IV (1/1)

POV BillОказавшись в комнате, я подошел к окну. Хочется отвлечься. Мысли от встречи с Анисом разрывают мою голову. Я слишком быстро завожусь и становлюсь несдержанным. Наверное, следует быть спокойней, но стоит увидеть его, как ненависть льется из меня через край. Сейчас нужно подумать о чем угодно. О погоде? О птицах? Бл*ть, какая погода? Какие птицы? Невольно вырывается нервный смешок. Закрываю глаза и опять представляю эту наглую рожу, не хочу больше видеть эту мразь, вместе с нашим папашей. Да, это и мой отец, но язык давно не поворачивается его так назвать. После всего… Черт, лучше не вспоминать, иначе не сдержусь и прикончу их сегодня же. Как же я их ненавижу! Нет, не за то, что они такие жестокие и безжалостные твари, я ведь по сути такой же и даже не скрываю этого. Ненавижу их за отношение ко мне. За то, что пережил, находясь с ними под одной крышей.Снимаю и откидываю шляпу в сторону, провожу пальцами по пульсирующим вискам, пытаюсь помассировать, расслабиться, но болезненные мысли снова проснулись и основательно засели в моей голове. Нет, эта сволочь не имеет права дотрагиваться до меня, я больше не позволю! Время, когда я был жалким и безответным давно прошло, и они усвоят это. Именно поэтому я здесь, я покажу чего стою. Резко отворачиваюсь от окна, не могу стоять на месте, сейчас мне слишком хреново. Хожу из угла в угол, стараясь успокоиться, но, кажется, даже воздух вокруг меня сейчас накален.Да, я стал жестоким, я не имею ценностей, во мне нет ничего святого. Есть в кого! Но я и не могу по-другому, иначе бы я не выжил. Да и что я видел, живя в таком семействе? Если во мне и было что-то человеческое, это давно умерло, сгорело, развеялось пеплом. Не скрою, мне нравится видеть страх в глазах людей, мне нравится, когда меня боятся, я наслаждаюсь этим. Это пришло не сразу, но, повзрослев, я понял, что власть и жестокость намного лучше, чем справедливость и сраное добро. Тут даже сравнивать не стоит. Я родился не в том месте, где добро и справедливость что-то решают. Жестокий Билл Каулитц! Конечно, наша фамилия сыграла немалую роль в том, что люди думают обо мне, да и вообще о нашем семействе. Я стал тем, кем меня хотел видеть отец, кем были все в нашей семье, я не смог отказаться от этого, просто встать и уйти. Я бы сдох, сразу же оказавшись на улице, без денег, без поддержки. Да у меня, по сути, кроме них никого и не было. Самые ужасные люди в моей жизни были единственной моей поддержкой, и мне пришлось с этим мириться. Я бы также сдох, останься тем наивным и беззащитным дураком, меня бы добил тот же самый Анис, тогда бы ему это удалось. Тогда, но не сейчас. Свою мать я никогда не видел, знал только, что она работала в публичном доме. Меня об этом осведомил мой ?любимый? братец, это был его главный аргумент для побоев. Сын шлюхи. До сих пор не понимаю, как Рихард сжалился и признал меня?— сына шлюхи. Признал, но не принял. Только после того, как я переломил себя, показал характер, научился давать отпор, отец принял меня, перестал унижать, а потом сделал полноценным членом семьи. Я стал жить по принципу ?либо ты?— либо тебя?, я стал тем, кем стал, и во мне нет ни капли сожаления, я доволен своим положением. Есть свое поместье, я богат, влиятелен, меня боятся. И я больше никогда и никому не позволю унизить себя. Чувствую, как вспотели руки, стягиваю черные перчатки, небрежно кидаю на кровать. Смотрю на свои руки. Люблю их. Такие тонкие длинные пальцы, они прекрасны. Единственное, что их портит?— шрамы. Шрамы от затушенных о мои руки сигарет. Я всегда на них смотрю, когда снимаю перчатки. Ненавистные мне отметины. Стараюсь всегда скрыть их, чтобы лишний раз не вспоминать о прошлом. Но когда мне бывает хреново, эти знаки придают мне сил, добавляют мне злости, решимости, не позволяют забыть, кем я был, когда приобрел их, и кем должен быть, чтобы не получить новых.