Smoke Gets in Your Eyes (1/1)

С кем говорить мне сегодня? Примирились со злом. И из-за этого добром пренебрегают повсюду.С кем говорить мне сегодня? Нет больше сердца, на которое ты мог положиться.С кем говорить мне сегодня? Нет того, кто был прежде и с кем гулял ты.С кем говорить мне сегодня? Зло поразило землю. Нет конца ему и нет края.?Беседа разочарованного со своим духом?На спешно готовившемся к радушному приёму пассажиров аэроплане было выведено гордое ?Horatius?. Майлз не сдержал ироничной насмешки:—?Названьице, однако же, как нельзя кстати.Рыжик и Нина, перекусывавшие перед перелётом в зоне ожидания Кройдона (Эдди настоял, пусть брошюра и уверяла, что их будут кормить на борту), синхронно подняли головы в его сторону.—?О чём ты, старина?—?Самолёт, душенька,?— Майлз подошёл и удобно облокотился на его плечо. Состроил поэтичную гримасу:?— Ut melius, quidquid erit, pati. Dum loquimur, fugerit invida aetas: carpe diem, quam minimum credula postero. Очень тебе подходит, милый мой,?— ненавязчиво повёл бровью он, наклонился к их столику и дерзко стащил печенье, отходя и деланно скромно склоняя глаза к стаканчику с чаем, который решил выпить за компанию.Нина подавилась, и Рыжик заботливо похлопал её по спине, одновременно с этим недоумевая:—?Это что, латынь? Дружище, я понял только совсем под конец, там что-то про как будто бы ковёр, день, ещё маловерие, нечто такое, да?—?Очень точно, дорогой,?— заверил того Майлз. Нина, оклемавшаяся, с ним переглянулась и рьяно впилась в стакан с водой, еле сдерживая горький смех.—?Никогда не понимал, зачем вообще учат латыни,?— пожаловался Рыжик. —?Я хочу сказать, ну вот где она обычному человеку нужна?Майлз благоразумно попридержал ехидную ремарочку, что лично ему латынь сейчас очень даже оказалась на руку и по-дружески прикрыла ядовитый сарказм по поводу того, что Эдди с Адамом наворотили, да возмущение, так за последние дни его и не покинувшее, хоть и заметно поугасшее. Нина-то его, в любом случае, поняла.Рыжик между тем продолжал воодушевлённо вещать на своей частоте:—?А что с самолётом, друг мой? —?он обернулся, чтобы оценить аэроплан. —?Ну это Хэндли Пейдж H.P.45, вроде тот, что только недавно с ремонта после вынужденной посадки в Лимпне. Я что-то слышал про пострадавшие шасси с крылом и всё такое,?— принялся вспоминать подробности он, и теперь Нина перепуганно поперхнулась водой. Рыжик снова ринулся ей помогать.—?Я про то, что ему дали имя ?Гораций?,?— всё же позволил себе мягко уточнить Майлз, когда ей стало получше.—?А, ну, они там все, я имею в виду, самолёты все называют в честь каких-то там римских героев. Этот, вроде, с этрусками воевал, ну ты понимаешь.—?А, другой Гораций,?— вяло заметил Майлз. Нина от его интонаций хихикнула.—?Их что, ещё и несколько было? И как римляне в них не путались? —?искренне подивился Рыжик, на что Нина рассмеялась только больше, да и Майлз не сдержался: Эдди порой был просто невыносимый дурак.Объявили посадку. Рыжик нетерпеливо вскочил и помог Нине встать, после чего бросился проверять багаж.Майлз подошёл к ней и ласково обнял:—?Нина, голубушка…—?Наверное, так было лучше для всех, Майлз? —?тоненько сказала она ему куда-то в плечо.—?Я, честно, не могу тебе ответить, что в такой ситуации можно считать за ?лучше?.—?Ах, если бы Адам был хоть вполовину так же богат… —?словно мантру, произнесла она в который раз за эти дни.—?Если бы, милая,?— грустно вздохнул он своим мыслям:?— Мне так жаль, Нина,?— и бережно погладил её по спине.Радостной походочкой вернулся Рыжик:—?Ну что, Нина, поехали?—?Дай мне хоть проводить мою девочку, подлец! —?шикнул на него Майлз, отчего тот усмехнулся и вскинул руки в поддельном извинении.