VIII. Happiness (1/1)

Июль 2011.Милый, когда я парю над деревьями,Я вижу всё как есть.Но теперь, когда я стою на ногах, я понимаю, что все годы, что я отдала тебе,Были лишь безделушкой.И в недоумении я не могла принять переосмысление,Что еще не встретила новую себя.Волны Тиренского моря мягко ползли к скалистому берегу, устланному тенями высоких деревьев. Мечтательное море было само себе хозяином. И Джейн, стоя на крае обрыва, так же мечтательно смотрела вдаль, завидуя свободе стихии. Ее безмятежность нарушил хриплый крик чайки. Из-за каменистой пустоты утесов он казался мрачным и громоподобным. Сначала он отозвался скорбным эхом, отскочив от скалы. Он отскочил, и его вибрация резонировала в теплом воздухе. Отскок и искажение звука прозвучали еще раз. Затем он провалился и, наконец, растворился в небытии. Джейн обдувал легкий бриз, и она закрыла глаза, растворяясь в закатном солнце. Солнце садится, и в небе осталось всего несколько ласточек. Они делают пируэты, как блуждающие огоньки, их ятаганные крылья рассекают воздух. Они кричат, ссорятся, мечутся в поисках своего места в мире.

Джейн казалось, что она простояла на обрыве тысячу лет, словно статуя, застывшая во времени. Горизонт, казалось, был прошит серебряными линиями. Позади нее раздавался громкий гогот друзей и знакомых, недругов и людей, которых она совсем не знала. Гонимая долгом совести, она оказалась в Италии, на вечеринке по случаю помолвки.Помолвки Генри и Эллен. Помолвки ее лучшего друга, ее тайной первой (и, как она думала, последней)любви, ее храма и девушки, что отобрала у нее все. Джейн думала об этом снова и снова, пока голова не начинала раскалываться, словно по ней ударили чугунной сковородой, и всегда приходила к одному выводу – она виновата во всем сама. Может быть, если бы много лет назад ей хватило смелости все рассказать ему, уложить в слова все, что она чувствовала – сейчас она была бы счастлива. Но это осталось позади.После тебя будет счастье,Но счастье было и благодаря тебе.Ее спокойствие прервал звук шагов позади. Она даже не повернулась, чтобы узнать, кто присоединился к ней, потому что этот звук она знала наизусть. Могла отличить от тысячи других шагов. Он встал позади нее, грудь касаясь ее спины, и по ее телу прошла волна мурашек. Но Джейн не оторвала взгляда от вида перед ней. Она вслушивалась в звуки вокруг нее, в запахи, что ее окружали, но чувствовала лишь запах его парфюма, смешанного с запахом ее приторно-сладких духов.

- Разве ты не должна праздновать помолвку лучшего друга? – переспросил он. Джейн была очень рада, что он стоял позади нее и не видел, как по ее щеке скатилась одинокая слеза. Генри, в свою очередь, был очень рад, что она стояла спиной к нему – он мог внимательнее наблюдать за ней. За тем, как морской бриз ласково ласкал ее длинные волосы, как ветерок трепал ее шелковое платье. Как ее кожа светилась под лучами закатного, ярко-красного солнца. Он думал об одном: выпадет ли ему когда-нибудь еще такой шанс? Шанс стоять так близко к ней, наблюдать за ней,следить за каждым беспокойным вздохом, наслаждаться ею и только ею.- Я праздную. Просто я предпочитаю делать это в одиночестве,- сказала она, вытащив Генри из транса.

Они оба замолчали, вспомнив судьбоносный день, события которого полностью изменили их жизни. Пятого мая, в его день рождения, Джейн была приглашена на другую вечеринку – на вечеринку в честь двадцать четвертого дня рождения ее лучшего друга. Он умолял ее придти, говоря, что ему важно, чтобы она была там. Что ее присутствие – лучшая часть вечера. И она, как преданная собачка, передвинула все свои планы, по его первому зову. Чуть позже назначенного времени, она появилась у порога его дома, с тортом в руках. Никто не открыл. Она вошла сама – тихо пройдя в гостиную, где уже собрались все гости, она застала его стоящим на одном колене перед любовью его жизни, и та с энтузиазмом кивала в знак согласия.

Эта картина навсегда отпечаталась в ее памяти. Оставила след, который ничто не могло разгладить.Она знала, что все навсегда закончилось, что пришла пора похоронить все мечты и фантазии о нем.И Джейн не желала ничего, кроме того, чтобы болезненное, пульсирующее чувство в глубине ее души наконец исчезло. Чтобы что-то, кто-то услышал ее крик о помощи и вытащил из этих глубоких вод, в которых она отчаянно тонула в последнее время.

Джейн решила первой нарушить повисшее молчание. Она медленно повернулась к нему, и, посмотрев прямо в глаза, шутливо спросила:- Да,- Генри ухмыльнулся, хмыкнул, и решительно ответил на вопрос.

Джейн снова повернулась к нему, лицом к лицу, и уставилась на него, изучая его черты и мимику. Он был счастлив. По-настоящему, истинно, безоговорочно счастлив. Может быть, даже безумно влюблен.Это наблюдение ранило ее еще больше, чем она ожидала, и она поняла, что не пройдт это испытание, не проронив парочку слез. Она уже чувствовала, как комок в горле подступал, и надеялась, что сможет сказать хоть что-нибудь, и ее голос не предаст ее. Он посмотрел ей в глаза, видя, что что-то не так.- Все в порядке? - спросил он с явным беспокойством. Джейн отвела взгляд, уставившись на воды и небо перед ней. Облака были окутаны оттенками красного и оранжевого, и солнце еще прощалось с теми, кого сегодня видело. Это было прекрасное и душераздирающее зрелище.И это было не единственное прощание в этот вечер. Джейн, в последний раз окинув взглядом холодный берег, попрощалась с самой собой, готовая встретить новую версию себя. Ведь пришло время отпустить. Где-то было счастье и для нее. После него оно обязательно должно было быть. Просто она его еще не нашла.

После тебя будет счастье,Но счастье было и благодаря тебе,Оба этих утверждения — правда.В нашей истории, и над огромной пропастью между намиСияет прекрасный рассветС искорками светаОт того платья, что я надела в тот вечер,Оставь всё в прошлом,И будет счастье.