Глава третья, в которой судьбы вершатся благодаря хорошим книгам (1/1)

Ex parvis saepe magnarum rerum momenta pendent.

Исход крупных дел часто зависит от мелочей.

(Тит Ливий) Неприятное происшествие на Хэллоуин так и не стало достоянием общественности. Катерина еще несколько дней боялась выходить из гостиной куда-то, кроме уроков, и рассказала о случившемся только Лаврентию. Тот пожал плечами, пробормотал что-то про ?гриффиндорских неженок, которым стоит прикусить язык? и вновь спрятался за книгой. День был будто создан для ленивых посиделок в гостиной, и многие рейвенкловцы этим воспользовались. Одни играли в карты за столом, другие делали домашнее задание на следующую неделю, ещё кто-то увлеченно спорил о постиронии в творчестве немагических авторов конца двадцатого века. Самые уютные кресла у камина тут же заняли старшекурсники, читавшие один на пятерых детективный роман Агаты Кристи.—?Может, это та стрёмная тётка во всём виновата?—?Да я тебе отвечаю, это врач!—?Нет, это тот парень, который первым помер. Спрятался где-то, а сам других втихушку…—?Убийца?— судья,?— равнодушно бросил Лаврентий, которого этот гомон порядком достал. —?Приятного чтения.—?Ну спасибо тебе, Воронов! —?рыжеволосая девица выругалась с ярко выраженным американским акцентом и захлопнула книгу. —?Только и можешь, что другим гадить.—?Это моя миссия на грешной земле,?— лениво отозвался тот и уткнулся в книгу. На обложке выразительно значилось название: ?Тошнота?. Девушка хотела было кинуть в первокурсника недочитанной книгой, но передумала и повернулась к друзьям. Совсем неподалеку, за соседним столом готовил уроки Лань Сичэнь, староста факультета, а связываться с ним было себе дороже. Он всегда был непревзойденно вежлив, одинаково добр со всеми соучениками и приходил на помощь после первой же просьбы. Но горе тем, кто решит устроить драку в гостиной?— будь то словесный поединок или физическое побоище. Катерина своими глазами видела, как Лань Сичэнь отнял у дуэлянтов по пятнадцать баллов. Наконец, староста поднялся, поправил мантию и вышел в центр гостиной. Легкое покашливание?— и на него посмотрели все рейвенкловцы. Кошанская тоже оторвала взгляд от блокнота?— вдруг что-то важное?—?Первый курс, завтра после трансфигурации не расходитесь,?— своим мягким звучным голосом произнес Сичэнь. —?Профессор Кошанский поговорит с вами о факультативах и расскажет, чем вы вообще будете заниматься и как пройти отбор. Не записываться можно,?— улыбнулся он, предвосхитив массу глупых вопросов. —?Но вы очень многое потеряете.*** Некоторые из первокурсников действительно не стали записываться на факультативы, и их не осуждали: в школе и без того была масса интересных занятий. Даже обычные прогулки часто превращались в квест: половина новых студентов терялась по дороге в Большой зал, три четверти не знали окрестностей и блуждали по ним несколько часов, а еще несколько студентов умудрялись ругаться с портретами по мельчайшим пустякам. Портреты вообще стали для многих камнем преткновения. Некоторые кричали вслед младшекурсникам ругательства, некоторые требовали пароль, чтобы дать ценную подсказку или совет. А портрет ученого напротив библиотеки и вовсе можно было успокоить, только если наизусть прочитать ?Пьяный корабль? Артюра Рембо в оригинале?— и его любимцем стал занудный отличник Лаврентий Воронов, который мог наизусть цитировать некоторых французских поэтов с любого места. Катерина быстро научилась этому нехитрому действу и вскоре открыла для себя небольшую тайную библиотеку, собранную изображенным на картине ученым. Там она вместе с Лаврентием и его друзьями, двойняшками Латышевыми, и проводила время.—?Ты будешь записываться на факультатив? —?поинтересовался у нее Воронов на одной из таких встреч.—?Естественно,?— Катерина не отвлекалась от пролистывания огромного скучнейшего тома, испещренного иероглифами. —?Я хочу узнать, что все-таки в этой книжке написано. А еще поговаривают, что эти товарищи смогут помочь с переделкой дурацкого Большого Плана.—?Я вот никуда не пошла, и тебе не советую,?— фыркнула Марина Латышева, младшая сестра Матвея. —?Только время зря тратить на эти закорючки и тренировки. Слышала я, что творится на некоторых факультативах. Сидят и правила зубрят. Этим я и на трансфигурации заниматься могу.