Злость немного стихла. Направляюсь к небольшому шкафу. По всей видимости, бар. Открываю. Надеюсь, найду что-нибудь покрепче. Ром, виски, коньяк. Кручу в руках дорогие бутылки. Что ж, не дурно. Наполняю бокал и залпом опрокидываю в себя спиртное. Может, теперь расслаблюсь. Подхожу к кровати и валюсь на спину, раскинув в стороны руки. Принимаюсь изучать комнату, которую толком не рассмотрел вчера. Кровать, тумбочки, шкаф, бар, столик с фруктами, еще один шкаф поменьше, рядом с ним замечаю цепь. Я могу посадить его на цепь у себя в комнате? Надо же, как все предусмотрено, папаша постарался.Закрываю глаза, хочется заснуть, вот уже начинаю проваливаться в сон, как неожиданно вспоминаю, что видел в коридоре Бена. Какого черта он здесь делает? Только сейчас я задумался об этом. Я был настолько разъярен из-за Аниса, что не успел удивиться встрече с этим кретином. Неужели его дядюшка сюда затащил? Это место не для этого щенка! Может он и перетрахал кучу богатеньких девочек, но он не жесток, как все здесь. Сейчас во мне проснулся неподдельный интерес. Прикрываю глаза, с усмешкой вспоминая, с какой страстью он мне отсасывал, стоя на коленях в моей гостиной, как я драл его сладкую задницу на своем диване.Бен был моей целью. Я трахнул его ради интереса. Согласно молве, он был такой недосягаемый, такой властный и коварный бабник. Я рассмеялся. Помню, как несколько раз на светских вечерах слышал, как его обсуждали юные богатенькие шлюхи, а какие-то неудачники с завистью говорили о его таланте обольстителя. Стало интересно, и я пересекся с ним на одном из вечеров.Эта цель была самой легкой в моей жизни, я даже разочаровался. Весь вечер он не сводил с меня глаз, кидал недвусмысленные взгляды. На меня, конечно, всегда так смотрят, открыв похотливые рты, но в тот вечер я старался следить только за ним. Пару раз сексуально улыбнулся, несколько случайных прикосновений, и он уже был моим с потрохами. Когда на следующий день я пригласил его в свое поместье, он не задумываясь приехал и удивительно скоро делал все, что я просил. А просил я от души?— для себя не жалко. Как быстро из недосягаемого сердцееда он превратился в стоящую передо мной на коленях шлюху. После этого он приезжал ко мне несколько раз, надеясь на какое-то продолжение, но я был не намерен с ним даже здороваться, не говоря уже о том, чтобы что-то продолжить. Я ни разу не удосужился спуститься, когда он приходил поговорить, передавал через прислугу что занят. Я думал, он поймет, что его откровенно посылают, но этот глупец оказался упрямым и с первого раза не признал поражения, продолжая искать встречи со мной. Ну, конечно. Как же так? Его? И бросили? Но мне плевать! Мне срать! Я просто потрахался и все. Никаких чувств и эмоций он во мне не вызвал. Нет смысла отрицать, Бен красив, но он слишком прост и неинтересен для меня. Наверняка таит на меня обиду. И вот я опять задаюсь вопросом: что он тут делает? Неужели он не тот, кем мне показался? Хотя, я неплохо разбираюсь в людях.Ладно, к черту Бена, лениво переворачиваюсь на бок и достаю часы из кармана. Половина третьего. В четыре все собираются в зале. Рихард приведет малолеток, расскажет им правила, и они переходят в наши руки. Будут нашими собаками, шлюхами, игрушками, можно назвать как угодно. Хочу ли я этого? Хочу. Мне интересно, я желаю новых ощущений. Я хочу владеть им, быть хозяином, видеть страх в его глазах. Я хочу сломать его. Не испытываю ни капли стыда за свои желания. Да, я такой, и здесь я неслучайно. Здесь все неслучайно. Я хочу трахнуть юного девственника. Думаю, это вполне нормальное желание, полагаю, никто бы не отказался его реализовать. Просто я этого не скрываю, люблю секс, и мне мало того, что я имею за стенами, там все слишком просто. А сколько я его буду мучить, сколько на нем будет синяков, зависит только от него, будет послушным?