Часть 10. По золотому пути (1/1)

Я решила, что раз Сулейман захотел меня сегодня видеть, то я просто обязана выглядеть безупречно. Вспоминая тот самый разговор в покоях султана, я пришла к выводу, что тогда, в тот самый момент, была максимально корректна и вежлива, поэтому мне стыдиться, в отличие от Сулеймана, нечего. Конечно, у него тоже были мотивы думать на меня: например, та самая злополучная бутылка была заполнена примерно на две трети, так что казалось, будто из нее уже пытались отравить кого-то, но, с другой стороны, кто мне мешал изначально ее заполнять не до конца? Я сходила в хаммам, нарядилась и, несмотря на слабость, пошла в покои Сулеймана. По словам лекарши, через пару дней остатки слабости должны были пройти без следа, однако эти пару дней меня могли не ждать, кроме того, показывать перед султаном то, что мне было нехорошо, я не планировала?— это могло быть косвенным доказательством моей вины. И пусть виновная или оговоренная уже была казнена, возвращаться к той ситуации я не хотела. По золотому пути я шла, будто победительница, была очень рада от того, что снова попадаю в покои султана, однако у меня жутко кружилась голова и с каждым шагом все больше и больше одолевала слабость. Я понимала, что максимум, что сейчас смогу?— это полежать бревном в главных покоях, однако решила ничего не говорить о своем состоянии здоровья. Двери покоев султана отворились и я вошла внутрь. —?Гизем,?— сказал Сулейман. —?Моя неразгаданная тайна. Султан провел несколько раз рукой по моим волосам, чуть приблизился, чтобы поцеловать меня и, в этот момент, я почувствовала, что слабость доходит до высшей точки. Не сумев удержаться на ногах, я, ко всему прочему, вспомнила то, что происходило в этих покоях недавно, разволновалась и упала в обморок. Обморок был коротким и, уже придя в себя, я почувствовала, что Сулейман подхватил меня и отнес на постель. —?Гизем,?— сказал Сулейман. —?Что было, то прошло. Теперь у нас все только впереди… После чудесной ночи, во время которой мы почти что не спали: сначала я плакала от обиды на весь мир, а Сулейман просто лежал рядом и иногда гладил меня по плечам, потом разговоров по душам, потом игры в шахматы, а потом порыву страсти и уже супружеских занятий, я проснулась с на удивление хорошим настроением. Сулейман еще спал, поэтому я, решив его не будить, начала перебирать в памяти вчерашний вечер. ?Сначала мне стало плохо, потом я просто лежала и ревела,?— вспоминала я. —?А потом мы поговорили…? —?Я не травила Айшель-хатун,?— сказала я. —?Я не убийца! —?Верю, Гизем,?— ответил Сулейман. —?Я не способна на такое злодеяние, повелитель! —?продолжила я. —?Гизем, успокойся,?— ответил Сулейман. —?Виновные были найдены, они понесли наказание за свои грехи. ?А точно ли виновные были найдены? —?подумала я. —?Или это очередная несчастная, которой не повезло?? Сулейман довольно крепко спал. Осторожно, чтобы не разбудить падишаха, я встала и решила выйти на балкон. Мне очень нравился этот вид на море и, вспоминая те дни, когда мы с Сулейманом на этом балконе стояли вдвоем, я подумала: ?А вчера здесь, по-видимому, палачи прятались…? Мое настроение сразу же ухудшилось. Кроме того, взглянув с балкона на комнату, я увидела, что под столик закатилось насколько камней, по-видимому, от сережек Назенин?— наверное, вчера покои не успели тщательно убрать после всего произошедшего. Мне стало мерзко от того, что я только что занималась сексом чуть ли ни в паре метров от того места, где был убит человек, снова начала кружиться голова. ?Вот от чего это? —?подумала я. —?Я вчера, все-таки, траванулась? Или это последствия того, как меня спасали? Или все это от волнения? Или, может быть, с голодухи?? Мои размышления прервал Сулейман. —?Я тоже люблю здесь стоять,?— сказал мужчина. —?