Часть 2 (1/1)
- Geat news! – раскрытая пинком дверь жалобно скрипнула, повиснув на одной петле; возникший в проёме Кей светился не хуже чем начищенный до слепящего блеска ?Магнум?.
- Кей!! Вечно ты врываешься, когда тебя не ждали! – обозлился Фуджисаки – единственный кто традиционно не потерял дар речи при очередном феерическом явлении менеджера.- Да, у нас тут, между прочим, творческий процесс, - заявил Шуичи, который в последнее время испытывал небывалый моральный подъём и приступ самоуверенности, - как ты смеешь мешать нашей репетиции?! Мы – великая группа Bad Luck! Хиро нагнулся, и стал шарить по ковру в поисках выроненного медиатора.Кей чуть не забыл, зачем пришёл, обозрев чудную картину: гитарист, легко согнувшись чуть ли не пополам, ищет на полу какую-то отвалившуюся цацку, роскошные рыжие волосы живописно закрыли лицо, под тонкой майкой, сменившей привычную рубашку по случаю удушливой летней жары, перекатились жёсткие мышцы, неизменные разгильдяйские джинсы самым выгодным образом натянулись…- А-а… Ке-ей, неужели это то о чём я думаю? – на глаза впечатлительного Сакано навернулись крупные слёзы счастья. Гитарист подумал о том, какие они чистые – слёзы этого человека, теперь мало кто в нашем мире умеет так искренне плакать; он вот, к примеру, не умел…- Yes, of course! Можете поздравлять друг друга с успехом, группа Bad Luck отправляется в концертный тур по Европе! – и отвернувшись в сторону добавил, - да-да, не благодарите меня, это всего лишь моя работа…- А-а?! – обомлел Шуичи, с лица которого мигом сбежала краска, - Кей, я не могу ехать в Европу! Ведь мой дорогой Юки как раз в этом месяце должен обязательно быть в Японии, чтобы встретиться со своим издателем, и выпустить новую потрясающую книгу! Как же я смогу оставить его в такой важный момент, неужели ты не понимаешь?! Сухой щелчок пистолета, снимаемого с предохранителя, послужил буйному влюблённому достойным ответом.- Эй, Шу! Это же деловая поездка,-попытался образумить вокалиста Фуджисаки, - у тебя такая работа, и Юки не может этого не понимать.
- Да, конечно, Шу, Юки не капельки не рассердится, - дрожащим голосом поддержал юного клавишника Сакано, наконец-то сообразивший что залитые слезами очки надо вытереть – тогда станет хоть как-то видно мизансцену, и использовавший для этого рукав собственного дорогого пиджака.- Да ладно вам, - Хироши вдумчиво наблюдал, как бедный Шуичи молчит, сведя свои прекрасные глаза на дуле ?Магнума?, и отчаянно жестикулируя, - Шу. Поговори с Юки – возможно, он сможет встретиться с издателем чуть раньше, и поехать вместе с тобой – вот увидишь. Ведь он писатель, - значит ему должны быть интересны разные страны.- Bingo! – лучезарно улыбнулся Кей, наконец-то перестав целиться в Шуичи, - а если ты не сумеешь уговорить его, это сделаю я!- А может быть не стоит?! Кей, не нервничай так, - это опять подал голос продюсер. Этот спор мог бы продолжаться до бесконечности, если бы Шуичи, почувствовавший долгожданную свободу, не рванул из студии, уже из коридора сообщив, что в таком случае ему срочно надо бежать домой, чтобы обрадовать ?Ю-ки-и-ииии!?- Значит, репетиция отменяется, - философски заключил Фуджисаки, выключая синтезатор, и выдирая поочередно штекеры, - в общем, я пошёл! – и скрылся из студии со скоростью пошлой сплетни. Хиро покачал головой и улыбнулся. Фуджисаки оставался неисправимым ребёнком, полагая, что его серьёзная мордашка может кому-то помешать распознать лихорадочный блеск первой любви в глазах. Гитарист прекрасно знал, что девушку зовут Таша, и что она специально приехала то ли из… в общем, откуда-то страшно издалека, чтобы послушать Bad Luck вживую. Тёмный узкий коридор служебного помещения встретил его тишиной и прохладой. Музыкантам не разрешалось находиться в служебных помещениях; но в отличие от большинства поп-идолов, гитарист сияющей звезды современного небосклона японской музыки Хироши Накано помнил ещё как быть подростком - и оставаться незамеченным в неприятных узкий переулках. А потому этот тёмный коридор встретил его как старого знакомого, пахнув в лицо сыростью и пылью.