Единожды солгавшему - не верь. Но.. Если любишь, то откроешь дверь. (2/2)
I want to recognize your beauty's not just a mask,
I want to exorcise the demons from your past,
I want to satisfy the undisclosed desires in your heart.(Muse, Undisclosed desires)
Что-то новенькое… Чьи это неприкрытые желания ты собрался удовлетворять, Като?
Дождь допел свою песню и затих. Через несколько минут из недр квартиры раздался грохот. Интересно, как может быть столько шума от тостера и чайника? Ах да, нужно учесть, что к ним прилагается Като Ёдзи, собирающийся готовить завтрак. Отлично. Можно идти в освободившуюся ванную. Вылезшая за ночь щетина бросалась в глаза. Иваки намылил помазок, нанес на подбородок пену и, взяв в руки бритву, осторожными движениями принялся уничтожать жесткие волоски. Дверь позади него тихонько приоткрылась… - С добрым утром! – Като нежно потерся о щеку Иваки, обняв его сзади и положив руки на бедра. - ЧЁЁЁЁРТ!!!! От неожиданности бритва в руках дернулась – и на шее появился небольшой порез, из которого тонким ручейком сочилась кровь. - Ты идиот, Като! - у Иваки от гнева померкло в глазах. Каждый из них знал, что такое для актера – ссадины, царапины и синяки в местах, которые будут сниматься на камеру. - С чего вдруг такие нежности??? Зажимая пальцами порез, он бросился рыться в аптечке. Нашел. Пластырь телесного цвета удачно закрыл полностью всю ранку. Иваки, наконец, обернулся и со злостью взглянул на Като. - Извини… Ну извини меня… Мне показалось, ты видел, что я вошел… - виновато пробормотал тот, опустив глаза. Отстранив его, Иваки молча вышел из ванной. Хотелось в ярости топать ногами. Ну как, как можно было допустить, чтобы все, к чему он привык – тишина, спокойствие, размеренный образ жизни – было за несколько недель разрушено? И кем – человеком, который еще год назад был его личным врагом? Завтрак прошел в леденящей тишине. Вздыхая, Като подсовывал Иваки то тост, то чай, то тарелку с беконом. Иваки делал вид, что не замечает его попыток к примирению.
В дверь позвонили. Вероятно, Шимизу. После неслыханной популярности сериала эта хрупкая и серьезная женщина стала не просто персональным менеджером Иваки, она отвозила его на съемки, привозила домой, следила за тем, чтобы у актера всегда под рукой было расписание встреч и съемок, горячий чай, любимые сигареты, свободная гримерная, и соответственно – волей-неволей знала обо всем, происходящем в его личной жизни.
- Я открою! – радостно встрепенулся Като и бросился к двери. Иваки встал, напоследок рассмотрел себя в зеркало. Нет, пластырь вроде бы не бросался в глаза… - Иваки-сан! – Шимизу охнула и прикрыла ладошкой рот. – Что произошло? У вас сегодня встреча… Пластырь… - Честное слово, мне так жаль… Это я виноват! – огорченный Като все еще пытался спасти ситуацию. Женщина внезапно покрылась розовым румянцем смущения, и до Иваки дошло, о чем она думает. М-да… Страстные любовники не смогли удержаться… Засос. А может, и того хуже – укус. Или и то, и другое. Да что уж там, не стесняйтесь в своих мыслях, Шимизу! Не в силах сдерживать гнев, он отвесил извиняющемуся болвану, по чьей вине все и произошло, подзатыльник. - Пожалуйста, не обращайте внимания на этого клоуна. Пойдемте. – Он вежливо открыл дверь перед все еще пунцовой Шимизу, и они вместе вышли из квартиры. - Иваки, ты чудовище… Больно же… - Като бросился вдогонку и еще успел крикнуть: - Я сегодня свободен весь день! Хочешь, я приготовлю что-нибудь вкусненькое на ужин? Возвращайся поскорее! Иваки глухо застонал. За что ему это наказание?
- Да Вы и впрямь счастливчик, - хихикнула Шимизу. – Като-сан ведет себя, как заботливая женушка! Это было последней каплей. Иваки всерьез задумался – а не рассказать ли Шимизу, что эта, так называемая, ?женушка? с самого момента переезда ни разу не оказалась в его постели?
