Часть 13. Возвращение султана (1/1)

Я читала, но не запоминала ни строчки из прочитанного. Мысли крутились вокруг того, что может быть с моим Батуром, если что-то пойдет не так. ?Его будут воспитывать, как Разие, служанки? —?думала я. —?Скажем так, под ненавязчивым руководством Фатьмы-султан. Или Хюррем постарается и вскоре он покинет этот бренный мир?? Страх за Батура никак не проходил. Я сидела, ждала и надеялась на лучший исход. —?Госпожа,?— сказала пришедшая в покои Нина. —?Все прошло так, как запланировано. Каролина добавила настой в щербет и вино. Безусловно, мне было бескрайне жаль Каролину: если что, именно она может остаться крайней и именно ее будут избивать, добиваясь правды. С другой стороны, она могла отказаться и не рисковать своей жизнью ради золота. Ночь прошла спокойно, днем тоже все было хорошо. А к вечеру, вполне ожидаемо, у обеих жертв началась рвота, понос и кровотечение. Как выяснилось, я не зря так щедро раздавала золото во время своей болезни?— лекарша не обмолвилась о том, что подобные симптомы бывают при отравлении клещевиной. Кроме того, как мне показалось, она не была уверена в своих догадках, поэтому никому ничего не говорила. И Нурбану, и Селим лечились, как пошли слухи, от отравления некачественным вином, которое было куплено у какого-то непроверенного торговца. Мне было очень жаль этих двух человек, однако я с некоторой надеждой ждала, чем же все окончится. По слухам, Селим с утра допил то вино, которое оставалось после вечерней пьянки, чем усугубил свое состояние. Однако от этих известий у меня не было радости, только был страх: что я взяла грех на душу и что меня могут разоблачить. На четвертый день после отравления в Топкапы вернулся Сулейман. Невооруженным взглядом было видно, что он нездоров и это очень мягко сказано. Все вышли, чтобы встретить падишаха и, не увидев Селима, Сулейман спросил: —?Что с шехзаде Селимом? —?Повелитель,?— как мне показалось, виновато сказала Хюррем. —?Шехзаде болен. —?Что с ним? —?спросил Сулейман. —?Лекари не могу ответить на этот вопрос,?— ответила Хюррем. —?Никто не знает. Сулейман, не медля, пошел в покои Селима, а я, с трудом сдерживаясь, вернулась в свои покои. —?Нинка,?— сказала я, расплакавшись и обняв служанку. —?К нам обеим придут вежливые люди со шнурочком. Прости меня. Если от меня будет хоть что-то зависеть, я тебя не выдам. —?Госпожа, успокойтесь, все будет хорошо,?— ответила Нина. —?Только не волнуйтесь… Как можно было нетрудно догадаться, на шестой день болезни Селим покинул этот бренный мир, Нурбану умерла на седьмой. Горе и Сулеймана, и Хюррем было трудно описать словами, поэтому я ограничилась краткими словами соболезнования и скорее отошла подальше. Однако событие, которое произошло вскоре, шокировало меня до глубины души: к маленькому Мураду пришли палачи и отправили его к родителям. Я не понимала, зачем это было нужно, почему все так произошло. И только мысль о том, что сейчас на дворе варварское время, а вокруг?— варварские традиции кое-как смогла объяснить происходящее. Прошел месяц с момента смерти Нурбану и Селима. Я переживала вместе со всеми и, конечно, не скорбела, но переживала, и это было заметно со стороны. Мне было тяжело от мысли, что я вот таким мучительным образом убила двух человек и была в чем-то причастна к гибели третьего. Облегчения от смерти Селима я не испытала и, наверное, если бы можно было все вернуть обратно, я бы не решилась еще раз на такое злодеяние. Однако ничего было сделать уже нельзя, а в один не очень прекрасный день, когда, казалось, все успокоилось, ко мне в покои пришла стража и увела меня в темницу. Как бы я ни была, если можно было так выразиться, готова к подобному исходу, не спросить, в чем дело, я не могла?— это явно вызвало бы подозрения. —?Что вы себе позволяете? —?достаточно искренне спросила я. —?