Глава 1 (1/2)
***Нас всегда было двое – а теперь только я.В.Бутусов. БерегДорогу от Авалона до Камелота он не запомнил. Сколько прошло времени? Может быть, несколько дней. Или недель. Может, целый год. Мерлин шёл медленно, а над его головой проносились Луна и Солнце, за днём наступала ночь, но для него ничего не менялось. Он шёл и шёл, слишком подавленный, чтобы думать о еде и отдыхе; ему не приходило в голову поискать коней, спугнутых Морганой; о саксах, разбежавшихся по этим лесам, он даже не вспоминал. Голова была тяжёлая и пустая.- Мерлин! – кинулся ему навстречу Гаюс, сбегая по ступеням крыльца. И сразу остановился. Неслышно ахнул.- Мерлин! – на крыльцо выбежала Гвен в королевском наряде, всплеснула руками. – А где..?Подняться наверх он уже не смог, весь запас сил, какой ещё оставался, иссяк. Да и зачем подниматься, зачем входить в замок, в котором больше нет короля? Мерлин остановился, словно задумавшись, и медленно лёг на ступени лицом вниз, подложив руки под голову. Услышал, как где-то далеко-далеко вверху, словно на небесах, громко, навзрыд заплакала Гвиневра.
Дракон сказал, что Артур вернётся. Что он обязательно придёт, когда будет нужен Англии. И хотя Мерлин знал, что драконы никогда не ошибаются, именно сейчас поверить в это было слишком трудно.
Первые недели в осиротевшем Камелоте промелькнули быстро, почти не оставив после себя воспоминаний. Гвиневра то плакала, то, утерев слёзы, собирала советы и решала государственные вопросы. Пыталась решать. Дочь кузнеца, ничего не понимавшая в управлении, Гвен возложила основную ответственность за судьбу Камелота на плечи тех, кто действительно разбирался и обладал нужным опытом, а сама руководствовалась только своим отзывчивым сердцем. Зная все чаяния народа, среди которого жила так долго, будучи служанкой, Гвен действительно старалась быть хорошей королевой и заботиться о тех, кто теперь зависел от неё. И в те моменты, когда она не могла справиться с личным горем и забывала о своих королевских обязанностях, Гаюс, давнишний и добрый друг, всегда её поддерживал и от её имени отдавал разумные приказы.
Отношения же Гвиневры с Мерлином переживали тяжёлый кризис. Многолетние друзья, сблизившиеся благодаря общему статусу прислуги у королевских детей, а позже окончательно объединённые тёплым, хоть и не одинаковым, чувством к Артуру, сейчас они оба не могли друг друга видеть.
- Ты обещал, что он позаботится об Артуре, – рыдала Гвен, – что он убережёт его!- Артур был тяжело ранен, - тихо отвечал Гаюс. Он и сам до последнего надеялся, что Мерлин вытащит, вызволит короля и из этой беды, как тысячу раз до неё. – Значит, такова судьба, мы не можем с ней спорить.- Мерлин – чародей! – зло выкрикнула Гвен, – Ты дал мне понять, что он – самый могущественный волшебник всех времён. И он не мог спасти Артура?! Ты хочешь, чтобы я в это поверила?- Да, моя королева. Мерлин действительно величайший волшебник прошлого и настоящего. И, поверь, он бы отдал свою жизнь за Артура, если бы такая жертва потребовалась. Не суди его. Не всё на свете подвластно и великим.Продолжать спорить со стариком-целителем у Гвиневры не было сил. Но ещё долгое-долгое время её обуревали гнев и отчаяние. Мерлин был там, рядом с Артуром, и позволил совершиться непоправимому? Он, маг, властитель первозданных стихий, не смог вылечить какое-то случайное ранение? Значит – не хотел? Может, он надеялся, что Артур умрёт, чтобы самому захватить трон Камелота? Если бы он был хоть вполовину так силён, как проклятая Моргана, вся великолепно вооружённая и подготовленная армия Камелота ничего не смогла бы с ним сделать. А Мерлин, если верить Гаюсу, силён не вполовину, а в десятки раз больше.
Всё горе Гвен от смерти мужа наложилось на ещё не успевшие угаснуть переживания от войны с Морганой, всколыхнулись старые раны, вспомнились все подлости и страшные деяния тёмной колдуньи – и вся эта адская смесь сейчас бурлила над головой Мерлина. Он стал в глазах Гвен главным источником всех её горестей, средоточием зла и ненависти. Сколько ночей она провела без сна, то ли в бреду, то ли въявь проклиная своего друга и призывая на него смерть. Мерлин, которому она безоглядно верила, Мерлин, добрый товарищ, надёжный союзник, теперь мерещился ей последним предателем. Моргана была злом, не скрывала этого и заслужила смерть. Мерлин до последнего глядел ангелочком – и позволил умереть тому, кто доверил ему свою жизнь, а потому заслуживал чего-то гораздо большего и мучительного, чем просто смерть.
Гаюс, который разговаривал с королевой каждый день, отлично понимал её состояние, хоть и не поддерживал его. И, успокаивая женщину мудрыми и терпеливыми речами, тщательно следил за тем, чтобы Мерлин и Гвен не попадались друг другу на глаза. В первый день, когда обезумевшая от горя королева велела казнить слугу своего мужа, Гаюс тут же запер его в своей каморке, выгнал стражу и долго-долго наедине говорил с Гвен. Вразумлял, объяснял, иногда и просто молча сидел рядом, обнимая её и вытирая её слёзы. Артур, говорил Гаюс, не хотел бы, чтобы она казнила Мерлина. Молодой чародей ни в чём не виноват. Он не предавал Артура и не хотел его смерти. Артур простил его, а значит и Гвиневра должна простить.
