Глава 10. Новенькая. (1/1)

Уже пять часов мы сидели в холле больницы, перебрав в голове всевозможные варианты дальнейших событий. Стейси не могла сидеть на месте, поэтому ходила из стороны в сторону, ещё больше нагнетая атмосферу. На регистратуре медсестра ничего не говорила, объясняясь тем, что как только поступит важная информация от врача, то сразу нам сообщит. Плюс она ссылалась на наши мешки под глазами, которые уже переходили на территорию щёк из-за недосыпа. Мы с подругой отмахивались от этого как могли, но, спустя двадцать минут после этого разговор, всё-таки сон брал надо мной верх. Все посетители, пришедшие либо по записи к врачам, либо кого-то навестить, смотрели на нас, как на больных, которым самим нужна психологическая помощь. На мобильный телефон приходили сообщения от совершенно разных людей. То от мамы, то от папы, то от сестры, даже от некоторых моих одноклассников, которые лишь могли сожалеть о потери парня. Я молчала всем в ответ, давая понять, что просто в данный момент не могу ответить, истерика уже какую минуту не могла покинуть меня, а океан пролитых слёз увеличивался с каждой секундой пробитых часами на стене.

?Надо взять себя в руки, Уотсон. Ты же не психовала и не сходила с ума в тот момент, когда на тебя наставил ствол Финн Вулфард, личность-загадка, которая заставляет тебя каждый раз при его взгляде впадать в красноту, словно у меня аллергия на что-то, но, нет, это всего лишь стеснение при таком целеустремлённом, смелом парне, мысли о котором скорее совершали сальто, чем оставались там на длительное время, словно он следит за тем, о чём я думаю?В самый неподходящий момент я опять вспоминаю этого кудрявого парня. Поправив волосы, я спросила у молодой девушки местоположение дамской комнаты, на что она что-то пробурчала и продолжала заполнять бумаги. Умывшись заледенелой водой, моё сознание более менее пришло в себя. В зеркале я увидела запыхавшуюся, усталую, слишком нервную даму, которая, кажется, увидела за все свои шестнадцать лет больше, чем бабушка за пятьдесят. Некоторые ногти были покусаны,—справляться от стресса могу только так,—а половина волос валялась где-то на полу. Тяжело вдохнув, и также выдохнув, холодные капли коснулись моего запотевшего, горячего лица. По ощущениям казалось, что у меня температура поднялась на двадцать или более градусов. Выйдя, я дошла до своего стула и снова начинала поглощать свой разум в эту бездонную дыру, а может и в пропасть, где я могла в любом случае упасть на камень, а затем, с новыми несчастьями, обвалиться ещё ниже. Это бесконечная череда событий, которая потрясла меня до такой степени, что такими темпами меня заберут в психушку на целую жизнь, где я буду с утра и до ночи разговаривать с невидимым другом и парнем.

—Мисс Уотсон,—врач с небольшой лысиной на голове подошёл ко мне; Стейси резко обернулась, немного подходя ко мне и мужчине.—Состояние Адама не особо критичное, но нужно провести операцию в области живота. Денег мы не будем требовать, но нужно подождать. А так он сейчас дышит за счёт особой аппаратуры, за которую мы не будем ничего требовать, сугубо из распоряжений мэра о бесплатном лечении, а половину своего бюджета он вкладывает в приборы,—беззаботная улыбка заставила моему сердцу растаять от такой доброты.—Оставьте мне свой контактный номер, и, если что, я вам позвоню и сообщу какие-либо новости.Я записала на маленьком листочке, отдала врачу, а он убрал в карман халата. Ещё что-то сказав мне, что я не расслышала до конца, затем ушёл куда-то в левый коридор. Стейси подошла и поинтересовалась о сказанном, я дословно пересказала, на что она лишь грустно ухмыльнулась. Мы решили, что нужно разойтись по домам, а завтра его навестим, надеясь на положительные новости.