Нет, в последнюю пару недель что-то изменилось. К завтраку и ужину добавились поцелуи. Эдакие загадочные ?вскользь-поцелуи? в уголок губ, в щеку, в висок. Дразнящие и раздражающие тем, что за ними не следовало абсолютно ни-че-го. В их совместные выходные загорелый бог с пшеничными волосами расхаживал по квартире в майках, больше интригующих, чем скрывающих, и драных джинсовых шортах, сквозь которые можно было при желании разглядеть каждый волосок на его мускулистых ногах. Он готовил изумительные обеды, читал присланные агентом сценарии, сидя по-турецки на диване в гостиной ивзъерошивая шевелюру. Он спрашивал, не нужно ли купить что-то в магазине. И – всегда стучал перед тем, как войти в ванную. Никаких ?невзначай? прикосновений, никаких попыток соблазнения. Что сегодня на него нашло??? И что нашло на Иваки, раз он сорвался из-за банального пореза бритвой, который мог произойти и по ряду других причин? - Иваки… - Осторожно сказала Шимизу, видя его задумчивость. – Мне очень неловко об этом говорить… Но, пожалуйста, не встречайтесь больше ни с кем, кроме Като. Это может просочиться в СМИ, и тогда газеты, которые сейчас так благожелательно настроены по отношению к вам двоим, отвернутся от Вас. И Ваш имидж… - Понимаю. – Иваки отвернулся.
Внезапно стало нечем дышать. Като загнал его в ловушку.
Зачем я был нужен тебе? Для каких целей? В дешевом пиаре ты больше не нуждаешься – с момента выхода сериала на экраны твой рейтинг продолжает расти с каждым днем и грозит обогнать мой собственный. Ты – любимчик СМИ и папарацци, а еще… Твои губы продолжают сниться мне в самый темный час ночи, когда наружу всплывает все, так тщательно скрываемое днем. Ты ведешь какую-то странную игру с того момента, как твои вещи заняли место в моих шкафах, твоя чашка перекочевала на мою кухонную полку, а твоя зубная щетка заняла место в моей ванной. Чего ты хочешь от меня, Като Ёдзи? Я устал.
*** - Итак, ?Ген эгоизма?. Сценарий первой серии вы все получили. Разрешите, я ознакомлю актерский состав с деталями – режиссер прошелся перед присутствующими в комнате людьми. – Главную роль исполнит Иваки Кёске, роль постаревшего главного героя, окруженного взрослыми детьми, отдана Ишии Наоке. Моримото Нами будет играть женщину, влюбленную в него.
Из кресла напротив на Иваки взглянули глаза василькового цвета. Миловидная девушка-блондинка с короткой стрижкой приподнялась и вежливо поклонилась: - Приятно познакомиться, Иваки-сан. Она довольно симпатична… Вполне возможно, с ней окажется приятно работать. – Впервые за долгое время мысли Иваки перестали кружить вокруг напряженной ситуации, творившейся в его личной жизни, он улыбнулся и искренне ответил:
- Мне тоже, Моримото-сан. Был озвучен актерский состав, и режиссер отпустил всех по домам – ознакомиться со сценарием, так как к съемкам предстояло приступить в ближайшее время. Моримото догнала Иваки уже возле лестницы. - Иваки-сан, я… так рада с Вами познакомиться. Я посмотрела все серии ?Весны? и без ума и от сериала, и от Вашей игры в нем. - Благодарю! – Иваки пожал руку актрисе и готов был продолжить свой путь, как вдруг она воскликнула: - О, Иваки-сан! Этот пластырь на Вашей шее… Ой… Простите… - смущенная улыбка была настолько ей к лицу, что Иваки внезапно разозлился. На все. На назойливое внимание прессы к его личной жизни. На Като, из-за которого он не мог сейчас нормально встречаться с девушками без урона для имиджа. На этот пластырь, под которым все упорно предпочитали видеть следы его сексуальных забав, даже не желая слышать правды. - Я порезался сегодня утром, когда брился! – резче, чем хотел, воскликнул он. Моримото посмотрела на него внимательно, а затем улыбнулась. - Хм, а Вы очень отличаетесь от того Иваки-сан, о котором пишут газеты. Вы пообедаете с нами? Я хотела бы продолжить наш разговор. - С вами? -Я и еще несколько актеров собираемся посидеть в кафе неподалеку и обсудить сценарий. Будет интересно услышать Ваше мнение, ведь у Вас опыта в съемках гораздо больше, чем у нас! ?Возвращайся скорее. Я приготовлю ужин!? - мелькнули в голове у Иваки утренние слова Като. Но…
