Глава 24. Разговор с сестрой. (1/1)

Мы с мамой смотрели друг на друга ещё несколько минут, после чего она зашла в мою комнату, обводя взглядом каждый уголок и стараясь найти то, что я пытаюсь скрыть от неё. Закатив глаза, я подняла вверх руки, выгибаясь и чувствуя боль в области поясницы. Женщина села на кресло возле письменного стола, сделала серьёзное лицо и снова посмотрела на меня, явно намекая, что нам нужно поговорить о чём-то важном. Я прекрасно понимала, что рано или поздно нужно будет объясниться, но в то же время я не собиралась говорить чистую правду. В голове уже рождались какие-то глупые идеи для оправдания, которые вскоре пришлось откинуть из-за не хронологического порядка событий. Зевнув, я встала с кровати, в груди что-то неловко и спонтанно заболело. Недостаток тех нежностей, которые я вчера получила от парня. Его тепло до сих пор сохранилось в моём сердце. Сильные руки оставили на кожном покрове красные следы, испаряющиеся с каждой секундой всё быстрее и быстрее. Эта ночь стала для меня роковой: такой нужной и такой короткой. Если бы я могла, я бы кричала от неизвестной дикой боли, рвущая и мечущая где-то в моём подсознании, прорывающая огромную дыру, чтобы завладеть мной, эмоциями, поведением, характером, всеми другими качествами, сделав какой-то иной, сделав целую альтернативу.

Желание вернуть прошлое было настолько сильным, что я готова была заключить сделку с дьяволом, лишь бы вернуть вчерашний вечер, насладиться им снова и под рассвет сбежать вместе с парнем куда-то далеко и надолго, наверное даже на край света. Или я просто невероятно сильно скучаю по Алексу, чья улыбка являлась в мою голову каждый раз, когда мне было грустно? Парень всегда умел меня приободрить, но его уже нет. Только сейчас, спустя почти месяц, я осознала свою утрату. Неужто всё, что происходит между мной и Финном — это недостаток шатена, который наверняка смотрел на меня с небес, поражаясь всему происходящему. Нет ответа на эти вопросы, становящиеся утвердительными предложениями. Их и не будет, если можно так посудить. Я буду вечно блуждать по этому огромному, бесконечному лабиринту, путаясь и каждый раз представляя последствия тех или иных выборов. И всякий раз буду натыкаться на тупики.

—Милая,—моя мама всегда имела несколько тембров голоса, чаще пользуясь каким-то мягким и спокойным, а в редких случаях повышая его чуть ли не до самых высоких октав. Она бы могла легко стать певицей, но её унесло куда-то в отрасль бизнеса,—я, конечно, понимаю, что ты уже взрослая, что ты можешь самостоятельно принимать решения и тому подобное, но я по-прежнему твоя мать, готовая выслушать все твои проблемы и помочь их решить,—женщина попыталась улыбнуться, что получилось у неё крайне нелепо и глупо.—В последнее время ты меня немного настораживаешь. Ты извини за это,—в её глазах что-то невольно поникло. Мне было трудно смотреть на её грустное лицо, полное непонимания и... стыда. Встав с кровати, я подошла к ней и крепко обняла. Её руки пробежались по моей спине, потом мы отстранились друг от друга. Лёгкий, быстрый, мимолётный вдох-выдох из её носа заставил меня успокоиться.—Чья это футболка?—Мне Стейси одолжила,—быстро и чётко продиктовала я, как будто раньше задумывалась об этом вопросе. Так и было, только она об этом не должна подозревать, словно мама застала меня врасплох. Женщина чуть помялась,—это было видно по её чуть ли не скрытой реакции,—но затем приняла обычный для себя вид. Хотелось смахнуть ладонью выступившие капельки пота со лба, которые ещё бы чуть-чуть и потекли вниз.

Мы пообщались ещё несколько минут, после чего она с серьёзным лицом встала и вышла из комнаты, сказав, чтобы я перестала её бояться и была более открытой. ?Это трудно?,—сразу же подумала, услышав щелчок двери. Тело самостоятельно повалилось на кровать, глаза бегали по потолку, а руки как-то невольно мяли небольшие участки одеяла, пытаясь таким образом успокоить мои бушующие мысли, сносившие в голове весь тот порядок, сложившийся в течение последнего времени. Мне не стало после этого разговора легче, я прекрасно осознавала, что мама либо наивно поверила в мои слова, либо просто подыграла, стараясь не влезать в личные дела. И почему-то я больше склонялась ко второму варианту.

Ко мне в комнату зашла Элизабет; было видно, что она что-то замышляет. Её рыжие волосы были аккуратно уложены на голове, а шустрые голубые глаза, пробежавшись по моей комнате, словно никогда её раньше не видели, остановились на мне. Она долго над чем-то размышляла, но после села напротив на кровать, продолжая мерить взглядом.

—Что-то не так?—поинтересовалась я, усмехаясь поведению девушки. Сестра какое-то время молчала, просто смотря на меня, потом перевела взгляд куда-то на окно. Никогда раньше не замечала за Элизабет, что она может волноваться и быть неуверенной в своих действиях. Зная её все четырнадцать лет, мне не доводилось наблюдать такое сомнительное лицо.