- Откуда ты это знаешь?- Он мне только что рассказал. Не всё, конечно, только то, что смог. Собственно, он ничего и не сказал, кроме того, что Артур теперь всё знает и простил его. Большего я от него так и не добился.Кое-как, с огромным трудом, удалось уговорить Гвен не причинять Мерлину вреда. Но видеть его она не хотела и не могла. Долгие-долгие недели прошли, прежде чем она смогла впустить в свою голову мысль, что Мерлин – не предатель, что он действительно старался сделать всё возможное, пытаясь спасти Артура, но не смог, так как судьба короля Камелота была предначертана задолго до того.
Впрочем, и сам волшебник не горел желанием видеться с кем бы то ни было, особенно с Гвиневрой.Он много спал, и этот сон, больше похожий на тяжкое забытье, спасал его от помешательства. Гаюс, сильно встревоженный поначалу, быстро понял, что Мерлин сейчас не способен ни на какое более-менее осмысленное существование. Не нужно его ни отвлекать повседневными заботами, ни успокаивать разговорами о прошлом, ничего. Нужно лишь дать время самостоятельно оправиться, и если для этого требуется сон и беспамятство, то пусть будет так.
- Я не могу жить, – бесцветным голосом говорил Мерлин в редкие моменты бодрствования. – Я не могу.Больше он почти ничего не говорил. И ловивший эти унылые слова Гаюс утешал себя тем, что Мерлин хотя бы не заикается о возможном самоубийстве. Смерть Артура далась Гаюсу очень тяжело, но гибель Мерлина, воспитанника, почти сына, подкосила бы его окончательно.
Гаюс не знал, что Мерлин уже тысячу раз надумал и передумал сделать с собой что-нибудь непоправимое. Тоска, сжигавшая его, была сильнее и голоса разума, и природного жизнелюбия. И громче тоски звучал только голос Килгарры, обещавший, что Артур вернётся. Драконы никогда не ошибаются, а у Мерлина в запасе достаточно лет, чтобы ждать веками. Но все эти века он вынужден будет провести без Артура, зато в компании с огромной виной на сердце.- Ты ни в чём не виноват, мой мальчик, - утешал его Гаюс. – Так было предначертано. Сами боги не спасли бы Артура от его судьбы.- Это я – его судьба, - безжизненно говорил Мерлин. – Я и есть. Ты так говорил. И Килгарра. И я должен был защитить его. Почему я этого не сделал?- Ты спасал ему жизнь сотни раз, вспомни. И только благодаря тебе Артур сделался великим королём, а Камелот – великим королевством. Если бы не ты, ничего этого сейчас бы не было.- Я бы предпочёл, чтобы этого и не было. Но был Артур.
Короткие диалоги всегда завершались почти одним и тем же. Как ни старался старик-целитель, он не мог вытравить из головы своего воспитанника это бремя вины. Мерлин жестоко терзался не только потерей друга, но и осознанием собственного преступления. Которое всё заключалось в том, что он должен был что-то придумать, чтобы предотвратить произошедшее: или закрыть Артура своим телом в той схватке с Мордредом, или раз и навсегда отравить Моргану в начале всего, когда ещё только восстали рыцари Медиры, или много лет назад выдать Утеру самого Мордреда, маленького беспомощного друида. Но он ничего этого не сделал – и каждую минуту казнил себя за это.
Однажды Мерлин, не поднимая глаз на собеседника, сказал, что уничтожит Камелот вместе со всеми людьми и с собой в том числе. Потому что если нет короля – то и королевство не имеет права существовать. Обеспокоенный Гаюс спорить не стал, но быстро приготовил сонную настойку и дал Мерлину выпить. Он знал, что во сне Мерлин часто видит Артура и, хотя просыпается всё такой же измученный, но после этих снов в его глазах уже нет отчаяния. Он верит в будущее и собирается с силами. Килгарра не знал, когда и как именно Артур вернётся, никто этого не знал, скорее всего, его уже не дождутся ни Гаюс, ни Гвен. Но Мерлин – способен пережить столетия. Только сейчас ему нужно помочь, чтобы горе от потери не заглушило надежду. Самая долгая дорога – в начале пути, но с каждым шагом она будет становиться короче.
- Мне нужно уйти, - однажды сказал Мерлин.- Хорошо. Куда?- Не знаю. Просто уйти. Я не могу находиться в Камелоте.Гаюс растерялся, к таким новостям он был не готов.
- Ты вернёшься к маме в Элдор?- Нет, - Мерлин мотнул головой. – Я не хочу никого видеть. Никого из знакомых.- Но тебе нельзя быть одному.- Я один с того самого мгновения, как лодка с Артуром уплыла на остров.- Мерлин…Гаюс не знал, что сказать. Он надеялся, что дома, в Камелоте, среди людей, которых он хорошо знает, Мерлин быстрее справится с горем и снова оживёт. Со временем утихнет отчаяние Гвиневры, и они снова станут лучшими друзьями. Но оказалось, что у чародея другие планы.- Почему?- Я не могу здесь быть. Это замок Артура.Мерлин замолчал. Слова и не требовались. Это замок Артура, и каждый камень здесь напоминает об Артуре.- Скажи мне только, что ты ничего с собой не сделаешь, - попросил Гаюс.- Хорошо. Я ничего с собой не сделаю. Я буду ждать его.