Часть 1 (1/1)

- Ты мой.Гилберт хотел бы думать, что эти слова на самом деле также невинны, как раньше, он хотел бы вернуться к тем дням, когда они совсем ничего не значили. Эти два слова медленно убивали его изнутри. Естественно, он ни за что бы не позволил своим друзьям узнать о том, что происходило, так как хорошо помнил те дни, когда его за малейшую попытку проболтаться наказывали так, что он днями валялся без сознания, а после не мог вспомнить ни секунды из того, что случилось. Ему было интересно, как же его тело до сих пор выдерживало все эти пытки, он все ещё оставался очень сильным, но не достаточно, чтобы победить того единственного, кто заставлял его страдать. Гилберт лежал в кровати, с радостью осознавая, что наконец-то его перестали приковывать, пока он пытался уснуть.- Ты мой.Ночные кошмары вернулись, и Байльшмидт стал беспокойней. Ему снова снился первый раз, когда все тело ломило от боли, когда он и сам, казалось, состоял из этой невыносимой боли. Он не мог пошевелиться, так как руки были прикованы к изголовью кровати, рот заткнут кляпом, глаза закрывал платок, а ноги были разведены и привязаны. Гилберт продолжал вырываться все то время, пока его мучителя не было в комнате в безнадежном желании освободиться. Он не хотел оставаться в такой позе, потому что могло случиться все, что угодно. После примерно пяти минут борьбы, когда наручники впились в кожу настолько, что начали причинять ещё большую боль, чем он уже испытывал, он остановился. Он решил вместо этого снять повязку с глаз, чтобы для начала хотя бы узнать, где он находится.Байльшмидт прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, как же он попал сюда. В памяти отчетливо всплыло, как он пришел домой, где уже должен был быть Людвиг, так как входная дверь оказалось открытой. Гилберт вошел в гостиную, ожидая увидеть там брата, но все, что он помнил – это темнота.«Стоп. А с Людвигом-то все в порядке?» - и как раз в тот момент, как он начал беспокоиться о брате, дверь в комнату открылась.- Ты мой.Гилберт вновь заворочался, пытаясь высвободиться, так как не знал и не хотел бы узнать, что могло произойти.- Перестань брыкаться, - произнес неизвестный и с оттяжкой хлестнул Гилберта по лицу.Немец замер от удара, голос показался ему знакомым, но ему не хотелось думать, что это был именно этот человек. Он не мог, не должен был, этого просто не могло быть! И он начал вырываться с утроенной силой, в то время, как неизвестный вынул у него изо рта кляп и грубо поцеловал. Гилберт попытался увернуться от поцелуя, но из-за того, как были прикованы руки, он не смог этого сделать. Этого не могло происходить с ним! Это было неправильно и отвратительно! Неизвестный внезапно со всей силы ударил его в грудь, от чего Гилберт задохнулся и даже закашлялся, но когда, наконец, попытался вдохнуть, неизвестный затянул шарф, бывший кляпом, на его шее.- Перестань сопротивляться! – приказал мужчина, ударяя его по лицу, чуть не вывихнув челюсть. – Если ты продолжишь, я возьму тебя прямо сейчас…хотя я бы предпочел сделать это по-другому, - ухмыльнулся незнакомец, хотя Гилберт под ним не мог ни видеть, ни даже нормально вздохнуть.- Отвали! – Гилберт снова дернулся, хотя боль от прошлого удара по лицу ещё не прошла. Медный привкус появился во рту, и Байльшмидт завертелся, пытаясь сплюнуть кровь, но замер, почувствовав, как большая ладонь снова пережимает горло, не давая воздуху поступать в легкие.Мужчина расстегнул брюки, спустил боксеры ровно настолько, чтобы только достать член- Я дал тебе шанс, - заявил он, отпуская шею Гилберта для того, чтобы посильнее схватить его за бедра, оставляя на белой коже синяки. Незнакомец резко вошел в Гилберта, толкнувшись достаточно сильно, чтобы погрузиться как можно глубже с первого раза. Он вскрикнул, почувствовав, насколько тесно было внутри, смазка почти не помогала, у лежащего под ним немца выступила кровь, её было не видно, но он знал, что крови просто не могло не быть.Гилберт закричал. Он не привык показывать свою слабость, но мужчина разрывал его, совершенно точно разрывал его внутренности. Это было ужасающе больно, а его тело напрягалось, усиливая боль в десятки раз.- Остановись! – закричал он, хотя незнакомец был уже полностью внутри. – Перестань! – требовал он,стараясь не разреветься, как какая-то девчонка, но боль была просто ошеломляющей.- Заткнись, - спокойно приказал мужчина и несколько раз подряд резко ударил Гилберта кулаком в грудь, пока не послышался легкий хруст. Когда он убрал руку, на бледной коже ярко-лиловым пятном разливался синяк.