Прогуливаясь по длинной улице вдоль ярких вывесок магазинов, внутри которых находилось около десятка людей, либо рассматривающих товар, либо уже ждущих продавца у кассы, чтобы рассчитаться и со спокойной душой пойти домой. Ноги шли по аккуратно уложенному тротуару, с которого словно пылинки сдували. Ни одной соринки, никаких недостатков. Город-идеал. Несколько дипломатов прошли мимо нас, разговаривая о каких-то серьёзных вещах, о которых нам с подругой, к сожалению или к счастью, не понять. Посмотрели они на нас, как на бездомных: брезгливо и очень артистично, словно их мордашки только и светятся на телевидении, где не было и не будет настоящей, искренней улыбки. Где-то впереди стояла милая парочка; девушка держала подаренный парнем цветок, разглядывая его и заливаясь краской. Тот её поцеловал, и, на фоне алого заката, это смотрелось, как какой-то романтичный момент из фильма. Я нелепо на это улыбнулась, и слеза потекла по щеке, а в голову моментально ворвались однотипные воспоминания с Алексом. Стейси посмотрела сначала на них, потом на меня. Мы ненамного остановились. Она, сделав два шага, уже стояла возле меня.

—Возможно ты знала, или просто догадывалась, но ты нравишься Адаму уже несколько лет,—девушка поправила свои волосы, я стояла словно в тупике, не зная, что и ответь. Однозначно я подозревала об этом, но рассчитывала, что это всего лишь шутка. Он для меня как родной брат, так что уж говорить о его влюблённости ко мне? Подруга попрощалась и пошла своей дорогой, а я осталась наедине со своими мыслями, которые и без этих известий были лишь кучкой барахла, мешающейся под ногами.***

На следующий день я проснулась вся никакая, словно несколько дней только и делала, что выпивала,—конечно же не сок,—да и будто позабыла о сне вовсе. Состояние утром не было ни положительным, ни отрицательным, как будто смогло лечь на золотую середину. Голова жутко болела от вчерашних слёз, а усталый вид выбивал всё желание идти в школу. Придумать отговорку и остаться дома? Слишком глупо. Я и не из такого выбиралась, хотя, если посмотреть на эту ситуацию со стороны, то ей можно посвятить целые томы трагедии и драмы, как в каком-нибудь классическом произведении из России, та же ?Война и мир?, о которой я слышала неоднократно. Мама с раннего утра встретила меня с позитивной улыбкой, как будто у неё не существовало никаких проблем на работе, хотя, наверное, она умеет видеть различие между двумя такими важными вещами. Спросив меня о том, почему я так хреново выгляжу,—а это ещё мягко говоря,—я лишь промямлила что-то об усталости. Та недовольно фыркнула и начала причитать, что ?в моём возрасте такого не должно быть, поэтому ты должна составить свой распорядок на день, чтобы всё строго соблюдать?. Я кивнула головой и поспешила удалиться, а то, зная свою маму, она ещё может что-то добавить, растянув разговор на долгие полчаса или же полтора.

Столкнувшись с Элизабет на лестнице, рыжая фыркнула, сказав, что я неаккуратна и ей вообще нужно торопиться. Отец уже выпил чашку кофе, почитывая газету с новостями и стараясь ушами улавливать звуки телевизора. Его серьёзное лицо исказилось улыбкой, когда я появилась на пороге кухни.—С добрым утром, милая,—он протянул мне уже готовую кружку с чаем, в которой плавала маленькая долька лимона. Положив две ложечки сахара и размешав, я отпила горячую жидкость, вкус которого напоминал вкусные свежие летние ягоды, которые вот-вот можно будет собирать с кустов и кушать. Мама поставила рядом тарелку с яичницей, а в миске лежали панкейки с банановым джемом.—Как поспала?—Более менее, но не особо выспалась,—он обеспокоено глянул на меня, но промолчал. Женщина металась из стороны в сторону: то громкость телеканала поправляла, то резала что-то, то поправляла сковородку на плите, то ещё что-то. Всегда удивлялась, как она умудрялась за одну секунду сделать все дела сразу. Сестра забежала к нам, села на своё место с телефоном возле уха и с кем-то оживлённо разговаривала. Мама на неё презрительно посмотрела, поставила перед ней завтра и пошла куда-то в гостиную.

—...да, я помню, завтра в восемь. Не-е-ет, ты что? Новенький..? Кто-кто? А он красивый?—сестра улыбнулась, вилкой взяв кусок омлета и отправляя в рот, запивая небольшим объёмом чая.

