Часть 7 (1/1)

Вспыльчивый идиот.Это глупо. Целую неделю Джун кормит себя отговорками не принимать его звонки и не читать сообщения. Целую неделю кормит свои страхи и обиды, пытаясь убедить себя, что во всем виноват Донхён и только Донхён. Но к выходным он сдается. Вернее, сдается Хёсон, которая устала смотреть на его ?угрюмую рожу?, поэтому ловит за щеки, насильно, но выдавливая улыбку на его лице, и тащит к себе в комнату ради еще одного душевного разговора. Джунён в очередной раз вспоминает, за что любит и ценит сестру, лишь бы не броситься в окно и не сбежать от ее попыток вправить ему мозги.—?И что?Он только руки на груди скрещивает и брезгливым взглядом комнату рассматривает, старательно ища причину, к чему бы придраться и перевести разговор. Они оба одинаково упрямые от кончиков волос до пальцев на ногах.—?Что ?что?? —?он все еще ворчит, чем больше вызывает у Хёсон желание пнуть по колену или влепить затрещину, но она еще слишком хорошо помнит, с каким лицом он вернулся на следующее утро после их памятного семейного вечера, чтобы не делать выводы.—?Что между вами произошло?Джунён кусает губу. Хотя бы не ногти, у него с детства дурная привычка тянуть что-нибудь себе в рот, когда нервничает. Но девушка все равно садится рядом, аккуратно трепет по колену и пытается в чувства привести. Джун думает, что загнулся бы без ее поддержки. Поэтому раскрывает рот, и вываливает все, как на духу.—?Дурак! —?резко заявляет Хёсон. У нее на лице столько эмоций?— вина, сожаление, понимание. Ей жаль, что она не была рядом. Ей жаль, что она не вытрясла из него этого раньше. И что он все это держал в себе… Все те сложности, что были между ним и Донхёном. И то, как он сделал еще хуже. Вернее, не он один…Черт возьми, не он спровоцировал этот поцелуй, не он вынуждал Донхёна ответить на него. А значит, это было лишь вопросом времени, когда они оба не выдержали бы.?— Да он же без пяти минут женат…Хёсон только ему в глаза заглядывает и видит, что он и сам все понимает. В какой жопе находится. И что на все это он сознательно шел, потому что всем сердцем к нему тянется.—?Так серьезно, да? Любишь его?Джунён вздыхает. Любит. Не то слово, как сильно любит. Еще пару месяцев назад он только желал влюбиться, а теперь жалеет, что не может его не любить. Так было бы проще. Обрезать все. Из головы выкинуть. Из сердца. Но невозможно, даже теперь. Тяжело смотреть, как копятся эти пропущенные. Тяжело ловить себя на мысли, как сильно ему хочется найти Донхёна прямо сейчас, просто его увидеть. Как сильно хочется по взгляду прочесть, что они испытывают одно и то же… Может быть, он поторопился, может быть, он все испортил. Но они неравнодушны друг к другу?— это факт номер один. Факт номер два?— Донхён был честен с ним от первого и до последнего слова, а значит, Джуну не в чем его винить. Факт три?— то, что чувствуется сердцем, необъяснимо логикой, и лучше жить так, как хочется, чем всю жизнь сожалеть, что чего-то не сделал.—?А что, если ?да?? —?бросает он раздраженно и с вызовом в ответ. Себе он лгать уже не может, а ей?— невозможно в принципе. Хёсон всю жизнь его насквозь видит. Двойняшки все-таки.—?Какой же ты дурак,?— устало улыбается девушка, встречаясь с его взглядом своим теплым и понимающим. —?Просто поговори с ним.Джунён в который раз думает, что ему повезло с сестрой.***Донхён себя чувствует кругом виноватым. Перед Джунёном?— за то, что не остановил вовремя, и мог дать ложную надежду. Перед собой?— за то, что слишком далеко с ним зашел, и ему же всего семнадцать, черт побери! И перед Ухи… Это нельзя назвать изменой, потому что они никогда не были парой в том смысле слова, который обычно в него вкладывают, и все-таки.Всю ту ночь он не мог глаз сомкнуть, пытаясь дозвониться до Джуна и надеясь, что тот все-таки вернется домой, а не продолжит скитаться по улице, лишь бы никому не показываться на глаза. И от короткой смски в пять утра?— ?Все в порядке. Не звони??— легче не стало. Это не рядовая ситуация, чтобы просто молча ее снести. И нет, ничего не в порядке?— ни у Джунёна, ни у него самого.—?Ему семнадцать,?— Донхёну хочется это вбить в себя чем-нибудь потяжелее, потому что умом он это вроде бы помнит, но сердцем не может понять. Если бы только… Если бы только он не сумел одуматься тем вечером, то пошел бы с ним до конца, потому что, как бы не пытался теперь отрицать это?— он этого хотел. Вернее, они оба.А теперь все, за что ни возьмешься, валится из рук. Как будто с самого утра не с той ноги встал. Сплошная черная полоса, в которой Ким Донхён ломает голову, стоит ли пойти и извиниться, и не может прийти к единому ответу.Стоит. Но, если он это сделает, не даст ли Джунёну еще один повод поверить, что у них что-то может выйти?И как это он вообще себе представляет?— заявится на порог его родительского дома и будет просить прощения у его отца за то, что позволил себе слишком многое с его несовершеннолетним сыном? Или еще лучше?— пойти к нему в школу. А потом вместо благословленного родителями брака он получит скандальные заголовки в газетах. Повезет, если не засветится на полицейских листовках.