Глава 115. Сомнения (1/1)

Я не могла ни одобрить решение Батура, ни быть против. С одной стороны, я легко и в красках представила себе, что будет с Келбек: мучительнейшая поездка с больной спиной, длительное заживление. С другой стороны, раз эта наложница не понимала ничего, то куда более жесткие меры были достаточно обоснованные. Однако, вспоминая, как я не находила себе места в старом дворце в разлуке с Батуром, я не выдержала и после бессонной ночи пошла в покои сына. —?Батур,?— сказала я. —?Келбек, конечно, виновата. С этим никто не спорит. Она позволила себе неуважение по отношению ко мне. Но я всю ночь вспоминала, как именно я ехала с располосованной спиной в Бурсу и как именно я провела год в старом дворце без тебя, поэтому скажу тебе откровенно: эта хатун должна понести другую кару. —?Матушка, а за что вас повелитель отправил в старый дворец? —?удивленно спросил Батур. —?Выказала ему неуважение,?— сходу соврала я, не желая говорить правду. ?Ну так-то, если так разобраться, отравить сына?— это очень даже подходит под неуважение?,?— подумала я. —?Матушка… —?подумав, начал Батур. —?Наверное, тогда я объявлю Келбек, что вы просили меня быть милостивым к ней. Не сейчас, потом скажу. И не буду высылать ее из дворца, раз вы так переживаете о ребенке. —?Да, Батур, разлучать мать с ребенком?— слишком жестоко,?— ответила я. —?Келбек должна быть наказана, но не так. Через неделю Батур сказал, чтобы я пришла в покои Келбек, потому что она будет передо мной извиняться. Подобные принудительные извинения невольно мне напомнили то, как извинялась перед Михримах я и что вместо извинений можно получить по хлебалу. И хоть я умом прекрасно понимала, что не в положении Келбек устраивать такие номера, я хорошо помнила, как не смогла сдержаться в присутствии Михримах. С гулко бьющимся сердцем я пошла в покои Келбек. Настроение у меня было примерно такое же, как будто извиняться шла я. Когда я подошла к дверям, стража открыла их и я вошла в покои наложницы. Келбек не сразу среагировала на то, что в комнату кто-то вошел и я успела заметить, что наложница сидит на полу, приложившись головой к тахте, и необычайно грустна. ?Окликнуть ее, что ли???— подумала я, однако Келбек услышала какие-то шорохи, повернула голову к источнику шума и, увидев меня, встала. —?Госпожа, прошу простить мне мою дерзость,?— сказала Келбек, опустилась на колени и поцеловала край моего платья. —?Прошу простить меня за все огорчения, которые я принесла вам. Наложница встала и продолжила: —?Госпожа, смею просить вас о милости: не разлучайте меня с ребенком. Ему нужна мать. —?Тебе будет оказана милость,?— сказала я фразу, согласованную с Батуром. —?После рождения ребенка тебе будет позволено остаться во дворце. Оставшуюся часть кары с тебя никто не снимает. В принципе, я бы не удивилась какой-то реакции возмущения, в стиле ?правильно, хотите, чтобы я сама подохла своей смертью, тогда и выгонять из дворца не придется?, однако Келбек ответила иначе: —?Благодарю за оказанную милость, госпожа. Из покоев наложницы я выходила со слишком тяжелым чувством: прекрасно понимая, что решение было максимально справедливым, даже если говорить о его первом варианте, я вспоминала Селима с Нурбану и Михримах, но больше всего вспоминала себя во дворце султана Сулеймана. ?А что такого она сказала-то? —?подумала я. —?Если так разобраться. Что Сулейман одинаково отнесся ко мне, рабыне, и свободной хасеки? Что жизнь человеческая ничего не стоит? Ну да, грубо сказала, но не сравнить же эту фразу с тем же казнокрадством…? Однако Батуру я не планировала говорить ничего подобного. Все-таки, полностью попустительское отношение к традициям и спокойствию в гареме не пошло бы на пользу. В полном расстройстве я вернулась в свои покои и спросила Нину: —?Ты бы простила ту хатун? Хотя у кого я спрашиваю? Христос велел прощать, а ты после того казнокрадства не сомневалась, что умрешь. А тут даже не казнокрадство. Нина вполне ожидаемо ничего не ответила. —?Госпожа,?— неожиданно сказала Нина после некоторой паузы. —?Главное, что мать будет вместе с ребенком. Остальное решать только вам и шехзаде. ?Логично?,?— подумала я и услышала неожиданное дополнение. —?Госпожа,?— обратилась ко мне Нина. —?Мехмед-ага просил передать вам письмо. Дрожащими руками я взяла сверток, протянутый Ниной, открыла его и прочитала: ?В доме сегодня после вечернего намаза будут продавать ткани. Приходите?. ?Мехмед! —?подумала я. —?Милый мой! Готов снова меня увидеть! Бегу, лечу!? Я скомкала письмо и бросила его в камин?— предстоящее счастье не должен был никто испортить.