— меньше достанется. Хотя, кому я вру? Все будет зависеть от моего настроения. Я попытался вспомнить черты лица этого юнца. Смазливый, только ноет, сука. Ненавижу слезы, меня это выводит из равновесия, когда вижу нытье, могу сделать что угодно, лишь бы заткнуть. Представил, как трахаю юного мальчишку, в животе приятно заныло. Нет, я не стану сразу его иметь, слишком просто, слишком скучно, я придумаю захватывающее развлечение. Вместо того, чтобы сразу изнасиловать и выкинуть, хочу наблюдать, как он борется с собой. Может, соблазнить его?В своих размышлениях я не заметил, как уснул. Проснулся от настойчивого стука в дверь.—?Кого принесло? —?я приподнялся на кровати, разминая затекшую спину.—?Девятый в клетке, выводить? —?послышался хриплый голос охранника за дверью.—?Выводи,?— я вновь откинулся на кровать. Естественно, пусть выведут, пусть посмотрит. Надеюсь, поймет, где он и кто он теперь, хотя нет, ЧТО он теперь. Он теперь вещь. Моя вещь.***Когда Вильгельм зашел в зал, все были уже на месте. Гости расселись на диванах и креслах, распивая дорогое шампанское, а подростки стояли у стены напротив. Как на витрине. Одеты они были в белые майки, на которой у каждого был пришит свой номер и белые шорты, им выдали одежду и сводили в душ. Привели в товарный вид. В помещении было не особо тепло, и они, дрожа, прижимались друг к другу плечами, пытаясь хоть немного согреться. Своего Вильгельм заметил сразу, тот стоял с краю, придерживая за локоть блондинистого мальчика, который едва держался на ногах. Брюнет сел в кресло и принялся рассматривать свою жертву. Первое, что привлекло его внимание?— это длинные волосы мальчишки, заплетенные в множество косичек. Довольно странная прическа. До этого Вильгельм видел его только в шапке, а теперь мог хорошо рассмотреть темные волосы, мягкие черты лица, аккуратный носик, пухлые губки, стройное, еще не совсем сформировавшее тело. Он был весьма привлекательным. Вильгельм закинул ногу на ногу, сделал глоток шампанского, пристально разглядывая Тома, ему хотелось поймать его взгляд, но мальчишка упорно смотрел в пол и только изредка поглядывал на блондина, стоящего рядом.—?Встаньте ровно,?— Рихард наконец вышел на середину зала, обращаясь к запуганным жертвам. —?И слушайте меня внимательно,?— продолжил он. —?Здесь вы?— наша собственность, здесь вы живете по нашим правилам. За любое непослушание вас ждет самое суровое наказание. У каждого из вас свой хозяин,?— голос мужчины был твердым и громким, разлетался протяжным эхом по залу, заставляя несчастных вздрагивать от каждого слова. —?Возможно, кое-кто из вас уже познакомился со своим владельцем ближе,?— мужчина задержал взгляд на блондине, который с трудом стоял на ногах, цепляясь за Тома.—?Да, я решил познакомиться лично,?— Анис ухмыльнулся, глядя на измученного мальчишку.—?Ваши хозяева могут вызывать вас к себе, когда захотят, могут держать вас, где захотят, и делать с вами, что им заблагорассудится,?— Рихард повернулся к гостям. —?А для вас, дорогие гости, два раза в неделю предусмотрены особые развлечения с участием ваших подопечных. По средам и субботам в этом зале будет происходить много интересного. Обещаю, это будет незабываемо,?— мужчина зловеще улыбнулся. —?Скучать нам не придется. На последней неделе, как и на всех прошлых сборах, вы сможете обменяться друг с другом своими игрушками, конечно, по обоюдному соглашению. Жить они будут в своих комнатах, но если вам нужно, можете держать их на привязи в своих апартаментах, для этого в ваших комнатах, как вы наверное уже заметили, имеется все необходимое.Когда Рихард закончил говорить, в зале повисло молчание. Никаких вопросов не последовало, и он продолжил, обращаясь к подросткам:—?