Заскрипели ступеньки пожарной лестницы. Его всегда удивляло, отчего это металлические прутья, намертво приваренные к каркасу могут так скрипеть. Массивная стальная дверь – как всегда не заперто, и под ногами его расстелилась бетонная площадка с обрывками какого-то строительного мусора. Высокий – в человеческий рост - плотный парапет, устремившиеся ввысь усы антенн делали это странное место похожим на иссохший лес, изображенный художником-сюрреалистом в состоянии тяжелого наркотического опьянения. Хиро закурил. Сел, прислонившись спиной к парапету, и молча уставился в небо. Было ясно, но удушливая дневная жара постепенно спадала, на город опустились благословенные сумерки, глубоко в темнеющем небе робко проклёвывались первые бледные звёзды. Если перегнуться через парапет, далеко внизу – на целых 25 этажей ниже – будет видно парк. Задумчивый рыжий парень знал это как абсолютную истину: так было всегда. Отсюда этого не слышно, но там, в парке стрекочут сейчас сумасшедшие цикады, и от земли поднимается запах горячего асфальта и распаренной солнцем травы. Ему как никогда захотелось быть крылатым. Легко вспрыгнуть на шершавый парапет, и без колебаний и страха шагнуть вперёд – в плотный летний воздух. Целиком окунуться в запах травы, летний шум и волшебство сиреневых сумерек. То что полёт продлится всего несколько секунд было несущественно. В этой странной стихии хотелось раствориться… Хиро поджал губы. Отшвырнул догоревшую сигарету, и поднялся. Пора было возвращаться домой. Здание студии уже опустело. Только возились в аппаратных и подсобках электрики и прочий ночной люд. Из кабинета в кабинет неторопливо кочевали хорошо оплачиваемые уборщицы в форменных фартуках и с внушительным комплектом чистящих средств в руках.Только одна из дверей была гостеприимно распахнула настежь. Хиро хотел было прошмыгнуть мимо, но спиной почувствовал, что его заметили, покорно опустил плечи и вошёл.Кей не торопясь закончил телефонный разговор на чистейшем английском, из которого Хиро почти ничего не понял, а потом уселся в кресло, и закинув ногу на ногу, уставился на гитариста.- Ну? – мрачно вопросил тот, недовольный видимо тем, что его рассматривают как некий экзотический вид орхидеи.- Скажи мне, Хироши-кун… (последовала долгая пауза, и поединок взглядов – испытующего с хмурым) О чём ты думаешь? – менеджер неожиданно сменил тон с задумчивого на деловой и лёгкий, который так хорошо ему удавался. Хиро пожал плечами.- Отвечай честно, - предупредил Кей, неторопливо извлекая из кобуры ?Магнум?, и как бы невзначай проверяя количество патронов.- Думаю, что использование ?Магнума? - это попытка шантажа и запугивания.- Ну а вообще? – собеседник задумчиво прицелился куда-то мимо лохматой рыжей шевелюры гитариста. Невольно оглянувшись, Хиро обнаружил на стене плакат “Bad Luck” и саркастически ухмыльнулся. Менеджер меж тем продолжал, - сейчас ты скажешь мне, что с тобой происходит в последнее время. Почему ты ходишь один, как привидение. Почему ты куришь эти дрянные сигареты, и почему у тебя такое кислое выражение лица.- Не хочу, Кей, честное слово, не лезь в душу.- А я хочу. Будем драться?- Нет, спасибо, - Хиро кое как справился с тем, чтобы не покраснеть.- Тогда выкладывай: о чём ты сейчас думал на крыше битый час? Да-да, я всё знаю, негодный мальчишка, опять лезущий туда куда нельзя.- Я думал о том, зачем я это делаю, Кей, - и когда менеджер непонимающе сдвинул брови, пояснил, - зачем я играю. Для кого, для чего? Что мне это даёт? Шу хотя бы знает, за что он борется. У него есть цель, смысл, что-то, ради чего стоит жить, творить, пробивать бетонные стены лбом… - Хиро покосился на свежее починенный дверной проём, - а я, Кей, для чего живу я? Раньше нас с Шу было двое – всё держалось только на нас, на дружбе, и преданности делу. А что теперь?- Подойди сюда, - поразмыслив, ответил Кей.- Зачем?- Иди-иди, - менеджер припечатал ногой дверь, и подошел к огромному – во всю стену окну. Под ними расстилался весь город, яркие огни магистралей сливались в сияющие ленты, шум машин не долетал досюда. Они стояли, невидимые снаружи, скрытые зеркальными стёклами.- Посмотри, - голос, приглушенный до проникновенного шепота казался чуть хрипловатым.Хиро вздрогнул, когда прохладные руки легли на его стройную талию, и Кей прижался к нему всем телом, слова жарким шепотом растекались по напряженной шее, - посмотри на этот город. Как ты думаешь, сколько в нём людей?- Я не знаю… много.Прохладные ладони потеплели, скользнув к груди, прижимая плотнее, с оттенком властности.- Они знаю тебя. Они слушают твою музыку. Они любят тебя.
