Часть 8. Ярость. (1/1)
Со дня похищения Кесем Султан прошло девять дней. И с каждым днем надежда увидеть ее живой угасала. Мурад был в ужасном состоянии, не мог сосредоточиться на государственных проблемах, которые, казалось, множились на глазах. Он почти не спал, плохо ел, отчего кожа лица приобрела бледновато-синеватый оттенок, а глаза покраснели и под ними появились серые мешки. Он то уходил в себя, ничего не видя и не слыша, то впадал в беспричинную ярость. Попадало всем, кого он встречал на своем пути.Атике и Гевхерхан ночевали в покоях Валиде, перебирая её платья и украшения, вспоминая когда и по какому случаю она их надевала. Это помогало отвлечься чтобы не сойти сума. Слез уже не осталось.Болезнь Ибрагима начала прогрессировать. Он заперся в своих покоях, никого не спускал три дня. Потом стал рвать на мелкие кусочки страницы книг, которые дарила ему Валиде и кидать их с балкона в сад. Лекарям пришлось дать ему сильное успокоительное и теперь он почти всегда спал.Касым и Баязет от отчаяния целыми днями бродили в окрестностях порта, пытаясь снова и снова восстановить ход событий того дня. Но так как говорить открыто о том, что Кесем Султан похищена было нельзя (для всех она лечилась в Манисе), ничего нового узнать не удалось.Страдал и Хаджи. Так, словно потерял самого близкого человека.—?Султанша! Вернитесь! Умоляю! Можете сколько угодно переворачивать свои покои, бить зеркала, выплескивать на меня кофе, грубить, злиться, и слова не скажу. Я так скучаю по всему этому. Мир словно потерял свои краски без вас.Мурад как всегда сидел в прострации смотря в одну точку, когда в покои залетел Силахтар.—?Что такое? С каких это пор в покои Повелителя можно врываться без стука? Совсем страх потеряли? —?казалось, Мурад сейчас накинется на хранителя своих покоев.—?Прошу прощения, Повелитель. Срочное письмо. Гонец скакал три дня из Багдада без остановки, чуть дух не испустил… Велел срочно передать.—?Давай сюда.Мурад сломал восковый оттиск, развернул свиток и бегая глазами по строчкам почувствовал, что все вокруг начало расплываться.—?Лекаря, срочно! —?вылетел из покоев Силахтар.Пока лекарь пришел, Мурад уже пришел в себя. Он подскочил на ноги и завопил во всю мощь своих легких как раненый дикий зверь. Казалось, стены Топкапы задрожали. На крик прибежал Касым, Баязет, Гевхерхан, Хаджи, фаворитка Айше, но он буквально закрыл перед их носом дверь, перед этим вытолкнув в неё Силахтара и лекаря. Закрылся на засов и начал крушить все, что видел вокруг. Когда через час покои удалось открыть снаружи, Султан сидел на полу среди перьев из подушек, разодранных простыней, разбитых ваз с безумным выражением лица. Белки глаз выкатились наружу, губы посинели, вены на всем теле вспухли от напряжения. Он комкал в руках послание из Багдада и только одна фраза крутилась у него в голове ?Чтобы Валиде не скучала ожидая вас, я выдал её замуж за уважаемого мною человека…?.Касым аккуратно вытащил свиток из рук брата и прочитал. Тут же побледнел. Отдал Баязету. Через десять минут все дети Кесем (кроме Ибрагима, его не было), знали содержание этого письма. Но видя состояние Султана боялись проронить хоть слово, и даже проявлять эмоции, среди которых было и облегчение?— Валиде жива, и ужас, и страх, и непонимание что делать дальше. Наконец Мурад пришел в себя. Выгнав из покоев всех кроме двух братьев и двух сестер, сказал:—?Эта персидская свинья, гиена огненная, отдала нашу Валиде на поругание какой-то мрази, который сейчас терзает её тело как стервятник добычу…- голова Султана затряслась и голос начал переходить на рык.—?Но она жива! Валиде жива! —?не удержалась в своих эмоциях Гевхерхан.—?Все равно что умерла…- проронил в отчаянии Мурад.—?Как ты можешь так говорить! Ты совсем ее не любишь! Это ведь наша Валиде! Поезжай и забери её! —?закричала Атике.Из глаз Мурада потекли слезы. И хоть мужчине, тем более Султану не пристало плакать, остановить их он не мог. Он встал и подошел к братьям и сестрам.—?Я даю вам слово Султана, слышите. Клянусь Аллахом! Я верну нашу Валиде и мы вместе попробуем залечить эту рану. Но прежде я сравняю с землей Багдад, камень на камне не оставлю, уничтожу этого поганого персидского шайтана и ту мразь, в руки которой попала Валиде. Я убью его медленно, с наслаждением, ломая каждую кость по очереди, отрезая и кидая куски его похотливой плоти собакам! Никто не имеет право осквернять женщину, давшую жизнь Падишаху!—?Мы верим тебе, брат! Мы пойдем с тобой за нашей Валиде. —?сказали Касым и Баязет.—?Хорошо. Но учтите, никто, не единая душа в гареме и за его пределами кроме нас пятерых не должна знать об этом позоре. Для всех Валиде в Манисе. А я еду завоевывать Багдад. Клянитесь Аллахом!—?Клянемся! —?с этими словами Мурад бросил письмо от персидского шаха. Каждое слово, написанное в нем отныне было вырезано острым ножом на его сердце.На следующее утро Мурад приказал подавить все восстания и вернуться в столицу всем янычарам в течение недели. Для этого было приказано не жалеть никаких средств и использовать любые средства. ?Дайте народу что он хочет! Нищим?— денег, рабам?— свободу, больным?— лекарства. Но пусть все стихнет пока я не вернусь из похода?.—?Мы сможем выдвигаться не раньше чем через 3-4 недели, Повелитель. Надо подготовить ядра и пушки, собрать провизию и скарб, отлить недостающее оружие, подготовить людей, продумать план нападения. —?докладывал Великий Визирь.—?Хорошо. Делайте все как можно быстрее. Я приказываю не медлить не секунды. Шах Сефи бросил мне вызов и ответить на него как можно быстрее дело чести. Стамбул до моего возвращения остается на тебе, Визирь. В помощь оставлю несколько верных мне Пашей. Дворец и безопасность гарема на Силахтаре.Когда все вышли, Мурад откинулся в кресле и закрыл глаза. Мысленно он возвращался в тот день 13 лет назад. Он, мальчишка 10 лет, гуляет по саду и вдруг слышит истошные вопли своей Валиде. Бежит туда и видит как лысый мерзкий Паша хватает Султаншу за талию, тянет свои жирные губы к её шее, одна рука спускается вниз, к ягодицам, а вторая хватает за грудь. В тот момент он впервые испытал эту неуправляемую ярость, которая будет преследовать его долгие годы вплоть до сегодняшнего дня. Он хватает садовый нож и втыкает его в спину Паши чуть выше копчика. Мерзкое тело оседает вниз. Словно откручивая память назад он снова и снова втыкал этот нож пока вновь проснувшаяся ярость его не отпустила.