А теперь объявляю знакомство с вашими владельцами?— хозяевами вашей жизни, вашей души и вашего тела. Услышите свой номер?— подходите к человеку, который его назвал и садитесь возле его ног, на пол. Как собаки, понятно? —?дети молча кивнули, а одна из девушек закрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос от услышанного.Когда все сидели у ног своих хозяев, Рихард присел на свое место и позвал последнего мальчишку, который тоже несмело уселся возле. Гости были довольны. Они вальяжно сидели, рассматривая юные тела, кто-то поглаживал их волосы, а кто-то пинал ногой в бок. Для этой обстановки было приемлемо любое продолжение вечера: публичное надругательство над подопечным или даже его убийство. Ни один из присутствующих хозяев не отреагировал бы на происходящее никак. Абсолютная безнаказанность, бесчеловечность и вседозволенность.Вильгельм продолжал внимательно разглядывать Тома, сидевшего у его ног и боявшегося поднять голову. Закончив изучать мальчишку, он встал и поспешил на выход из зала, приказав несчастному парню следовать за ним. Тот послушно направился следом, стараясь успеть за быстро шагающим брюнетом. Ему было страшно возвращаться в темный подвал, страшно сидеть в этом зале, но еще страшнее было оказаться с хозяином наедине. Вильгельм стремительно поднялся по ступенькам на второй этаж, но Том при всем желании не мог поспеть за ним, измученный голодом организм не хотел слушаться. Опираясь на перила, он как мог быстро поднимался следом, но ощутив на себе недобрый взгляд хозяина, постарался передвигать ногами еще быстрее. Наконец хозяин остановился у одной из дверей и обернулся, посмотрев на мальчишку, который ковылял, придерживаясь рукой за стену.—?Какой ты дохлый,?— недовольно произнес брюнет, открывая дверь и проходя внутрь. Следом зашел Том, неуверенно переступив через порог. Оказавшись в комнате, он увидел большую мягкую кровать. Мальчишка с грустью смотрел на мягкую перину. Все тело так болело, было таким слабым, что единственным желанием было плюхнуться на это мягкое облако и уснуть. Том с усилием отвел взгляд от кровати в другую сторону и тут же наткнулся на очередное соблазняющее зрелище: фрукты и пирожные, разложенные на столике. Мальчишка невольно сглотнул, их не кормили уже вторые сутки, в животе противно заурчало. В своем приюте он не так часто ел фрукты, не говоря уже о сладостях. Хотелось подбежать и съесть все, что там было. Но нельзя. Он прекрасно понимал, что за этим могло последовать, лучше перетерпеть, чем умереть. Билл неспешно прошел вперед и сел на кровать, посмотрев на своего пленника, он заметил его взгляд, направленный в сторону так соблазняющих его фруктов и сладостей.—?Хочешь? —?с интересом посмотрел на мальчишку. Тот ничего не ответил, лишь опустил глаза в пол. Страшно.—?Знаешь зачем я тебя сюда привел? —?брюнет не сводил глаз с Тома, разглядывая его тело. Сейчас его голос был елейным. Он издевался.—?Нет, Хозяин?— неуверенно произнес Том. —?Наверное побить,?— мальчишка поднял глаза на брюнета. Сейчас он почему-то казался ему не таким злым и жестоким, как ранее, в его голосе не было грубости и злости. Он непринужденно расположился на кровати, поглаживая тонкую шею, и даже слегка улыбался. Это настораживало.—?Ну, не все так просто, малыш,?— Вильгельм поправил идеально уложенные волосы и принялся стягивать перчатки с изящных рук. —?Есть еще варианты?—?Я не знаю, Хозяин,?— Том наблюдал, как черные перчатки полетели в сторону, а брюнет расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, не сводя завораживающего взгляда с мальчишки.