Майлз взял её личико в ладони и посмотрел ей в глаза:—?Плюнь и отдохни в Монте так, чтобы все твои горести забылись, дорогая,?— постарался придать ей уверенности он. —?Танцуй до упаду, покупай что душеньке твоей будет угодно, гуляй до утра, прохлаждайся и наслаждайся жизнью, как ты умеешь! И помни, что теперь-то кое-кто просто не смеет тебя в твоей блажи останавливать, да с лихвой этим пользуйся,?— с хитринкой сказал он, игриво щёлкнув её по чудненькому носику, и ненадолго грозно покосился на Рыжика. Тот стыдливо и нервно растрепал усы.Нина мягко кивнула. Майлз от души её расцеловал и отпустил с намёком на слезинки в глазах:—?Ну всё, иди, милая, а то ещё тушь потечёт как ненормальная. Ты же не думаешь попортить мне марафет? Я всё утро угробил!?— отшутился он.Нина в последний раз крепко вжалась в него, как утопающий в тростинку, и отпустила, отходя в сторону трапа. Приятный стюард приветливо ей улыбнулся и предложил свою помощь.Ненавязчиво к Майлзу подплыл Рыжик, улыбаясь в своей обычной, пышущей довольством манере, протянул руку, чтобы положить на плечо, потом стушевался и сменил позу для рукопожатия. Подумал ещё и в итоге принялся метать рукой туда-сюда, никак не решаясь определиться.Майлз долго смотрел на эти пассы, пока эдакая вымученная рыжикова дипломатичность ему вусмерть не наскучила, и наконец решительно втянул и того в объятья. Эдди замешкался и застыл, но через несколько секунд приобнял в ответ.—?И ты не думай, дорогуша: я всё ещё очень тобою недоволен,?— сказал Майлз насколько мог ледяным тоном. Вот только в его глупом сердце этот лёд от тепла объятий предательски трескался и становился приятным дополнением к чудесному коктейлю из неясных чувств с лёгкой горчинкой мысли о том, что теперь-то этот незаконченный нектар придётся поскорее слить и Майлзу уж точно его никогда полноценно не распробовать.—?А мне-то ждать указаний от Мамочки? —?поинтересовался Рыжик глумливо. Ухо Майлза загорелось огнём от его усмешки. Ещё и усы эти щекотали…—?Папочка своё главное указание уже получил,?— постарался по-прежнему сухо и строго сказать он. Рыжик только сильнее рассмеялся Майлзу в ухо.Господи, если ты есть, дай сил!—?Я понял. Вести себя максимально учтиво, степенно прогуливаться вдоль моря да по-стариковски знакомиться только с англичанами, ну и всё в таком духе? —?уточнил он.—?Именно так, милый.—?Как скажешь,?— ответил Рыжик серьёзно. —?О чём ты говорил, старина?—?Когда?—?Ну, ты знаешь, латынь. О чём там было?—??Лучше терпеть, что бы там ни было. Средь болтовни время ревнивое быстро мчится; лови день этот, брось веру в грядущее?.Рыжик прокряхтел:—?И к чему это, чёрт побери, было?—?Да так, захотелось блеснуть латынью.—?Ну ты и позёр, дружище,?— вновь рассмеялся Рыжик.Снова объявили посадку, тот начал бездумно дёргать ногой и приплясывать на месте в лёгком возбуждённом нетерпении.—?Тебе пора,?— сказал Майлз по-прежнему холодно, объятий не разводя.—?Ну да, пора,?— ответил Рыжик, напоследок ещё разочек его коротко сжимая.Майлз собрал в кулак всё своё мужество:—?Хорошего полёта, Эдди,?— пробормотал он и быстро потянулся к его щеке?— но остановился на самом краю.Рыжик скосил на него глаза.—?Ну? —?ухмыляясь, сказал он.У Майлза от этой обезоруживающей дьявольской ухмылочки немыслимо помутилось в голове, и он уверенно путь закончил. Эдди потрогал вишнёвую теперь щёку.—?Можно ли считать, что это ты так извинился за тот случай, старина? Мамочка поцеловала, чтобы не болело, ну и всё такое,?— издевательски весело сказал тот, и Майлз вспыхнул, осознавая, что это была та самая щека, которую он бил несколько дней назад. Рыжик задумчиво продолжил:?— И чего это некоторые так чертовски опасаются? Вроде, ничем от девушки, ну ты понимаешь, не отличается…Майлз вмиг преисполнился невероятного возмущения:—?