Какое мне до этого дело? Он мне – никто. Не друг, не любовник, просто человек, с которым мы делим крышу над головой! Он позволяет себе проводить время так, как ему хочется, так почему я не могу сделать то же самое? Я имею право на личную свободу. - Конечно! С удовольствием пообедаю с вами! – улыбнулся Иваки, послав девушке одну из своих самых обаятельных улыбок и отметив при этом, как она порозовела от удовольствия. Актеры, которых пригласила Моримото, оказались интересными собеседниками, обед плавно перерос в ужин, Иваки рассказывал о буднях и тяготах съемочной жизни, а в голове крутились две мысли. Уже очень поздно. Като наверняка ждет. Ну, может, и не ждет, но настолько задержаться без предупреждения – это очень невежливо с твоей стороны. За что ты сейчас наказываешь Като? За шум по утрам и вечно несвоевременно занятую ванную, за утренний порез или… За то, что он обманул тебя? За то, что ты поддался очарованию иллюзии и впустил в свое сердце того, кого не стоило пускать? За то, что несся домой, как сумасшедший, две недели назад – и оказался в пустой квартире? За то, что он - твой персональный кареглазый ад? Но… Ты ведь знал, что однажды он причинит тебе боль. Ну и на что сейчас ты жалуешься? Посмотри правде в глаза. Он – эгоист, но это – он, Като Ёдзи. Выйдя из лифта, Иваки остановился перед дверью своей квартиры. За ней не было слышно ни звука.Поднял руку с часами на запястье – полночь… Дома ли Като? Или вновь, как в прошлый раз, он застанет пустоту?
Постаравшись войти как можно бесшумнее, Иваки разулся и первым делом заглянул в гостиную. Тишина. Свет не горит, телевизор не работает.
?Снова где-то развлекается!? - отчего-то от этих мыслей у Иваки стало совсем тяжело на душе. Будь Като сейчас на диване в гостиной, смотрящий на него с укоризной и обидой во взгляде влажных карих глаз – оставалась бы хоть какая-то уверенность в том, что все это – не зря. И его переезд, и ежедневное испытание пением в душе, и этот дурацкий порез на шее… Даже самому себе Иваки боялся признаться, что утром его напугал не Като, а то, что он миллион мгновений не ощущал этого – его рук, обнимающих сзади, его прикосновений…
Движимый досадой, он прошел по коридору и приоткрыл дверь в комнату Като.
Здесь. Спит на животе, разбросав руки и ноги под одеялом, среди спутанных волос цвета выжженной солнцем пшеницы виден только профиль – с закрытыми глазами и изгибом по-детски нежных губ…
Иваки уже собрался выходить, как вдруг что-то привлекло его внимание. На столе возле двери лежала записка, написанная размашистым почерком.
?Иваки, прошу прощения, что не дождался тебя, но мне рано вставать. Извини, если утром от меня будет много шума. Като?. Ооххх… Значит, ты знал, что я зайду к тебе в комнату, а не сразу пойду к себе…!!!
Решительным шагом Иваки двинулся в сторону кровати.Одеяло сползло с Като, оставив открытой верхнюю часть тела, под задравшейся футболкой виднелись трогательно-острые лопатки. Осторожно присев на самый краешек, Иваки смотрел на человека, который так настойчиво разрушал весь его привычный уклад.