Вильгельм не собирался сейчас насиловать или бить свою игрушку не потому, что тот был слабым или запуганным, и не потому, что не хотел его. Завалить и трахнуть будет слишком скучно. Он намерен был следовать своему плану: сломать мальчишку, сломать все его принципы, веру, заставить переступить через себя. Вильгельм решил, что заставит парнишку делать то, что хочет он, но не посредством причинения боли. Куда большее удовольствие доставит видеть, как тот страдает не физически, а морально.POV TomТолько не плакать, только не плакать. Нельзя. Нужно слушаться его, может он меня не тронет, может, если я буду послушным, пожалеет. Весь такой высокомерный, пугающий. Зачем им все это? Зачем им издеваться над нами? Зачем ему это? Неужели так хочется кого-то запугать? Я не понимаю этих людей, не понимаю, что ими движет? Что? Неужели Бог так их испытывает? Или дает нам их в испытание? Мне страшно, мне очень страшно. Что будет дальше? Изобьют? Убьют? Будут заставлять делать разную работу? Тогда я согласен сделать все, что он скажет. Моя жизнь мне казалась такой ужасной, когда умирала мама, даже жить не хотелось, а сейчас я не хочу умирать. Мама сказала, что я должен жить, она взяла с меня обещание, что я не сдамся. Сказала, что Бог меня не оставит. Я хочу жить, я хочу дождаться совершеннолетия, заработать денег и уехать. Съездить в Париж, как и мечтал всю свою жизнь. Это было моей мечтой с детства, и я должен выжить, хотя бы постараться.—?Я разрешу тебе поесть, если ты кое-что сделаешь! —?из мыслей меня выбил голос моего тирана, который пристально смотрел на меня. Как не подниму глаза, он всегда разглядывает меня. Невозможно выдержать этот взгляд, такой странный, оценивающий. Невыносимо. Чувствую себя вещью, или собакой. Хотя, для них мы все собаки, от горьких мыслей защипало в глазах. Хочется выбежать из комнаты, только бы не видеть этого взгляда.—?Что сделать, Хозяин? —?мысль о том, что я смогу поесть, придала мне сил. Кажется, я уже готов был сделать все, что он скажет, лишь бы не голодать. Пусть даже бьет. Сил нет, как кушать хочется.—?Минет,?— он странно облизнул губы и зачем-то раздвинул свои ноги.—?А что это, Хозяин? —?я впервые слышал это слово, но что-то в глубине души заставило меня напрячься. Сознание подсказывало, что это нечто такое, что меня напугает.—?Что это?! —?тиран засмеялся, закидывая голову назад. —?Тебе нужно кое-что пососать,?— он медленно провел рукой по животу и спустился на свой пах, демонстративно поглаживая и сжимая его через черные брюки. В этот момент мои глаза округлились и, кажется, я на несколько секунд выпал из реальности. Что он предложил? Пососать это? Я не могу представить себе ТАКОЕ. Зачем он так издевается? Я никогда этого не сделаю! Закрываю глаза, представляя эту картину, и сразу заливаюсь краской. Боже, как же противно и стыдно. Мне даже думать об этом неловко. Я, конечно, видел, как старшие мальчишки целовались с девчонками на заднем дворе, как обнимались, да и Мария мне рассказывала про мужчин и женщин, про секс, но это… Я до сих пор поверить не могу, что он хочет меня заставить это сделать. Нет, не заставит, я не смогу. Нет!—?Эй, ты уснул? —?брюнет улыбнулся, продолжая поглаживать себя между ног и облизывать пересыхающие губы.—?Я не голоден, Хозяин,?— единственное, что я сумел выдавить из себя, после чего внутри все сжалось от страха.Глаза брюнета вмиг стали черными, а с лица исчезла ухмылка. Он медленно провел пальцем от паха к шее, погладил ключицу, склонив голову на бок. Невозможно было понять, злится он или чего-то ждет от меня. И снова этот взгляд, пронзительный, прожигающий.?— Ну хорошо, девятка, тогда проваливай в свою дыру голодный! —?он встал с кровати и направился к двери, открыв ее, позвал охранника. —?Отведи его,?— бросил брюнет и вытолкал меня за дверь.