—?А мне просто не близка такая магия,?— вздохнул Матвей. —?Но девчонки там ужасно красивые! Кошанская пожала плечами, мол, каждому свое. Она твердо решила, что попросится в Ланьлин Цзинь, самый богатый и амбициозный клан. Его адепты ходили с таким видом, будто Хогвартс принадлежит им; некоторые же метили выше, в повелители всего мира. Они могут и заинтересоваться невзрачным на первый взгляд Большим Планом. Как и просил староста, Катерина задержалась после трансфигурации. Желающих оказалось не так уж много, и каждому Альберт Федорович уделил внимание, дал напутственный совет и вручил тонкую брошюру с описанием того или иного ордена. Наконец, когда в кабинете не осталось никого, кроме его дочери, Кошанский вздохнул.—?Катя, я бы хотел тебе предложить…—?Я хочу в Ланьлин Цзинь,?— тут же выпалила она. —?Там я смогла бы…—?Нет. Катерина давно не слышала строгих ноток в голосе отца. Обычно он позволял ей делать все, что душе угодно; лишь бы под руку не лезла во время экспериментов и не задавала слишком много вопросов. Но теперь ситуация изменилась, и Кошанской это явно не улыбалось. Альберт устало посмотрел на нее и продолжил:—?Я договорился, чтобы ты начала обучение среди представителей клана Гусу Лань. Тебе давно пора…—?С этими занудами?! —?не сдержалась девушка. Даже в гостиной Рейвенкло, где страсть к учебе не считалась чем-то зазорным, представителей Гусу считали странными чудиками не от мира сего.—?Тебе давно пора научиться дисциплине и уважению к старшим,?— закончил Альберт, не повышая голоса. Этот спор успел надоесть ему, даже не начавшись.—?Но…—?Никаких но. Ты наконец-то послушаешь своего отца, а не голоса в голове.—?Нет у меня никаких голосов в голове!—?Катерина. Кошанская, готовая было сорваться на крик, тут же замолчала. Она никогда его не переспорит. Отца не брало ничего: ни слезы и жалобы, ни просьбы передумать, ни даже разумные аргументы. Если он что-то вбил себе в голову, то так всё и будет. И она, Катя, такая же.—?Ну и пожалуйста! Потом не ной, что меня выгнали! —?она повернулась к отцу спиной и гордо хлопнула дверью. Пусть знает, что не на ту напал.*** Хэллоуинская история, хоть и осталась незамеченной в школе, на Кирилла повлияла сильно. Первое время он еще старался избегать тихих уголков школы, предпочитая проводить время в как можно более шумных местах. Чаще всего он сидел в гриффиндорской гостиной, не принимая участия в шумных обсуждениях, веселье и танцах, не подпевая песням. Он лишь наблюдал из своего угла и запоминал лица и голоса. Парень с гитарой и улыбкой во все тридцать два?— это Матвей Латышев, тупой как пробка второкурсник и подпевала Катьки и Лаврентия. Смешливая девчонка с первого курса, которая постоянно забывает в комнате очки и близоруко щурится даже с первой парты?— А-Цин. Темноволосая девушка со строгим лицом и длиннющей косой?— Нинель Фахрутдинова, отличница, та еще зануда и, как назло, делит с ним котел на зельеварении. Девчонка, сидящая в соседнем уголке?— Агни, такая же тихоня. Старшекурсник, который размахивает руками, будто ветряная мельница, орёт на всю гостиную и всюду таскает с собой потрепанную тетрадь с кучей схем?— Вэй Усянь. Этот-то молодой человек и обратил однажды внимание на Кирилла: окинул его взглядом, коротко рассмеялся и жестом подозвал к себе, в соседнее кресло у камина. В таких обычно сидели только старшие гриффиндорцы. Уставшие от приключений, дуэлей или банальной подготовки к занятиям, они прогоняли младшекурсников и удобно устраивались у огня.—?Да садись ты, чего как неродной? —?широко улыбнулся Усянь. —?Никто тебя не прогонит.Аксаков немного помедлил, но все же устроился в соседнем кресле. Старшекурсник тут же принялся болтать про все на свете: про девчонок с пятого курса, про качели у озера, про новую книгу заклинаний в Запретной секции. Рассказал зачем-то о том, как снова нечаянно оживил стол и лишил Гриффиндор пяти баллов, а Альберта Федоровича?— приятного расположения духа. Зачем-то присовокупил историю про злого магловеда по прозвище Маглоед, который читал им лекции на третьем курсе. А напоследок доверительно сообщил о том, что в библиотеку завезли книжки про сглазы и порчи.—?Я это все к чему,?— добавил он, враз посерьезнев. —?