался в любезностях, невзирая на то, чтоГортхауэр так и елегоглазами. Ближек ночи Лиссэ вспомнила про своих невольных помощников. Нехорошо будет отплатить имчерной неблагодарностью, нужно вернуть мышек в родимую норку и зачаровать, чтоб никто не тронул. Пришлось мысленносвязываться с Орриком. Кот откликнулся не сразу, наевшийся до отвала, он дрых на коленях уМелькора, провожать хозяйку до мышиной норки отказался наотрез, но место показал. Мистрис, пользуясь тем, что всеслушают очередную песню, выскользнула из залы и направилась искать мышей. Перепуганные зверьки обнаружились быстро. Лиссэусыпила их и спрятала за пазухой. Накинув теплый плащ и обувшись в меховые сапожки, она уже собралась выйтииз крепости, как над ухом раздался недовольный голос:- Куда это ты собралась?- Мышейв нору относить, – честно ответила она Гортхауэру.- Сумасшедшая! – выдохнул майа. - Сам такой! – не осталась вдолгу мистрис. – Нехорошо будет сгубить их. Онипомогли доброму делу, а мы их погубим, да?Повелитель воинов смутился и закусил губу. Сегодня, несмотряна хмурый вид, он был на диво хорош. Вбольших серых глазах, обычно холодных, словно пламя металось, лицо былобледнее обычного, а красивые твердые губы казались еще ярче.- Пойдем, раз надо! – он уверенно подхватил её под локоть и повел на конюшню. Вороной конь хозяину обрадовался. До леса они добрались быстро. Ночь была яркой, звездной и морозной. Под ногами поскрипывал снег.Мышей устраивали вместе. Долго искали норку, зачаровывали, укладывали зверьков. Закончив возню с грызунами, Лиссэ устало вытерла со лба пот. Несмотря на мороз, ей стало жарко. Гортхауэр выглядел несколько ошарашенным. Наверно, ему еще не приходилось заботиться о мышах.Женщина вдруг рассмеялась звонко и весело.- Ты чего?! – почувствовал подвох майа.- Ой! Мы такие с тобой ученые, почтибессмертные, мудрые и вдруг мыши! Мышек в норку уложили!! О, Многоцветная! Кто бы мог подумать?! – она всплеснуларуками и засмеялась ещегромче.Черный майа посмотрел на нее суровымвзглядом и последовал дурному примеру – рассмеялся. Пошёл снег. Крупные снежинки, медленно кружась, падали на деревья, обсыпали волосы и одежду, а они стояли посреди леса исамозабвенно хохотали. Потом направились к лошади, дейе утопила в сугробе сапог, который так ине нашелся. Дальше Гортхауэр нес её на руках. До замка добрались под утро. Было еще темно, но небо на востокечуть посинело, обещая рассвет. Сняв женщину с лошади, Гортхауэр понес её на руках в замок. Мистриспротестовала и смеялась. Он прижимал её крепче и хмурился, и смеялся. Стражникам отвели глаза. Так, смеясь, иввалились в её комнату.
- Ну, все донес, убедился, что под кроватью никто не прячется, иможешь быть свободен! За мышей и чудную прогулку поднебом зимним спасибо! – дейерешилачетко расставить все по местам.
Майа кивнул:- Да, мне пора! Но не ушел, а подойдя к ней ближе, положил на плечирукии поцеловалв губы. Что-то новенькое! Целоваться Гортхауэр еще не пытался, он все больше побить норовил или обругать. Лиссэ, миг подумав, ответила напоцелуй. Не прерывая поцелуя, он потянул её платье с плеч. Мистрис хотела возмутиться: авдруг порветнаряд, нопередумала - платье дело наживное. Оналишь повела плечами, помогая соскользнуть вниз черному шелку и, подняв руки, начала расстегивать его одежду. Потом Гортхауэр поднял её на рукии очень осторожноопустил накровать. Ласки его были страстныи не слишком умелы. Зато он был очень внимателен, думая в первую очередь именно о ней. Дейеэто поразило и наполнило душу какой-то щемящей нежностью. Кто бы могподумать, что столь порывистый и противоречивыймайа окажется таким чутким и внимательным любовником!Проснулась она поздно, отдохнувшаяипомолодевшая душой. СейчасЛиссэ чувствовала себя девчонкой, игривой и шаловливой, словно кошечка.Виновник её позднего пробуждения не ушел к себе, Гортхауэр лежал рядом и, приподнявшись на локте, всматривался в её лицо. Серые глазаего были выжидательно-тревожны. Легкая улыбка скользнула по алым губам женщины.- Мне было хорошо! – прошептала она, жмурясь от его зажегшегося страстью взгляда. – Можно иповторить будет как-нибудь! - дейелукаво улыбнулась. Её слова он принял как руководство к действию. Повторение оказалось даже лучше начала. Все же ей с нимповезло! Для Лиссэ былотак странно позволить себе покориться чужойстрасти и, поддавшись, неоказатьсяобманутой. Любит ли она его? Кто знает… Давно, очень давно не произносила она этих слов и не верила им, когда слышалаот других. Слова так невесомы, их так легко можно нарушить, ихтак легкоможно сказать, поддавшись минутной блажи. И мистрис была благодарна Гортхауэру, что он не сказал ейслов любви. Наверно, тогдаонаспустила бы его слестницы… Все-таки он удивительно чуток, раз сумел понять, что иногда признания бывают лишними.