Не… Не отличается, дорогой? —?ломаным голосом вякнул он, словно речь шла о его поруганной чести, отчего Рыжик прыснул ему прямо в ухо. —?Нет, ну ты и негодяй, Эдди! —?и Майлз яростно схватил того за плечи и проделал тот же трюк с другой щекой, моментально затем возвращаясь к первой:?— Просто возмутительно! —?и обратно:?— Вот уж от кого-кого не ожидал такого безобразия?— так это от тебя, милый! —?Рыжик легонько посмеивался и стремительно краснел от этой круговерти. —?Ещё и смеет смеяться! Кошмар! Ни совести, ни стыда! С кем я вожусь!Повторили что-то про посадку. Майлз даже чересчур легко Рыжика оттолкнул и, скрестив руки на груди, грубо ему бросил:—?Беги уже, наглец!—?До Рождества, Майлз! —?крикнул Рыжик в ответ, вприпрыжку спеша к аэроплану.—?Чтоб ты провалился, душенька,?— совершенно этого в виду не имея, ответил в никуда тот.Мда, пока кое-кто вовсю учился ловить момент, Майлз этот хорошенький навык, которым успешно владел с малолетства, словно бы и подрастерял. Нужно было срочно исправляться.Но для начала придётся, видимо, подправлять макияж.***Он старательно тараторил про всё, что ему только попадалось.Со снобизмом?— про заезжих американских девиц, одинаково нарядившихся на три?— три, подумать только! —?вечеринки подряд. После последнего их такого выхода в свет Майлз не выдержал и, представившись неким М. Злопрактисом, в ином стиле письма учтиво предложил им со своих же страниц лучшие бутики и шляпные магазинчики Лондона, на следующей гулянке удовлетворённо приметив, что девицы в кои-то веки перестали мозолить глаза наскучившими нарядами. Ещё бы вкус им кто подарил, и было бы просто волшебно! Впрочем, такие чудеса в одно мгновенье не случаются.С восторгом?— про изрядно налакавшихся малых, что на спор принялись в начале декабря прыгать в Темзу и случайно выловили поскользнувшегося на мосту и свалившегося в реку лорда. Тот их за это нехиленько опосля наградил. Поговаривали даже о медалях!С белой завистью?— про то, как на вечеринку с экзотическими животными умудрились протащить целого муравьеда. Сам Майлз, к слову, как и всегда, решил покичиться острым умом, извратить само понятие, да ещё и расчётливо сэкономить: переворошил гардероб, раздобыл огроменные перья, нарядился и раскрасился ярко под павлина и привёл с собой миленькую ручную обезьянку в очаровательном платьице с ехидным: ?Это я здесь сопровождаю прекрасную даму, милые мои?, чем заслуженно отхватил и свою порцию охов да ахов?— в конце концов, будь он м-ром Таратором хоть шесть тысяч раз, не нужно было окончательно пропадать с газетных радаров, иначе бы все догадались, что главный сплетник ?Эксцесса??— Майлз Мэйтланд собственной персоной. Вэн тогда здорово ему подсобил, доложив в газеты об этом скандальном случае.В работе дела шли неплохо. Что помогало забываться от горестей повседневности.Каждый день Майлз навещал Агату. Расчёсывал, подправлял маникюр. Её температурная кривая скакала, как горные козлы, хотя больше вечеринок у неё в палате и не закатывали. Разве что время от времени заглядывал Адам, и они вместе пересказывали ей какие-нибудь нелепости. Правда, расскажи они ей что-нибудь о падении фунта, бедная Эгги бы наверняка умильно смеялась абсолютно так же, как с истории про навернувшегося со сцены Арчи Шверта… Грустно.На любовном фронте было без перемен. Ближе к середине декабря Марго предложила ему поучаствовать в подготовке к небольшому рождественскому концерту ?только для своих?, сыграть что-нибудь (он остановил свой выбор на ?Увертюре? из ?Щелкунчика? Чайковского: в конце концов, что может быть лучше старой доброй рождественской классики), и на редких репетициях ему даже подвернулись по-юному очаровательные хористы?