В чем дело? Однако на мои вопросы никто не отвечал. Вскоре я оказалась в темнице и глухая дверь закрылась за мной. Я огляделась: вокруг меня были каменные стены, окошко под потолком и охапка соломы. Понимая, что долго в этих стенах никого не держат, а совсем скоро отправляют на суд Всевышего, я обреченно села на солому и начала гадать, что уже известно или неизвестно. Как я позже узнала, к этому моменту Сулейман посоветовался со своим лекарем и узнал от него, что картина болезни и смерти слишком похожа на отравление клещевиной. Как уже замешанную в чем-то подобном, меня было велено сначала отправить в темницу, а потом допросить. Примерно через полчаса после моего заключения в темницу, в камеру спустился Рустем-паша. Едва увидев, кто был сюда послан, мне стало плохо. Однако я решила держаться из последних сил и провести, возможно, последние минуты или часы своей жизни достойно. Рустем не закрыл за собой до конца дверь и я увидела, что неподалеку от входа в камеру виднеется чей-то кафтан. ?Сулейман пришел послушать, что здесь будет?,?— подумала я. С одной стороны, присутствие Сулеймана рядом меня как-то утешало: с высокой долей вероятности Рустем не стал бы меня избивать до полусмерти. С другой стороны, мне было страшно от того, что Сулейман меня в чем-то подозревает и, возможно, вскоре после Рустема ко мне зайдут люди в черном. Я встала, чтобы разговаривать с Рустемом, если можно было так выразиться, на равных, однако практически сходу паша ударил меня по лицу так, что я упала. —?Руки убрал,?— твердо сказала я, поднимаясь. —?Забыл, кто стоит перед тобой? —?А ты забыла, кого отравить решила? —?спросил Рустем. —?Сына повелителя! —?Я никого не травила,?— ответила я. —?Сначала докажи! —?Это ты мне сейчас все расскажешь! —?крикнул Рустем и ударил меня. Я снова упала на пол. Рустем поднял меня и ударил снова. ?Может, не подниматься? —?подумала я. —?Лежачую бить не будет?? Однако мысль о том, что лежачую можно бить ногами, заставила меня встать. —?Что именно рассказать, паша? —?спросила я. —?Задавай сначала вопрос. —?Зачем ты отравила шехзаде Селима и Нурбану-султан,?— ответил Рустем. —?Я никого не травила,?— сказала я, чувствуя, что во время последнего падения нехорошо ударилась щекой и там, по-видимому, ссадина. —?Шехзаде Селим умер от пьянства и утянул за собой в пучину греха свою фаворитку. —?Лжешь! —?воскликнул Рустем, прижимая меня к стене. —?Это ложь! Шехзаде отравила именно ты! —?Руки убрал! —?воскликнула я. —?Если ты забыл, я женщина султана, повелитель не погладит тебя по головке за такие прижимания. Рустем чуть отодвинулся от меня. —?Если повелитель считает, что я виновата, пусть велит привести меня к нему, я не утаю ничего,?— сказала я, зная, что Сулейман стоит за дверью. —?Не понимаю, что за наветы и оговоры. Мне нет никакого смысла травить шехзаде Селима, ведь еще есть шехзаде Мустафа, Баязет, Джихангир! Что я, по-твоему, должна была всех четверых отравить? Ты за кого меня принимаешь? —?Яд вывел именно на тебя,?— сказал Рустем. —?Кроме тебя такими ядами никто не грешит. —?А ты уверен, Рустем, что таким мерзким образом не пытались меня подставить? —?спросила я. —?Не думал, что какой-то человек решил отравить шехзаде, причем так, чтобы сразу подумали на меня? —?А кому это было бы нужно? —?спросил в ответ Рустем. —?Кому? Только тебе мог чем-то помешать шехзаде Селим. —?Ты не думал, Рустем, о том, что могли попытаться отравить не Селима? —?спросила я. —?А, например, Нурбану. И виновна в этом Хюррем-султан, которая в лучших традициях решила подставить кого-то? Или Михримах-султан, которая не слишком ладит с шехзаде? После этих слов Рустем с какой-то нечеловеческой силой бросил меня об пол. —?Помяни мое слово, Рустем,?— уже не имея сил встать, сказала я. —?Совсем скоро повелитель поймет, что я невиновна и что меня оговорили. И именно тогда, клянусь, ты сдохнешь, как собака. Награда найдет своего героя, такое поведение повелитель тебе никогда не простит. Раздалось слабое царапание по стене и Рустем, по-видимому, поняв условный знак, вышел из камеры, закрыв за собой дверь. Я же лежала, даже не пытаясь встать, и надеялась на то, что ничего себе не сломала и не получила сотрясение мозга после всей этой милой беседы.