Это ведь смотрится со стороны именно так, Донхён это четко понимает. Поэтому на нервах чуть не повышает на пациента голос и сам себя в зеркале не узнает?— не молодой врач с хорошей репутацией, с идеально отглаженной белой рубашкой и со вкусом подобранным к ней галстуком, а всклокоченный помятый и нервный человечишка, у которого с первым ничего общего.И все упирается в возраст. В этот чертов возраст. Но в чем Ким Донхён точно уверен, так в том, что, если у него к Джунёну и есть какие-то чувства, то не из-за того, сколько ему, а потому, какой он.Удивительный.И от этого по-прежнему не легче.—?Привет,?— Ухи тихо стучится в раскрытую дверь его кабинета и обеспокоенно рассматривает его лицо. У нее на губах по-прежнему улыбка?— такая семейная, за что Донхён чувствует и благодарность, и очередной укол в свою сторону. Почему он не может быть таким, как прочие мужчины?— все было бы проще, люби он ее. Все было бы проще без Джунёна…Но правда в том, что без Джуна бы не было ничего.—?Привет.Он аккуратно массирует виски и смотрит на стрелку часов, которая упорно балансирует где-то у обеденного времени, а значит, впереди еще половина смены и, возможно, еще одна бессонная ночь.—?Я принесла тебе,?— она аккуратно достает из сумки несколько контейнеров с чем-то горячим, вкусно пахнущим и домашнего приготовления. И все-таки из Ухи выйдет отличная жена, думается ему. Лишь бы ей встретился кто-то, кого она смогла бы полюбить по-настоящему.—?Спасибо,?— он накрывает ее руки и даже прижимает одну к губам. У нее во взгляде усталость?— от изнуряющего рабочего темпа и подготовки к скорому венчанию, и от беспокойства о нем. Ухи всегда знала, что Донхён загоняется. Он берет на себя слишком много и всегда пытается соответствовать чьим-то требованиям. Его жизнь пишется чужими ожиданиями, а не его собственными желаниями, чего ей никогда не хотелось принимать, и чего она не могла исправить. Но он изменился за последние месяцы, будто второе дыхание открылось. А теперь будто кто-то вновь перекрыл ему доступ к кислороду.—?Если хочешь, давай отменим завтра репетицию. Организаторы смогут разобраться без нас, к тому же?— вся церемония пройдет под строгим контролем моей дорогой мамочки и вряд ли ей интересно наше мнение,?— Ухи мягко смеется и прядь спадает ей на лицо. Донхёну искренне хочется, чтобы хотя бы один из них был счастливым, но почему-то счастье так и не приходит. Он бережно заправляет прядь за ее ухо и старается улыбкой уверить, что он в порядке.—?Ничего страшного, давай посмотрим, на что мы оба подписались.Ухи чуть сжимает его пальцы своими. Донхёну отчаянно хочется рассказать ей обо всем, что случилось за эти месяцы, но также до одури он боится, что Джун больше не вернется. Донхён обещает себе перестать звонить ему и искать новых встреч. Возможно, для младшего это будет к лучшему. Возможно, у Джунёна переболит, и он встретит кого-то еще. И снова влюбится. И не должен будет мириться с тем, что нужно делить его с кем-то еще. Ухи думает, что актер из Донхёна был бы паршивый, потому что у него все на лице написано, хоть он отчаянно не хочет этого признавать.—?Кажется, это к тебе,?— ее бодрый голос приводит доктора в чувства. Он поднимает взгляд и встречается с настороженным взглядом Джунёна. Стоя в дверях, тот кажется таким напряженным, будто готов сорваться и снова сбежать. И взгляд пытливо направлен на чужие руки. Донхён замечает, что все еще цепляется пальцами за Ухи. —?Продолжим позже.Донхён бы солгал, если бы сказал, что не желал увидеть его снова.Донхён смотрит на Ли Джуна в упор и, кажется, до боли сжимает щеку зубами. Все тело как одна натянутая пружина в ожидании команды старта. Он отчаянно пытается подобрать нужные слова, но в голове только ?прости?.Прости.Прости.Прости. Давай попробуем еще раз?Джунён провожает девушку отчаянным взглядом, из него будто всю уверенность выкачивают. Кажется, он не вовремя. Кажется, он тут не нужен. Кажется, его не ждут.Скромный повядший букетик ромашек летит в ближайшую урну. Джун так волновался, что обобрал все попавшиеся по пути клумбы, чтобы хоть чем-то себя занять и не дать панике заставить его повернуть обратно. Дурак.Не найдя в себе сил даже в глаза смотреть, он разворачивается на пятках, и порывается скрыться в коридоре.—?Подожди.Донхён не ожидает от себя этого. Не ожидает такой скорости, смелости, не ожидает, что голос и решимость вернутся к нему. Но он ловит Джунёна за запястье в дверях и тянет на себя, заставляя обернуться. У Ли Джуна во взгляде безысходность. У Донхёна?— искреннее желание удержать.—?Пожалуйста,?— он пальцами осторожно находит чужую ладонь и надежно сжимает в своей. Не уйдешь. Не опять.?— Нам нужно поговорить.Джунён шумно сглатывает. Джунён заставляет себя довериться, и с горечью отмечает, что по всему телу слабость разливается, и у него не будет сил сбежать, даже если захочется. Он истосковался. Он слишком скучал, чтобы бояться теперь. Он слишком отчаялся. И по взгляду Донхёна Джун понимает, что у них обоих так.Дверь в кабинет Ким Донхёна со скрипом закрывается.