Глава 42. В Бурсе (1/1)

По решению падишаха что мне, что Гюльфем было велено отправляться в дорогу одним. Мы должны были выехать на рассвете и, к вечеру, добраться до Бурсы. Служанки помогли мне собрать вещи, поклялись хранить верность мне одной столько, сколько потребуется, и я попыталась морально настроиться на поездку. Конечно, встретиться с сыном мне было приятно, однако я бы предпочла это сделать при других обстоятельствах. Я промучилась всю ночь, так и не сумев полноценно заснуть. После ночи в полудреме утром я чувствовала себя полностью разбитой. Впереди же была настоящая пытка?— иначе я не могла расценить приказ Сулеймана отправляться на следующее же утро?— мне предстояло провести в карете около двенадцати часов с небольшими перерывами, в сидячем положении, даже не имея возможности облокотиться. —?Гюльфем,?— сказала я. —?А теперь скажи мне: стоило ли вот так рисковать и позориться, чтобы сейчас вот так мучиться? —?Не повезло,?— ответила Гюльфем. —?Теперь и мы будем, как Махидевран, в ссылке. Вот она порадуется, что не одна такая! —?Не повезло?— это мягко сказано,?— сказала я. —?Отправить в дальнюю дорогу двух человек с разбитой спиной! —?Ты едешь к своему сыну в гости, не забывай, а я?— в чужой пустой дворец,?— ответила Гюльфем. —?Ты сможешь почувствовать себя валиде, а мне этого уже не дано. Не желая говорить об умершем Мураде, я замолчала. Сквозь решетчатое окно более-менее проглядывал пейзаж, однако особенно смотреть было не на что. —?Прилечь бы,?— вздохнула я. Кое-как я примостилась на лавочке, поджав ноги, однако на первом же торможении не удержалась и упала на пол кареты. Матерный монолог, вызванный резчайшей болью, я никак не могла прекратить, хоть и понимала, что он здесь совершенно неуместен. С огромнейшим трудом я встала, поправила платье, чтобы оно не прилипло к телу, снова села на сиденье и сказала: —?Падишах решил пытать нас. Иначе это не объяснить. Я вздохнула и добавила: —?Интересно знать, как там Нина… —?Да простит Аллах ее грехи,?— ответила Гюльфем. —?Аминь,?— вздохнула я. —?Нина выживет, я буду молиться о ее здоровье. Решив не откладывать свои слова, я начала читать первую пришедшую на ум молитву. Какое-то время я сидела, думая о своей верной служанке, а потом сказала: —?Наверное, скоро уже будет остановка. Еще остановок пять-шесть?— и мы приедем. К концу дня я еле держалась на ногах. Когда карета остановилась возле дворца Махидевран, я с огромнейшим трудом вышла на воздух. —?Грешницы приехали,?— сказала Гюльфем, обращаясь к вышедшей к экипажу Махидерван. —?Еще одна ссыльная. —?Султан Сулейман, да гореть ему в аду, не щадит никого: ни жен, ни детей,?— ответила Махидевран. —?Что же, Гюльфем, проходи. Увидишь, как живут осиротевшие матери вне столицы. Гюльфем скривилась от упоминания осиротевших матерей и сделала пару шагов вперед. —?Вещи придется самим разбирать,?— сказала Махидевран, глядя больше на меня. —?Здесь слуг нет. И за что же сослана ты, мать шехзаде? —?За помощь тебе,?— достаточно резко ответила я. —?Ну что же, проходи, мать шехзаде,?— сказала Махидевран. —?Располагайся. Завтра навестим моего покойного Мустафу, я покажу, насколько успели построить мавзолей. Гюльфем, дай хоть обнять тебя. —?После выздоровления,?— ответила женщина. —?Когда спина заживет. —?Вот оно как,?— сказала Махидеван. —?Свободную хасеки и пусть несвободную, но султаншу, выпороли, будто каких-то простых рабынь. Хотя что я говорю, никто рабынь так не наказывает, их дольше пары дней в подвале не держат. И то, это надо постараться, чтобы даже на пару дней в подвал угодить. Что же, Гизем, до сих пор любишь Сулеймана? Даже после всего того, что он с тобой сделал? —?Я, Махидевран, пусть не люблю уже падишаха, но отношусь к нему с должным уважением,?— сказала я. —?А в случившемся я полностью виновата. Сама. —?Вторая Хюррем,?— ответила Махидевран. —?Так же слепо оправдывает падишаха, да гореть ему в аду. Что же, Гизем, тебе придется смириться с тем, что под этими сводами султана Сулеймана не любят. —?Моя ссылка будет проходить во дворце шехзаде Батура,?— сказала я. —?Поэтому совсем скоро мы поедем к нему. —?Что же, повезло тебе, Гизем,?— ответила Махидевран. —?Во дворец хорошего санджак-бея поедешь. Я уже ходила к нему, он выделил денег на мавзолей моего покойного сына. Жаль, что немного, но шехзаде пообещал и в дальнейшем не забывать о моих нуждах. Так что, Гизем, можешь гордиться: ты достойно воспитала своего сына, он, в отличие от отца, неравнодушен к чужим бедам. Пока возница помогал Фидан и, в большей степени, пацану, имя которого я успела забыть, выгрузить вещи Гюльфем, я вела неторопливую беседу с Махидевран, едва разгрузка была окончена, я направилась снова в карету. —?Гизем вообще не пожалели,?— услышала я тихий голос в отдалении. —?А бедняжка хазнедар, боюсь, уже не очнется. Она, конечно, была больше виновата, чем ее госпожа. —?А так ей и надо,?— ответила Махидевран. —?Может, задумается о том, кого так всегда защищала. Продолжение этого разговора мне уже было узнать не дано. Я понимала, что весь этот вечер и, может быть, несколько следующих дней будут посвящены обсуждению нас троих и Сулеймана, однако это мне было уже неинтересно: совсем скоро я должна была встретиться со своим любимым Батуром.