— а Майлз всегда был уверен в молоденьких хористах в этом плане. Вот только эти были будто бракованные, все как на подбор отмороженные и совершенно намёков не понимавшие, даже под шампанским. Или просто не желавшие понимать. Неприятно.Он ходил на танцы, ходил в Ритц, ходил в Альберт-Холл, ходил на выставки, ходил в кино, просто ходил. Никто Майлза теперь, кроме кэбменов, по его прихоти не катал. Обидно.Какое-то зимнее томление так им завладело, что его совершенно не смутил нежданный звонок Тигра. Майлз не слышал его голос вот уже недели три, отчего чуть не утоп в лавине старой, поеденной болью расставания нежности, захватившей сердце, когда он снял трубку и разобрал родные грубоватые нотки:—?Послушай, Майлз,?— без экивоков завёл свой мотор Тигр. —?Я всё понимаю, Агата так и прохлаждается на койке, но кто-то должен, в конце-то концов, оплатить ремонт моей машины.Майлз быстро смекнул, что разговор будет исключительно деловым, и постарался потрёпанные чувства окончательно захоронить.—?Дорогуша, у Агаты нет ни гроша в кармане?— все её средства уходят на содержание в больнице,?— не сдержал горькой усмешки он. —?Она ничем не сможет тебе помочь, да и вряд ли тебе удастся с нею по этому поводу договориться. Бедняжка сейчас точно не в той кондиции, когда…—?Что насчёт тебя?Майлз опешил:—?А что насчёт меня, Тигр, миленький?—?Ты же понимаешь, что это отчасти и твоя вина: ты притащил её на гонки, и вы все дружно напились, хоть и знали, что можете пригодиться на трассе. Не просто так же я вам повязки раздавал! —?Тигр разозлился и принялся вновь припоминать ему все прегрешения и несерьёзность в поведении.Майлз и сам начинал закипать. Даже деловой разговор никак не желал клеиться.—?То есть ни ты, ни Агата платить не собираетесь? —?после очередного витка взаимных обвинений заключил Тигр неожиданно спокойно.—?Да даже если бы и хотел, я просто не располагаю такими средствами, душенька,?— язвительно ответил Майлз.—?Я понял,?— сказал Тигр даже слишком бесцветно и бросил трубку.Майлзу стало не по себе. Он постарался об этом нескладном диалоге поскорее забыть.***Майлз меланхолично возвращался с сеанса ?Лётчика-испытателя? (Ох, Ганнер, бедняжка, с лёгкой руки сценариста так и погиб, ладно хоть, в каком-то смысле даже признался Джиму в чувствах!), когда приметил у входа в ?Шепард? парочку околачивающихся без дела полисменов. В голове вмиг зашелестели тревожные звоночки.Он нацепил очки, приподнял воротник пальто, натянул на лоб шляпу и свернул в переулок к чёрному ходу. Подёргал ручку, но та не поддалась. Майлз прикурил. Всё это было очень подозрительно: полисмены у Лотти были той ещё редкостью?— она обладала удивительной способностью легко их выпроваживать.Вечерело. Он начинал маленько подмерзать, когда дверь медленно скрипнула и в проёме показалась прилизанная голова Базилио.—?Синьор Мэйтланд! Слава Богу, Вы не пойти через главный вход! —?обеспокоенно сказал тот:?— Будьте осторожны, Вам нельзя здесь оставаться, господин.—?Что ты имеешь в виду, Базилио? —?навострил уши он, в спешке отбрасывая окурок.—?Это за Вами, синьор,?— ответил лакей. —?Что-то говорить про письма и ордер. Парочка вертлявый журналист с ними.У Майлза душа ушла в пятки. Нет-нет-нет, не мог же Тигр?.. Только не он!Базилио молчаливо и с лёгким переживанием ожидал указаний. Майлз бездумно потрепал волосы и постарался состроить уверенную мину:—?Я смогу хотя бы незаметно забрать вещи?—?Боюсь, нет, синьор,?— отрицательно качнул головой лакей,?— они дежурить на лестница.Майлз постарался успокоиться и пораскинул мозгами.—?Хорошо,?— наконец сказал он. —?У тебя получится попасть в номера?—?Да, их не охранять, господин. Но я не пронесу целый…—?