—Ты же прекрасно наврала маме, так?—изначально, после заданного вопроса, я растерялась, пытаясь определить, что стоит на конце данного предложения: точка или вопросительный знак. Эти слова звучали так твёрдо и устойчиво, как будто она констатировала факт всех событий за последнее время. Моя голова сама слабо кивнула, но девушка это заметила.—Вот просто объясни мне: что между вами двоими? То у тебя Ноа, которому ты нравишься, я это вижу, то у тебя Финн, появившийся непонятно откуда. Я, конечно, не говорю, что это плохо, так как у меня тоже довольно много ухажёров, но меня это немного смущает, особенно то, что ты до сих пор не можешь выбрать себе нормальный вариант,—она чуть еле заметно улыбнулась. Мне стало интересно, с каких пор она интересуется моей жизнью и стала больше знать про неё. Не время для вопросов, знаю, но именно это сейчас пришло мне в голову, забивая собой всевозможные ответы и пульсируя где-то в сознании, словно там что-то болит и это срочно надо устранить, вылечить, сделать всё, что угодно, лишь бы оно не продолжало мешать остальным процессам организма.—И я знаю, что кто-то из них был у тебя со вчерашнего дня по сегодняшнее утро. Ну колись, с кем у тебя что,—на её лице расплылась детская, широкая улыбка, а в глазах загорелся интригующий огонь, полный терпения и жажды. Я долгое время молчала, могла ещё дольше, но надо было уже что-то проронить из уст, а то мало ли рыжая себе что-нибудь придумает.

—Со мной ночевал Финн,—её реакция была вполне нормальной; я удивлена, что она не стала прыгать вокруг и кричать от радости, ведь Алекс ей никогда не нравился. Она мне часто говорила, что он не кажется по истине хорошим и нормальным парнем,—то же самое ей говорила я, когда она ходила гулять с очередным старшеклассником,—но я не слушала её, отговариваясь тем, что уверена в нём и не собираюсь расставаться.—Но между нами ничего не было, если ты успела подумать об этом,—по лицу девушки было всё понятно. Её расстроенный вид скрывался под маской с улыбкой и позитивным настроением, которое всегда ободряло, даже в самые острые жизненные моменты.—А что с Ноа?

—Мы просто друзья,—я пожала плечами, сама до конца не осознавая что у нас с шатеном. Между Финном и Шнаппом я бы выбрала скорее первый вариант, который стал частью моей жизни.—Может я и чувствовала к нему что-то, но это было коротко и немного. А вчерашний день всё решил. Все чувства прямо-таки испарились, зато к Вулфарду...—на сердце упало что-то тяжёлое, увесистое и невыносимо громоздкое, обрывающее связь с ногами, из-за чего я могла бы упасть, если бы стояла. Девушка внимательно смотрела на меня.—Знай, что я поддержу любой твой выбор,—между нами никогда не было сестринской дружбы, которая есть почти у всех. У нас были разные миры, разные представления и мысли о том или ином, но когда случалось что-то ужасное и сложное, то мы откидывали эти тупые принципы и были друг с другом, как одно целое.—Да, возможно Алекс мне не нравился, но на то были причины, озвучивать которые я не собираюсь. Не хочу навязывать мнение, но как по мне Финн выглядит более сильным, мужественным,—она буквально считала все его плюсы с помощью загибания пальцев, смотря куда-то в потолок.—В общем, это твой выбор, если появятся проблемы, то говори. Я всегда готова тебя поддержать и быть опорой.—Прости меня, что я иногда бываю грубой,—с самого начала у меня были подозрения, что этот разговор будет непростым. Излить душу друг другу — это просто необходимо. Особенно когда мы это делали раз в несколько лет.—Я после его смерти,—она поняла про кого я,—не могу до сих пор прийти в себя, словно... от меня оторвали что-то чересчур родное. И когда я пришла к Вулфарду, то не знаю что во мне изменилось, перевернулось, вся ненависть стала постепенно отходить на второй план и я уже давно не задумываюсь над прошлыми поступками.