Стало тяжело дышать, и Гилберт старался сделать хотя бы один вдох, но это было просто невозможно. И когда незнакомец принялся вновь вколачиваться в безвольно лежащее под ним тело, Байльшмидт не мог издать ни звука. С каждым толчком ему казалось, он чувствует, как мышцы внутри него рвутся, как медленно расползается на лоскуты кожа. Слезы текли по щекам, но он был не в состоянии отразить это. Когда, наконец, смог вдохнуть, его измученный болью мозг не отразил новой вспышки боли в сломанных ребрах.- Прекрати это, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - в такт движениям незнакомца с усилием выталкивая из себя слова Гилберт. Казалось, будто незнакомец специально скользит именно по тем местам, где было особенно больно.Мужчина продолжал трахать Гилберта, не обращая внимания и, кажется, будто даже наслаждаясь тем, что у немца так и не появилась эрекция. Он слышал каждую мольбу, каждый вздох Гилберта. Склонившись, он укусил его за шею, почувствовав на губах вкус крови, зализал получившуюся ранку и, почти кончая, дотянулся до мочки его уха и, зажав её между зубами, прошептал:- Ты мой, брат.Гилберт вскрикнул, но его возглас был будто пойман жадным, поглощающим укусом брата, его брата! Байльшмидт все ещё не мог поверить, что это был именно Людвиг. Гилберту хотелось расплакаться, оттолкнуть брата, избить его, он даже не заметил, как сон перешел в реальность, где Людвиг все ещё целовал его, в сознании Байльшмидта - насильно раздвигая губы, кусая, царапая, кончая в Гилберта прямо в этот самый момент. И Гилберт не мог сопротивляться, не мог ни оттолкнуть, ни закричать, потому что знал, что боялся наказания.- Брат, это только ночной кошмар, - убеждал Людвиг, легонько поглаживая брата кончиками пальцев по щеке. – Я здесь, тебе не о чем беспокоиться. Спи, брат, – улыбаясь, прошептал Людвиг, ещё раз нежно целуя брата и отодвигаясь на край постели. Людвиг был более мускулистым, чем его брат, более сильным, он притянул его к своей груди и ласково прошептал:- Люблю тебя, братишка.- И я тебя, - пробормотал Гилберт, зная, это необходимо сказать вне зависимости от того, правда это или ложь, его за это не накажут. Иногда Байльшмидту казалось, что его брат знает всю правду о его кошмарах, и именно поэтому заботится так нежно, целует, прижимает к себе, чтобы Гилберт чувствовал себя более комфортно, но больше это не могло продолжаться. Гилберт хотел оказаться как можно дальше от брата. И ночной кошмар перерастал в день, потому что он не мог уйти, как бы сильно ни старался. Он не мог уйти к друзьям, которые, кажется, что-то подозревали, но не делали никаких попыток помочь Гилберту. И он не мог оставаться вне дома слишком долго в одиночестве.Пойманный…он никогда не думал, что будет чувствовать себя так. Никогда с тех пор, как прилежно исполнял свою роль старшего брата. Он и не подозревал, когда именно сознание его брата так изменилось. Может быть, это случилось из-за того, что Людвиг проводил время с его друзьями и Родерихом, но он не был в этом до конца уверен. Он все ещё тяжело сходился с людьми, и когда Венециано проявил инициативу, и они подружились, Гилберт надеялся, что теперь его отпустят, но Людвиг, привыкший доверять только брату, не сблизился с Феличиано. Пару раз Байльшмидт хотел сбежать, но все попытки заканчивались неудачей. Даже когда он хотел рассказать учителю в школе о происходящем, Людвиг постоянно следовал за ним, будто подозревая, что именно хочет сделать брат. Гилберт с тоской вспоминал о старых днях, когда он ещё не был узником в собственном доме и не должен был выполнять каждое желание Людвига.Людвиг встал с кровати, и Гилберт инстинктивно расслабился, сожалея, что уже никогда не сможет спать в своей собственной кровати. Людвиг вернулся, склонившись над братом, улыбнулся, давая тому понять, чего именно он хочет. И Гилберт, конечно, не отпрянул бы, если бы не слова брата- Видишь? Я купил это, потому что кое-кто хочет помочь мне поэкспериментировать с тобой, - Людвиг доброжелательно улыбнулся и Гилберт подумал, что это самое «поэкспериментировать» ему совершенно точно не понравится.- Ты будешь носить это дома, - и, склонившись ещё ниже, Людвиг застегнул на шее брата, который даже не думал сопротивляться, собачий ошейник, - Теперь будет гораздо интересней.Гилберт прикрыл глаза и попытался расслабиться, но что-то холодное коснулось его ключиц – металлический ярлычок. «Прекрасно», - его брат нашел доступ к секс-шопу, и теперь все его странные фантазии о БДСМ он сможет претворить в жизнь. «Твою мать! И кого это он нашел?», - сильные руки брата вновь заключили его в объятия. «Теперь я даже не могу притворяться, будто это временно. Кажется, это будет преследовать меня вечно».