Портмоне достаточно, дорогой мой. Оно на столике в спальне,?— Майлз выдавил улыбочку. —?И будь душечкой, Базилио, отсыпь себе немного. За помощь,?— подмигнул он.—?Я понял, синьор,?— услужливо кивнул тот, и дверь закрылась.Майлз откинулся на стенку и незаметно для себя застонал. Мысли словно превращались в неясное пюре. В голове звеняще бегала пустота.Через какое-то время дверь опять скрипнула, и из проёма вылезла рука с ухоженными ногтями, протягивающая портмоне, поверх которого лежал аккуратно сложенный шарф.—?Холодать, синьор. Если позволите, Вам бы куда-нибудь южнее,?— донёсся из глубин гостиницы итальянский акцент,?— хотя бы Франция.—?Спасибо тебе, Базилио,?— прошептал Майлз, забирая вещи и спешно кутаясь в шарфик.Чёрный ход вновь захлопнули.Майлз открыл портмоне, чтобы проверить, сколько хоть у него теперь осталось на жизнь, и увидел, что там лежала ровно та же сумма, что и с утра.***Майлз проторчал на улице всю ночь: он не мог уехать, не проведав напоследок свою милую Эгги. С утра только скрытно пробрался на вокзал и купил билет на дневной поезд до Дувра, а оттуда?— на паром до Кале. Он осознал, что нет ничего горше, чем покупать билеты в один конец.Так и не решившись снять очки, он бойко ворвался к ней в палату и обнаружил с Агатой Адама, но постарался не терять лица: принялся раздвигать шторы, хлопотать вокруг своей несчастной девочки и угощать. Ещё не хватало портить детишкам день! Сейчас они дружно повеселятся, а потом Майлз махнёт им ручкой и незаметно ускользнёт навсегда.Притащились Арчи и Вэн. Коллективно порешили включить патефон, разбились по парам. Эгги сидела на кровати и с тихим возбуждением повторяла, как же она их всех любит. Сдерживать так толком и не прошедшую за ночь истерику было с каждой минутой всё тяжелее.Все его усилия пошли прахом, когда очередная мелодия закончилась и Адам, с которым они столь чудесно всё это время танцевали, решил-таки стянуть с него очки.—?Эй, Майлз,?— обескураженно сказал тот при виде отвратительных красных синяков, что никак не желали исчезать, сколько Майлз ни пытался их замазать своим походным наборчиком в замызганной привокзальной уборной.В полнейшей тишине все принялись на него глазеть.—?Ох, простите, так глупо! —?попытался сохранить улыбку он. Вспомнил о времени:?— Просто невероятно жаль! Мне, мне пора… На поезд… Во Францию.Арчи и Вэн начали переглядываться, Адам же раскрыл рот, но оставил вопрос неозвученным. Ах, его милый, чудный мальчик в некоторых вещах так хорошо Майлза понимал!Агата… Агата сидела и лишь бессмысленно улыбалась. Он таки сорвался.—?Это невыносимо,?— вскинул руки Майлз. —?Просто невыносимо! Тигр, представляете? Из всех людей?— Тигр! —?жалостно промычал он, едва сдерживая вновь набегающие слёзы.—?Тигр? —?недоумённо подал голос Арчи.—?Он оставил мои письма на виду… Они сейчас у полиции. У них есть ордер на мой… —?Майлз весь затрясся и сказал с отчаянной усмешкой:?— Я даже вещи забрать не могу!Всеобщее молчание нестерпимо давило на виски. Майлз шмыгнул, махнул на себя свежего воздуха и прошёл к Агате. В последний раз бережно провёл по её голове и сказал:—?Пока, дорогая!Повернулся к Арчи:—?Прощай, Арчи.Затем кивнул Вэну:—?У тебя сегодня будет восхитительная история для газет, Вэн.Вернулся к Адаму. Тот его от души обнял.—?Адам! —?прошептал Майлз и снова чуть не сорвался на слёзы. Тот мягко похлопал его по спине.Майлз, всё-таки всхлипнув, наконец от него отлип, забрал очки, бросил бодро и шутливо:—?Снова этот Майлз влип в историю! —?и, спешно нацепив их, не оборачиваясь, сбежал.Из палаты ему вслед донеслось лишь по-прежнему безумное агатино:—?А вы всё кружитесь и кружитесь! Ну же, все, продолжайте танцевать!