—Элизабет, тебе напомнить о правилах при еде?—папа не смог не произнести ни слова, ведь его всегда нервировало, как кто-то из семьи разговаривал с кем-то по телефону. Он придерживался семейных разговоров о новостях, либо вообще тишины. Младшая дочь посмотрела отца, помотала головой, встала изо стола и пошла в гостиную чтобы договорить. Её мелодичный смех пробегался по всем комнатам, а как только вернулась мама, то сразу спросила у мужа, опять ли она зависает с подругами в каких-то бессмысленных темах, которые её касаться сейчас не должны. Они довольно серьёзно относились к нашей учёбе, но не до такой степени, что заставляли всё заучивать от корки до корки.—Как прошло вчерашнее мероприятие?—папа добавил в кружку ещё немного кофе, разбавляя его холодным молоком, а затем помешивая, тем самым даваясь столкнуться в одном сосуде двум температурам, смешиваясь и оставаясь тёплой.

—Ну-у... довольно скудно,—я закончила завтракать, отодвигая от себя посуду и потихоньку вставая, чтобы помыть за собой. Мама уже сама сидела с кружкой в руках, внимательно меня слушая, а отец на время отложил газету, быстрым взором оглядывая и телевизор, и меня, и всю кухню в целом.—Адам в больнице,—родители не особо были знакомы с ним, хотя в первый раз сумел провести приятное впечатление, но они не особо знали о нём что-то, поэтому выбор между промолчать или рассказать был на середине. Но, увидев вопросительные взгляды обоих, я посвятила их в данную историю, на что они только лишь посочувствовали, пожелав ему скорейшего выздоровления, а также дали денег на покупку корзинки с фруктами, чтобы потом отнести в больницу. Элизабет, уже закончив разговор со своей лучшей подругой, зашла обратно, присаживаясь на своё место и отрезая кусочки завтрака.

—Вы о чём?—она поворачивала голову в разные стороны, осматривая наши лица. Я пожала плечами и пошла готовиться к школе, а сестра осталась наедине с родителями, продолжая молчать.

***—У нас действительно будет новенький, но не один,—подруга, с самой нашей встречи, только и делала, что твердила о новеньких, которые то ли переехали, то ли просто перешли,—за это время я так и не смогла понять, что же у них там случилось, ведь Стейси говорила всё невпопад, напрочь забывая о сказанном,—но мне это было вовсе не интересно, так как голова была забита только Адамом ("Впервые не Финном, Карли"). Он до сих пор не пришёл в сознание, что не могло не огорчать. Всё утро я старалась забыть о нём, не нагнетать себя из-за таких отрицательных мыслей, но не получалось. Или я просто действительно обеспокоена им.—Как мне сказали, то это будет мальчик и девочка. Но парень будет в восьмом, а девочка наверняка в нашем,—она пожала плечами.Что мне всегда нравилось в Стейси, так это её дружелюбность. Дело это, конечно, бывает раздражительным, но от такого человека никуда не деться, да и я не особо хотела. Именно эта розововолосая девочка,—ранее шатенка,—познакомила меня с Адамом и Алексом; именно с ней я пережила большинство воспоминаний; именно с ней мы сбегали от полиции, шастали по заброшенным зданиям и ходили в поход; именно её я могу поставить на первое место перед бывшим,—как же больно самой себе это говорить,—парнем. Я люблю Стейси, а она любит меня. И пусть у неё бывают свои причуды, которые так и норовят накричать на неё, но это всего лишь ошибки моего характера. Не более.Её красивые волосы цвета алой розы развивались на небольшом осеннем ветру, но, из-за короткой длины, они ей не мешали, а если говорить обо мне, то всё противоположно. Наши ноги шли своим путём, а головы были заполненными какими-то своими мыслями, поделиться которыми либо не хватало смелости, либо просто не хотелось. Даже подруга на какое-то время замолчала, рассматривая скромные улицы нашего городка. На несколько минут очертание Адама исчезло, оставив меня пустой, словно это была единственная мысль, за которую я могла держаться, чтобы не упасть в самый низ. Каждый третий,—а может и второй,—прохожий, торопившийся на работу, казался мне Финном. Что-то у каждого из них было схоже с этим парнем, по которому я сильно (не) скучала. То карие глаза, блестевшие в огне ненависти и страсти, то кудри, врассыпную лежащие на голове, то даже самая обыкновенная, но неотличимая от хозяина улыбка.