У тебя точно получится с боевой магией, по лицу вижу, сам такой же. Не трать время на эти бытовые штуки, лучше сходи в библиотеку в отдел Защиты от темных сил и посмотри эти новые книжки. Раза с третьего что-то наколдовать да сможешь. Совет нового знакомого Кирилл воспринял всерьез: не каждый день с тобой беседует старшекурсник и местная легенда. На следующий день после уроков он действительно направился в библиотеку, взял несколько книг по сглазам и проклятиям и углубился в чтение. Это оказалось намного легче и интереснее трансфигурации. Автор описывал заклинания максимально просто и подробно, позволяя сразу же перейти к практике. Представился бы удобный случай! Кирилл уже сочинил добрую дюжину историй, где проявляется, как настоящий герой: спасает девочку от шайки хулиганов, отбивается от нападения известного тёмного волшебника или, на худой конец, проклинает чудовище, случайно вышедшее из Запретного леса и решившее полакомиться парой-тройкой студентов. Реальность редко имеет что-то общее с вымыслом, однако вскоре у гриффиндорца появилась возможность проявить себя.*** Никто из третьекурсников не удивился, когда это произошло?— во всяком случае, для большинства гриффиндорцев и слизеринцев это было очевидно. Каждый из них был знаком с Ло Бинхэ, кто-то даже жил с ним в одной комнате, и никто не сомневался, что он заслуживает всего наихудшего. Ростки конфликта появились еще на первом курсе, когда в неприветливую, мрачную, стылую гостиную Слизерина зашел улыбчивый и приветливый мальчик. Слишком не похожий на остальных?— без хитринки, без сарказма, без лукавства. Слишком наивный. Слишком добрый. С первого взгляда его возненавидели все: и старшие, и ровесники. И если старосты лишь снисходительно отмахивались от него, то первый курс не давал прохода. С ним никто не хотел садиться на зельеварении и заклинаниях, на травологии ему всегда доставался сломанный инвентарь, а на астрономии?— самый грязный телескоп. На втором курсе начали слышаться смешки и дразнилки в спину, а на третьем они переросли в открытые стычки. Хотя стычками их можно было назвать лишь номинально: слизеринцы окружали его, не давая выйти, и делали все, что придет в голову. Обычно они ограничивались лишь тем, что отбирали у него сумку и перебрасывали туда-сюда. Но в тот день все было иначе.—?Поделишься секретом, учительский любимчик? Как это ты единственный получил ?Превосходно? за зелье? Даже у меня стоит ?Выше ожидаемого?. А я, между прочим, лучший на курсе,?— Мин Фань ухмыльнулся и достал из рукава волшебную палочку. —?Как же мне узнать правду… Может, попробовать легилименцию? Этим, конечно, занимаются на старших курсах, но я, в отличие от некоторых, умею читать, да и доступ в Запретную секцию у меня есть… Он не успел произнести заклинание, закрыл лицо руками и с криком попятился назад. Десятки летучих мышей били его крыльями, кусали и мешали смотреть по сторонам, противно пища. Остальные третьекурсники в суматохе разбежались. Бинхэ, подобрав сумку, тихо скрылся за поворотом. Кирилл Аксаков стоял неподалеку и улыбался. Надо же?— сработало, еще и только со второго раза. В книжке говорилось, что обычно это заклинание изучают только на четвертом или пятом курсе. Может, он и правда на что-то годится.Из соседнего кабинета, совсем небольшого, вышел незнакомый Аксакову преподаватель и направился прямо к нему. Резкий, грубоватый голос вывел его из приятных мыслей.—?Ты. На какой факультатив записывался?—?Ни на какой,?— поежился гриффиндорец. Для себя он еще несколько дней назад решил, что никуда записываться не будет. Кому оно надо? Золотое ядро у них, у магов, и так есть, а для его развития и обычных уроков достаточно.—?Значит, теперь ты со мной. Запоминай. Я?— профессор Вэнь Жохань, мой клан называется Цишань Вэнь. Занятия младших курсов по вторникам и четвергам в четыре часа на четвертом этаже, в кабинете четыреста третьем. Вэнь Жохань отправился по своим делам, оставляя Кирилла поразмыслить над его приговором. Аксаков раздраженно подумал, что опять вляпался в какую-то ерунду?— но выбора, как всегда, не было. Поэтому он собрался с силами, выдохнул и решил, что придет в четверг в четыреста третий кабинет, ровно в четыре часа. Не понравится?— всегда может уйти. Запретят уйти?— всегда можно пожаловаться дяде. В конце концов, нужно брать от жизни, что дают.