—Ты его простила?—Отчасти. Мне трудно со всем смириться, но я не могу иначе, потому что чувствую что-то перекрывающее остальное,—я глубоко вздохнула, в области лёгких образовалась боль, являющаяся не физической, а моральной. Левая рука зарылась в волосы, другая же качалась в воздухе.—Мне кажется, что тебе знакома ситуация, когда ты испытываешь злобу к человеку, но всё же чувствуешь к нему что-то вроде любви,—рыжая кивнула.—Я сама немного сомневаюсь в своих отношениях к друзьям. Вроде есть люди, с которыми мне приятно общаться, а бывает так, что я их убить хочу,—она усмехнулась, голубые глаза посмотрели на меня.—А что насчёт Джерри?—в её лице внезапно что-то поменялось. Девушка фыркнула, потёрла ладонью запястье и отвела взгляд, постукивая ногой по полу. За пределами комнаты доносились еле слышимые голоса, которые меняли своё местоположение по мере нашего диалога. Вероятнее всего родители обсуждали планы на день, разбирая вещи. Шаги доносились по всему дому, даже из маленьких укромных комнат, куда мы заходили довольно редко. К ним относился чулан и комната для гостей на первом этаже.—Он, конечно, классный, но иногда своим поведением бесит,—ухмыльнулась; она вопросительно уставилась на меня, после чего прекрасно поняла о чём я подумала.—Мы с ним погуляли раза два, потом меня что-то начало отталкивать, а затем он снова начинал общение. Знаешь, это так странно,—теперь уже на веснушчатом лице появилась красивая ухмылка,—что есть парни, сначала бегающие за тобой, а потом это делаешь ты,—мы переглянулись. И обе одновременно засмеялись. Согнувшись пополам от боли в животе, я оклемалась только через минут пять, когда в комнату влетела мама с папой, смотрящие на нас, как на больных.

—Что случилось?—серьёзный тон мужчины менялся с весёлыми нотками, пробивавшиеся сквозь всю его важность. Он и сам начинал хихикать, только про себя.—Вы настолько громко смеялись, что мы подумали мало ли плачете или пытаетесь кричать, но у вас это выходит как-то не очень,—женщина рядом положила руки на груди, приняв вид девушки-бизнесменши. Но, прекрасно зная её, мы умудрились посмеяться и над её ?образом?. Она недоумевающе посмотрела на нас.

—Я буду ужин готовить, так что думайте, что бы вы хотели увидеть сегодня вечером на столе,—каждый из нас сделал задумчивый вид, воображая абсолютно разные блюда у себя в голове, взвешивая все плюсы и минусы. Наша мама очень сильно любит готовить, поэтому даже самое сложное блюдо даётся ей простым образом. Женщина тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что сейчас начнутся выборы, а потом дойдёт дело до ?ссор?, по итогу которых блюдо всё равно выберет мама.

—Лично я хотела бы индейку с картофелем,—сестра гордо подняла голову, как будто сказала что-то умное и представляла себя чуть ли не самым гениальным человеком на Земле.

—Полностью одобряю её выбор,—папа посмотрел на нас с какой-то обидой, надул губы и посмотрел на свою жену. Та закатила глаза, незаметно натягивая улыбку. Слабый ветерок подул из небольшой щели под дверью, коснулся моих босых ног, но не стал подниматься выше, оставляя все подробности на потом. Моё тело напомнило о холодных руках Вулфарда, касающиеся моего тела во сне и притягивающие к себе. В моих глазах что-то потухло, как и в сердце. Сестра это заметила, но старалась не обращать внимания, особенно при родителях.—А я хочу салат с крабовыми палочками.—Двое против одного,—я с сестрой сказала это в унисон, после чего мы широко улыбнулись отцу, который уже готовился жаловаться маме, слушающей наш разговор.—Ну или мы можем всё-таки выбрать твой вариант,—у мужчины загорелись от радости глаза, как у маленького ребенка, которому купят по его просьбе игрушку.—А может мама просто приготовит и то, и то?—добавила сестра, хитро ухмыляясь. Женщина сделала задумчивое лицо, но потом кивнула головой; я посмотрела на Элизабет, она на меня.

Под конец нашего разговора мы все обнялись, как самая настоящая счастливая семья, забывая обо всём том, что было пережито. В моей голове проносилось множество положительных и отрицательных воспоминаний, связанные с нами всеми. Первый поход, поездка в Нью-Йорк, Рождество в Портленде — это было так давно, что мне трудно вспомнить год и дату. Определённо лет пять-шесть назад. Может и меньше, может и больше. Сейчас я не хотела об этом задумываться; мама с папой довольно редко нас обнимали, а тут ещё и общие объятия, так что упустить такой шанс равносильно пропустить звезду в лимузине, которая едет и чуть ли не машет тебе рукой.

Я посмотрела в окно. На крыше сидел Финн,—вероятно он ещё не ушёл, а ждал удобный момент попрощаться,—его карие глаза автоматически нашли мои. Натянув милую улыбку, которой он мог ослепить любого человека вместо солнца, парень достал свой телефон и указал на него, подмигнул и спрыгнул вниз, прямиком в разноцветную, почти уже незаметную листву. Моя рука потянулась к гаджету, лежащему неподалёку. Взяв его, я быстро зашла в сообщения.?Я рад, что у вас всё хорошо?,—надо было что-то ответить. Что-то, что понравится ему и мне. Идей у меня, естественно, нет, но я решила выбраться из этой ситуации путём импровизации.?Спасибо тебе за всё. Теперь я не сомневаюсь в том, что моё сердце выбирает лучших?Глупо. Примитивно. Но это правда. Мы стояли с родителями в обнимку так ещё несколько десятков минут. Только в этот момент я наконец почувствовала поддержку со стороны. И те же слова Вулфарда, отпечатавшиеся у меня в голове.?К слову, ты мне действительно нравишься?,—добавила я, тихо хихикнула и убрала телефон теперь уж точно.