Следующий ответ заменил сдавленный вдох:- Кей, что ты делаешь?- Ты нуженим, - невозмутимо продолжал Кей, потянувшись к пряжке широкого кожаного ремня, от чего у Хиро подобрался живот, и по телу пробежала волна дрожи, - и. ты. нужен. мне. Растянувшаяся пружина времени, превратившая последние дни в монотонные бежевые, одинаково приторные и душные, безрадостные будни, достигла предела натяжения, и лопнула, со звоном покатившейся с подоконника вазы.Бледные руки с длинными холёными пальцами беспорядочно скользили по телу гитариста. Хиро запустил руки под неизменную белоснежную рубашку, обнял, прижимаясь, ткнулся носом в шею, пряча глаза.- Посмотри на меня. Хиро сделал вид, что не слышит, попытавшись отвлечь дотошного Кея на поцелуй, но тот на провокацию не поддался, слегка тряхнув гитариста за плечи, от чего рыжие волосы в беспорядке рассыпались по плечам, а несколько прядей упало на лицо…- Сколько раз ты объяснял это другим? – Кей аккуратно, по одной стал убирать с бледного лица рыжие пряди, - сколько раз ты разрешал другим быть счастливыми – так, как хочется им. Почему бы тебе не объяснить то же самое себе, а, Хиро?
- Кей, я…Кей запустил в угол смятой майкой, стянул надоевшую до чертей рубашку, и её тоже отправил в полёт. Они застыли друг против друга, словно оригинал и отражение, пораженные существованием друг друга.- Ты глупый, своевольный, сумасбродный бесёнок, - улыбаясь сказал Кей, глядя в прекрасные, любимые глаза.
- А ты самоуверенный нахал с замашками сутенёра, - парировал Хиро, обличающее тыкая пальцем в обнаженную грудь светловолосого.- Почему ты не приходил ко мне?- Почему ты меня не звал? Кей привлёк вздорного возлюбленного к себе. Легко коснулся губ, скользнул языком по шее, приподняв тяжелые волосы; Хиро откинул голову назад, вцепившись любовнику в плечи. Тот нежно развернул его, потеплевшими ладонями выписывая немыслимые иероглифы на спине… Под ними расстилался город. Ночной город, опьяненный летом, яркий, как солнце в глазах Хиро, быстрый, как руки Кея, и жаркий, как их поцелуи. Город, влюбленный в них, протянувшийся тысячами рук к глянцевым плакатам с их портретами, отчаянно нуждающийся в них… Хироши казалось, что он летит. Растворяется в этом невообразимом пространстве сиреневого неонового света, и нежных серовато-синих сумерек. Он был крылат, он повелевал этим городом, он был счастлив…
***
Время всё расставит на свои места. Раньше или позже ты поймёшь, что ты всего лишь ребёнок, стосковавшейся по ласке и заботе. Твои плечи, на которых держится целый мир, хоть иногда должны получать минуту отдыха, становясь основаниями крыльев. Твои слова, всегда разумные и размеренные, хоть иногда должны превращаться в бездумный бред. Твои пальцы, так ловко скользящие по грифу, должны, просто обязаны хотя бы изредка непривычно запутываться в чужих волосах… Кей откинулся на непривычном жестком стуле, шум воды в ванной стих, и Хиро, облаченный в полотенце, возник наконец на пороге собственной гостиной.- Знаешь, Хироши, я всё понимаю, но такой бардак…- Слушай, Кей, тебя, между прочим, никто не звал – сам напросился.- Какое оскорбление. Будем драться?- Нет, спасибо.