Мы подходили к монотонному зданию школы, возле которой было не менее пятидесяти человек, а может и больше; страшно даже представить, что будет внутри. Все коридоры были уже битком набиты подростками, которые либо куда-то шли, либо стояли на месте. Стейси мгновенно нашла наш кабинет, мы зашли, положили вещи и стали болтать ни о чём. Несколько человек, узнав о Адаме, попросили передать через нас ему наилучшие пожелания, на что мы просто кивнули, не отвлекаясь от своего. В класс зашла, судя по всему, новенькая. Я мельком глянула на неё, а Стейси решила посвятить всё своё внимание ей.

—Прикольно выглядит,—подруга мне это прошептала, не отводя взгляда от высокой девушки, которая одевалась крайне странно, но, если так смотреть, то ей это очень идёт. Яркая рубашка, не менее прикольные клетчатые джинсы, солнцезащитные очки на глазах,—как будто этого солнца сегодня полно,—а на ногах красные кеды. Она посмотрела на нас, села спереди меня и начала вытаскивать из рюкзака тетрадь и учебник вместе с пеналом. Её ангельская улыбка заставила нас самих улыбнуться, после чего она всё же решила с нами познакомиться, а не просто сидеть молчать в одиночестве.—Я Эйла.—Я Карли, а это Стейси, моя подруга,—Эйла оказалась очень улыбчивой и доброй девушкой, которая никогда не отчаивается по пустякам. Хоть я и не особо познакомилась с ней, но она мне уже нравится.

—Клёвые волосы,—шатенка сказала это Стейси, на что та её поблагодарила, сказав, что ей нравится её стиль. Так наш разговор и длился вплоть до урока. Учитель, как только зашёл в кабинет, сразу почувствовал тишину, которая, на удивление, образовалась слишком быстро. Она познакомила весь класс,—в том числе и себя,—с новенькой, затем написала на доске число, тему и начала что-то объяснять, повторяя материал прошлого года. Эйла сидела и записывала вслед за учителем, Стейси крутила пряди волос на пальце, остальные мои одноклассники либо спали, либо смотрели в окно, за которым на стадионе бегали ребята, если у них был урок физкультуры.

После урока Эйла попросила нас познакомить с местами в школе, чтобы ей было легче ориентироваться. Мы показали все основные места, немного рассказали о второстепенных, ну и провели небольшую экскурсию,—конечно, в виде истории,—по городу. Она сказала, что переехала сюда из Канады, потому что у папы командировка, но, скорее всего, они останутся тут жить. Поздравили её с переездом, но обе умолчали о происшествиях, которые тревожат жителей уже какой месяц. Она поинтересовалась насчёт ещё одного новенького, ведь даже Эйла не знала кто это, на что мы пожали плечами и пошли к своему кабинету. Как до нас дошли слухи, новенький будет в восьмом классе, что нас не особо впечатлило.

—Привет, не подскажите, где кабинет географии?—к нам подошёл приятной внешности парень,—и не скажешь, что ему четырнадцать,—скорее всего это и был тот самый новый ученик из восьмого. Стейси буквально растаяла, увидев его; что-то пролепетала тонким голоском, показала пальцем в нужную сторону. Он её поблагодарил, но всё это время парень смотрел ни на неё, ни на Эйлу, а на меня.

***Когда закончились все уроки, мы попрощались с новой подругой, моя же розововолосая сказала, что ей надо торопиться домой, а к Адаму она зайдёт позже. Обнявшись, девушка побежала по солнечной тропе в сторону своего дома, а я решила, что домой заходить не буду; пойду сразу в больницу. Красивая, золотая осень радовала мои глаза своими красками. И оранжевый, и золотой, и красный — столько всего яркого, что начинало рябить. Все школьники шли или гулять, или по домам, а старшеклассники, решив, что сегодня пятница,—хотя была среда,—хотели организовать вечеринку, куда и меня пригласили. Не зная, что им ответить, я сказала, что подумаю, на что один из парней подмигнул мне, протянул на листочке адрес мероприятия и удалился к друзьям. Дойдя до больницы, я спросила у сестры палату, она пустила. Небольшая комната с лучами солнца, на кровати лежало тело Адама. А рядом Финн с пистолетом, направленным в сторону моего друга.