Он испытывает мое терпение с того момента, как появился в моей жизни… Куда бы я ни пошел, что бы ни делал. На работе все мои мысли – о нем. Когда я возвращаюсь домой вот так, за полночь, все мои мысли – о нем. Я даже не смог провести сегодняшний вечер с симпатичной девушкой – без мыслей о нем. Кровать под рукой Иваки издала легкий скрип, но этого оказалось достаточно для того, чтобы Като проснулся. Сперва дрогнули по-девчоночьи длинные ресницы, затем открылись глаза, взгляд прояснился и Като вздохнул – чуть испуганно. Это окончательно сорвало Иваки с тормозов. Он склонился над этим сонным лицом с твердым намерением прямо сейчас… - С возвращением, Иваки… - Като перевернулся на спину и поинтересовался, как ни в чем ни бывало – Ты разве не собирался обнять меня? – и улыбнулся, глядя на сердитое лицо,– Нет? Ну же…!И все еще - нет? Если бы он только промолчал… Или в его голосе не было бы таких томных флиртующих нот… Или его тело не было бы столь соблазнительным в домашней футболке … Иваки выдохнул. А затем перестало существовать все. Кроме этих губ. - Что случилось??... Я же не сошел с ума?... Эй, еще утром ты… - Заткнись. – со зловещим спокойствием в голосе посоветовал ему Иваки, срывая одеяло и оседлывая бедра Като. – Тебе больше не удастся мной манипулировать. Медленно… Мучительно медленно коснулся приоткрытого в удивлении рта, обрывая губами вырвавшийся стон, перехватывая и сжимая над головой загорелые руки, взметнувшиеся в попытке прикоснуться.Позволил себе короткий вдох. -Так это было для того, чтобы завести меня… - шепот Като снес последнюю преграду, удерживающую остатки здравого смысла.
В висках билось – это конец. Не в силах больше сдерживаться, Иваки целовал, нет, буквально засасывал жадными губами бьющуюся на шее тоненькую жилку, понимая, что оставляет следы, но не понимая, как остановиться, срывал, отчаянно дергая за кромку, трогательную домашнюю футболку, опускаясь ниже и помечая багрово-красными пятнышками кожу груди, живота…
Оттягивал ткань хлопковых плавок, зарываясь носом в гладко выбритую кожу паха, ощущая, как щеки касается набухающий член Като, а к его собственному толчками приливает кровь…. Взрыкивал на робкие попытки проявить инициативу… Опрокидывал податливое тело на живот, накрывая своим, вминал за плечи в кровать, заставляя прогнуться в пояснице так, что взгляду представало колечко сжатых в напряжении мышц,требовательно и настойчиво проскальзывал в него пальцами, краем сознания отмечая, как бедра подаются навстречу этим движениям…
Судорожно сжимал ягодицы, оставляя на них мгновенно вспухающие полосы царапин, пропускал между ними руку, поглаживая нежную кожу, лаская ладонью возбужденный до предела и сочащийся крупными каплями смазки член…
Рывком разворачивал Като лицом к себе, чтобы, нависнув над ним, ворваться языком между мягких губ, заглушая рвущиеся наружу крики… Покусывал горошинки затвердевших сосков, чувствуя, как дрожит от желания и от того, что выпустил наружу что-то темное и неведомое себе самому… Вновь и вновь опускался для того, чтобы перехватить слабеющие ноги под коленками, покрыть поцелуями внутреннюю поверхность бедер, продвигаясь выше, вперед, наслаждаясь ощущениями своей силы… Ты лежишь подо мной и так жарко умоляешь – сам не зная, о чем… Целовать? Лизать? Трахнуть тебя? Неет, я еще не до конца насладился твоей беспомощностью, бессознательно раздвинутыми ногами, изогнувшимся телом… Ох, как ты хочешь меня… ты весь дрожишь в нетерпении, а тягучая влага уже стекает вниз, по напряженному члену, в ложбинку между ягодицами, будто облегчая мне проникновение в тебя… Я охватываю его рукой и тут же отпускаю: еще пара мгновений – и ты кончишь, а мне не хочется, чтобы это произошло так рано… Да, стони, стони громче, Като! Я не оставлю тебе ни шанса выйти победителем в этот раз! Что может быть прекраснее тебя,демонстрирующего мне покорность и согласие на все мои дальнейшие действия?