Тихо, спокойно, можно подумать обо всем. Сулейман обнял меня, потом поцеловал. Все было хорошо ровно до того момента, как меня затошнило. Сделав вид, что я любуюсь проплывающим мимо кораблем, я подумала: ?Значит, вчера яд успел попасть в кровь, Нина позвала лекаршу слишком поздно…? Я решила больше не упражняться в фармакологии, не имея даже базовых знаний по этой теме. Тем временем, Сулейман позвал меня завтракать. После далеко не диетического завтрака и каких-то разговоров ни о чем мне было предложено вернуться в свои покои. Уже в коридоре меня настиг очередной приступ тошноты и, прибавив шаг и едва добравшись до своих покоев, я сказала Нине: —?Зови лекаршу, мне снова плохо. Потом заплатишь всем за молчание, себе тоже. До прихода лекарши меня несколько раз вырвало. Утешая себя тем, что это, возможно, просто последствия переедания после отравления?— чтобы не вызывать подозрений, я поела у Сулеймана как обычно, я сказала пришедшей лекарше: —?Тошнит, дважды вырвало, слабость, вчера в обморок падала. Сейчас голова болит, в животе будто жжет, хочется пить, но вода просится обратно. —?Госпожа,?— сказала лекарша. —?Вам нужен полный покой. Лежать, не вставая, несколько дней. Класть грелку на живот. Пить только кисели, но часто, другое лучше не есть. Я к вам приду ближе к вечеру. Когда лекарша ушла, Нина подошла ко мне и сказала: —?Госпожа, простите мне мои слова… У меня так сестренка умерла, царство ей небесное… Решила, что эти орешки можно есть и преставилась. —?Соболезную,?— ответила я и поняла, что, возможно, все не так просто, как мне кажется. До вечера меня еще несколько раз вырвало, тошнота не отступала. Нина, как я заметила, тихонько молилась на коленях, усиленно стараясь не привлекать к себе внимания, а я подумала: ?Рано вчера радовалась?. Пришедшая лекарша, узнав, что меня до сих пор тошнит, спросила, не тошнило ли с кровью, не началось ли кровотечение, и посоветовала продолжать лечение в том же духе: покой, грелка, кисели. Уже не думая о том, чтобы пройтись по гарему и показать, что я тоже госпожа, я просто лежала, надеясь, что все когда-нибудь пройдет. На пятый день моей болезни, заметив, что я не выхожу из своих покоев, ко мне заявилась Хюррем. Как я надеялась, эта женщина не знала о том, что я пила в покоях Сулеймана, однако, как выяснилось, все было далеко не так просто. —?Эта жидкость?— кара от Аллаха за все твои прегрешения,?— сказала Хюррем. —?Кара еще земная, скоро будет небесная. —?Я не держу в своих покоях яды,?— ответила я. —?А что касается настойки?— она не принесла мне никакого вреда, иначе бы я не держала ее в своих покоях. —?А перед смертью могла бы и покаяться,?— сказала Хюррем. —?Тебе Аллах даже время дал, а ты не хочешь им воспользоваться! Разозлившись, что уже второй человек меня заживо хоронит, но если Нине я могла такое простить, ведь в словах служанки не было осуждения, то Хюррем подобное прощать я не хотела, я довольно резко сказала: —?У меня, госпожа, еще один шехзаде будет, поэтому и лежу. Поэтому и чувствую себя не слишком хорошо. Хюррем развернулась и ушла, а я, осмыслив свои слова, подумала: ?Не дай Бог беременна… Это же какой вред ребенку! И всякие непонятные жидкости, и не жрать столько времени…? Буквально через полчаса в мои покои пришла акушерка. Поняв, что ее прислала Хюррем, я чуть обреченно повернулась на тахте и дала возможность провести осмотр. —?Госпожа, сожалею, вы не беременны,?— ответила акушерка. ?Теперь эта рыжая ведьма нашепчет Сулейману, что я, все-таки, держала в своих покоях яд и он снова на меня обидится?,?— подумала я. Не знаю, обижался ли на меня Сулейман или нет, но за все время моей болезни он не навестил меня. И лишь через две недели, когда я почувствовала себя гораздо лучше и решила выйти из покоев, чтобы прогуляться в саду, он, как ни в чем не бывало, позвал меня к себе и стал читать какие-то стихи наизусть. ?Вот и хорошо,?— подумала я. —?Мир, покой и никто не ворошит прошлое?.