Катрина Годфри. Дочь Романа Годфри и Спенсер Хастингс. HemlockGrove/PLL (1/1)

[Катрина?— дочь Романа Годфри и Спенсер Хастингс, наполовину упырь]Спенсер Хастингс сбежала из Хемлок Гроув далеко не сразу.В самом начале, когда неведение еще плотным одеялом укутывало ее, а розовые очки как влитые сидели на переносице, она в самом деле считала себя счастливицей.Она была его обожаемой принцессой?— и Роман Годфри буквально носил свою юную жену на руках, осыпая ее комплиментами и подарками, вниманием и любовью, близкой к поклонению.А затем это случилось: Спенсер, сияя от восторга, сообщила мужу, что ждет их первенца.Та жуткая ночь, когда Роман с искаженным и окровавленным лицом скрючился над колыбелью малыша, навечно кошмаром отпечатается у Спенсер в памяти. Как и его настойчивый, подчиняющий себе шепот?— и его пальцы, так умело и грубо проталкивающие ей в рот мертвую плоть, которую она же сама и породила…Упырь?— вот кем оказался ее сказочный принц.Спенсер Хастингс из мечты попала прямо в адскую бездну, и ее личный дьявол терзал ее с беспощадностью и упоением. Он говорил, что так будет вечно, что Спенсер никогда не покинет его, ведь он ей не позволит.Спенсер провела с этим чудовищем годы, скованная с ним прочной цепью его внушения. Годы, заполненные ужасными воспоминаниями о том, что он заставил ее сделать.Годы страха, что это повторится вновь.Спасение пришло неожиданно?— и в самом начале показалось Спенсер новой катастрофой. Она вновь ждала ребенка, и плотоядный взгляд Романа сводил ее с ума.Внезапно обнаружив, что его ментальные силы слабеют, Спенсер сразу поняла: дело в ребенке, что она носила под своим сердцем.Чем ближе был срок родов, тем меньше Спенсер ощущала давление Романа. А когда настал тот день, когда у чудовища над нею больше не было власти, Спенсер заколола его спящим, подожгла проклятый дом, что служил ей клеткой, и сбежала прочь, прихватив все деньги, которые отыскала в доме.Катрина появилась на свет под знаком скорби и отвращения?— Спенсер любила и ненавидела продолжение Романа, которое сама же и породила.Порой она и самой себе казалась безумной: то лаская малышку Кэт, так отчаянно жаждущую любви, то отталкивая собственное дитя в приступе иррационального ужаса перед грядущим будущим, в котором Катрина может стать такой же, как Роман. Змеей, пригретой на груди. Убийцей с невинным лицом.Но Катрина росла?— эмоциональные качели и паранойя ее матери превратили Кэт в мрачную, замкнутую и одинокую девочку,?— и не проявляла никаких неестественных склонностей. Она не жаждала плоти и крови, не способна была подчинять кого-либо своей воле, не тяготела к жестокости. Она была обыкновенно девочкой, которой Спенсер и хотела видеть свою дочь… Дочь, которую она так и не смогла полюбить до конца.Впрочем, со временем эта болезненная любовь-неприязнь стала взаимной: однажды Катрина просто перестала испытывать необходимость во внимании своей матери и сказала, что хотела бы учиться в школе-пансионате. Спенсер не стала делать вид, что ее огорчит это и просто выполнила желание дочери.В пансионате Катрина наконец смогла вдохнуть полной грудью?— гнет материнский ожиданий больше не давил на нее, и она наконец могла делать то, что пожелает.А желала Кэт Годфри лишь одного?— выяснить, как глубоко проросли в ней гены ее отца.Она никогда не рассказывала матери о том, как порой легко ей бывает склонить собеседника на свою сторону?— просто потому, что ей этого страшно захочется. Никогда не рассказывала, как порой захлестывает ее отчуждение и даже злость. Никогда не говорила она и о том сверхъестественном голоде, который порой терзал ее, но таинственным образом проходил сам собою.Кем она была? Кем могла бы стать?..—?Ты не чудовище,?— сказала ей та, что представилась ей ее тетей, Шелли Годфри, во внезапном ночном звонке на мобильный. —?И твой отец тоже никогда не был чудовищем, Катрина. От него никогда ничего не зависело, просто знай это. Во всем виновата наша мать?— это она посеяла семена зла в Романе, но он никогда не был тем монстром, о котором ты могла слышать. Он умел любить, и он глубоко страдал, когда потерял Надю, а затем и тебя.—?Надю? Кто такая Надя? —?онемевшими губами спросила Катрина, и Шелли ответила ей:—?У тебя есть сестра, Катрина. И она сейчас в Хемлок Гроув, ищет ответы, которые я дать ей не смогла.—?Но разве мой отец не мертв, а дом не разрушен?—?Дом больше не пригоден для того, чтобы жить в нем. А твой отец… Просто подумай, Катрина: можно ли убить то, что уже мертво?Кэт помнила, какой животный ужас плескался в глазах ее матери, когда она вспоминала о своей жизни в Хемлок Гроув и о Романе Годфри. Кэт привыкла бояться, презирать и даже ненавидеть саму идею того, чтобы запятнать себя прошлым, из которого она вышла.Но вечное одиночество, вечная тоска по кому-то, кто любил бы ее, манили ее куда сильнее любых детских страхов и установок: где-то там, в Хемлок Гроув сейчас была ее сестра, Надя. И, возможно, где-то там был и ее отец тоже. Не живой, но и не мертвый, но настоящий, способный дать ей внятный ответ на один простой вопрос: кто она?Бегство из школы-пансионата проблемой не стало, как и деньги: Катрина практиковалась в умении внушать, и ее навык становился все лучше и лучше.