- Иваки… - голос Като был прерывистым. – Говорят, быть взятым человеком, которого любишь – это даже больше, чем блаженство. Я тоже хочу его испытать… Иваки застыл. Остановиться сейчас было выше его сил. Но он все же нашел в себе их. Сквозь пелену желания, окутавшую мозг, стали проступать отдельные слова. ?Быть взятым…? ?Которого любишь…? Иваки. Что-то не так. Ты чувствуешь это так же отчетливо, как несколько секунд назад чувствовал в своих руках дрожащее от возбуждения тело. - Иваки, все в порядке? – Като в тревоге приподнялся. – Ты… Точно этого хочешь? ?Он сейчас сказал – быть взятым человеком, которого любишь… А я ведь хотел наказать его...?
- Я… не могу. – Поникшие плечи. – Понимаешь? Не могу… Раньше… Ты всегда был тем, кто делал это со мной, и сейчас…
Като осторожно повернул к себе лицо Иваки. - В этом-то и разница, верно? – прошептал он. – Однажды ты взял меня… Но… несмотря на все твое нынешнее желание, тебе подсознательно не нравится эта идея… Поэтому ты пытаешься избежать меня, стать лидером сам, не понимая, что это – не то, что тебе действительно нужно. В голове Иваки забрезжило смутное понимание происходящего. Да, он хотел Като. Но… Так вот почему я был таким раздраженным? Мне не хотелось… Таким способом. Но еще больше мне не хотелось чувствовать себя слабым. Поэтому я пытался избавиться от него, заставить исчезнуть из своей жизни… Был безразлично-жестоким, подсознательно надеясь на то, что Като не выдержит и уйдет. А ведь я мог попытаться разобраться, у меня было столько возможностей остановить это… Я просто не понимал, чего я хочу… Что я хочу – быть взятым им. А не брать его – сам. - Прости меня! – Като бережно притянул к себе Иваки. Еще мгновение – и тот, ошеломленный, лежал под ним. – Я усложнял тебе жизнь… - продолжил он, целуя Иваки так жарко, что, казалось, под его губами кожа начинает плавиться, - и был иногда груб. Прости меня… И скажи, что тебе нравится то, что я сейчас делаю… Он был так сокрушительно… ласков. Но в каждом движении ощущалась мощь мужчины, берущего то, что он считал своим.
- Като… - Иваки коснулся его плеча. - Что такое? – голос Като был полон нежности. - Я все валил на тебя. Считал тебя эгоистом, не понимая, что эгоист – я.
- Тшш… - Като сжал его в объятьях. – Все в порядке. Ты не взял меня потому, что с самого начала тобой двигало желание наказать… И сейчас чувствуешь вину. Не нужно. Ты ведь понял меня. Но самое главное – ты понял себя. Иваки молча уткнулся в плечо, пахнущее сейчас ими обоими. - Я люблю тебя, когда ты такой… серьезный... – улыбнулся Като, обнимая ицелуя того, кому без остатка принадлежало его сердце. - Когда ты будешь уверен в том, что хочешь именно этого… Я отдамся тебе, и уже ты займешься со мной любовью. Он понимает меня, все мои достоинства и недостатки, как никто другой – подумал Иваки, а потом его с головой накрыл шквал почти забытых ощущений. Казалось, Като – везде… только что он покусывал мочку уха, лаская пальцами бедра Иваки, а через секунду его губы блуждали по шее, он покусывал соски, зарываясь пальцами в иссиня-черные волосы и перебирая их пряди…
А затем он скользнул вниз и охватил губами член Иваки.
Ох, мой глупый … Как много времени тебе понадобилось для того, чтобы осознать : это я – твой мужчина. И всегда им буду. Смотри, как откликается твое тело на каждый мой поцелуй… Как жадно и нетерпеливо сейчас ты двигаешь бедрами вверх, пытаясь заполнить собой мой рот. Прости меня…Я должен был сделать это, иначе мы никогда бы не разобрались с тобой в борьбе за лидерство в наших отношениях. Продолжай… Неет, не так быстро, мой измученный герой… У нас с тобой еще все впереди… Смотри, я опускаю свои пальцы туда, где уже был раньше. Еще месяц назад это пришлось бы сделать чуть ли не силой… Но сейчас, когда ты все понял и принял, как есть – ты открываешься навстречу с готовностью впустить и их, и всего меня… Раздвинь ноги. Я вхожу в тебя и не вижу на твоем лице ничего, кроме дикого желания. Это означает, что мы с тобой все делаем правильно… Смотри, как мы двигаемся в унисон , как в моей руке твой член начинает набухать еще больше… Не вздумай кончить раньше меня! Мне хочется сделать это одновременно… Да… Я смотрю на твое лицо, вижу темные круги под глазами – это я виноват… Но – ничего, у нас впереди еще много времени для того, чтобы все исправить… Я буду любить тебя каждую ночь… И обещаю – ты никогда не пожалеешь о своем выборе. В этот момент Иваки содрогнулся под ним и выкрикнул – Като!!!! – с такой страстью, с какой выкрикивают только имена любимых в момент наивысшего экстаза. Что же ты делаешь со мной, сладкий?... Может ли быть большее блаженство? С глухим стоном Като еще глубже вошел в Иваки, застонал, чувствуя как там, внутри, становится горячо от выплеснувшейся спермы… Еще пара движений -и он, обессиленый, рухнул сверху, не выходя из дрожавшего под ним тела. Взгляд упал на пластырь, скрывающий злополучную ранку. Чем-чем, а нерешительностью Като никогда не отличался. Оторвав пластырь, он приник губами к уже затянувшемуся шрамику. С силой втянул в себя кожу… Иваки краем сознания понял –сейчас его клеймят, ставят метку собственника. Но то, что еще пару дней назад вызвало бы в нем волну возмущения, сейчас не имело ни малейшего значения. Какая разница? Если уж все окружающие уверены в том, что под пластырем – след от страстного поцелуя, то почему бы ему там и не быть, на самом деле? Откинувшись на подушки рядом с Иваки, Като взял с прикроватной тумбы пачку сигарет, щелчком выбил одну и закурил. Оба молчали. Каждый думал о своем. Осмысливал. - Като. – Видно было - что-тоне дает Иваки покоя. – Могу я задать тебе один вопрос? - Да? – Судорожный вздох. Вот оно.
- Почему ты не прикасался ко мне больше месяца? – Иваки избегал смотреть Като в глаза. – Тебе что-то не нравилось? - Что-то не нравилось??? – Като в изумлении подскочил. Затем затушил сигарету, и, помня о том, что счастье не может быть вечным, приготовился к расправе. Аккуратно отодвинувшись на край кровати, он признался: – Нуууу… Потому что я видел тебя… Когда ты занимался самоудовлетворением. И я подумал… - ЧТО???
- Да-да, именно в этом и состоит прелесть совместного проживания, правда? Ты ведь тоже сегодняв эту комнату без стука пришел, не так ли? – Като собрался с силами и продолжил – Не трогая тебя, я всего лишь хотел немного подразнить…Потому что был уверен – ты не сможешь сопротивляться слишком долго и сам придешь ко мне. Разве я был неправ? - Убирайся! – Иваки в ярости вскочил с кровати.
О, Боже.. Почему я могу усмирить его упрямство только в постели? Десять минут назад он был – нежнее шелка, а сейчас… - Извини! Ну, извини меня! Ответом был грохот захлопнувшейся двери. Като забрался под одеяло и улыбнулся. Завтра будет новый день. И он придумает новый способ заслужить прощение у своего сердитого Иваки.
Как хорошо, что он задал не тот вопрос, которого боялся Като…***
Дождь за стеной исполнял на разные голоса Foxy Lady Джима Хендрикса. Иваки взглянул на часы. Пять утра. Ну что ж, не будем дожидаться, когда начнется гром и разнесет половину кухни. Пора вставать.
Когда Като вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем,в тарелке на кухонном столе уже лежали два тоста и бекон, над чайником вился ароматный дымок. Сердце Като затопила волна любви и нежности к тому, кто сейчас стоял у окна и делал вид, будто наслаждается зарождающимся на горизонте рассветом.
- Спасибо! – прошептал он, целуя Иваки в шею. – Я несносный, знаю. Но это так важно – видеть, что ты способен на компромиссы. - О чем ты? – удивленно спросил Иваки. – Да ты шумишь так, что невозможно спать. А тосты… Мне надо было занять себя чем-то, пока ты не освободишь ванную. – Он повернулся к Като и увидел его расстроенное лицо. Улыбнулся, подтолкнул к столу. – Шучу. Пошли завтракать.