Оказавшись в коридоре, я с облегчением выдохнул, словно из пекла вышел на свежий воздух. Ощущаю невероятное облегчение на душе. Охранник отвел меня вниз, провел в каморку, которую было трудно назвать комнатой. Но все же лучше, чем клетка в подвале. Я присел на кровать, на которой были набросаны какие-то тряпки и тонкий матрас. Сразу же ложусь, сейчас даже он мне кажется мягкой периной после жесткого пола. Боже, спасибо, что сжалился сегодня надо мной, помоги мне пережить эти муки, помоги вернуться домой, помоги мне выжить… Я всегда буду верить в тебя, верить, что ты меня не оставишь. Сжимаю крестик в руках, читая молитву. Я верю, ты поможешь.Мысли путались, руки и ноги болезненно ныли, и голод давал о себе знать. Стараюсь уснуть, но не могу. Холодно и паршиво. Зачем-то слезы из глаз. Надоело, надоело все это. Опять спрашиваю, почему это случилось со мной? Почему я попал сюда к этим монстрам? Вспоминаю своего так называемого хозяина, и становится не по себе. Почему он такой? Он такой… как дьявол. Хотя, нет, на вид он, скорее, ангел, но в душе точно дьявол. Я думал, что у красивых людей должна быть красивая душа, но это не про него. Странно, что я думаю так много о своем мучителе, но он действительно необычен. Я таких людей никогда не видел, из-за страха перед ним я боюсь его рассматривать, да что говорить, я вообще смотреть на него боюсь, а теперь, когда он предложил сделать мне такое, боюсь его еще сильнее. Я боюсь завтрашнего дня. Что если он вновь предложит мне сделать это или попросту заставит? Как я смогу сопротивляться? Я же его собака, его раб. Как противно от этих мыслей. Сегодня не принудил, а завтра принудит… Наконец, после долгих и терзающих душу раздумий, мне удалось провалиться в долгожданный сон, который, кажется, продлился совсем недолго.—?Вставай, ну же, быстро, быстро,?— чьи-то руки ударили меня по плечу. Первую секунду я не сообразил, где нахожусь, но стоило открыть глаза, реальность навалилась тяжелым грузом. Охранник стащил меня за шкирку на пол, я быстро вскочил на ноги. Не могу понять, чего от меня хотят? Куда меня ведут? Сколько я спал?—?Пошевеливайся,?— он вытолкал меня из комнаты и пихнул в сторону группы подростков. В коридоре в ряд уже стояли остальные братья и сестры по несчастью.—?Вставай в очередь,?— бросил мне охранник. —?Жрать ведь хочешь? —?от мысли про еду, желудок скрутило. Я быстро подошел и встал за знакомым мне парнем, тем самым блондином, которому вчера было плохо, которого я поддерживал, чтобы он не упал.—?Привет,?— тихо сказал я в его спину, от чего он вздрогнул и осторожно повернулся.—?Привет,?— ответил мальчик. —?Тебя как зовут? —?сразу же поинтересовался он.—?Том, а тебя?—?Кристиан,?— мальчик взглянул на меня. —?Спасибо тебе, что помог вчера. Я бы сам не выдержал.—?Да все нормально,?— я осторожно положил руку ему на плечо. —?Ты как?—?Получше,?— Кристиан быстро отвернулся, заметив подходящего охранника.—?Пошли вперед,?— скомандовал мужчина. —?Живее, живее!Колонна двинулась вслед за ним. Пройдя до конца коридора, мы повернули направо, и оказались возле двери в ?столовую?. На входе стоял еще один охранник.—?Так, девятый,?— он остановил взгляд на мне. —?Тебе не велено заходить,?— он отпихнул меня в сторону, пропуская следующих. Я не мог возмущаться, я не мог жаловаться. Я просто отошел к стене. Если мне суждено умереть от голода, пусть будет так. Но ведь мама… Она просила бороться до последнего, просила не сдаваться, а я… Я даже не пытаюсь. Мама, если бы ты знала, чего от меня хотят. Невыносимая горечь в душе. Я сжал крестик, висевший на шее. Хочется помолиться, попросить Бога не оставлять меня.Минут пятнадцать спустя, всех вывели назад и погнали в душ. Вчера мы там уже были. Кабинка на два человека, я заходил с каким-то рыжим мальчиком, в этот раз хочу зайти с Крисом, хоть кто-то знакомый. Иду самый последний, едва передвигая ноги. Есть хочется страшно. Кажется, от слабости я сейчас растянусь посередине коридора.—?Я тебе хлеба хотел вынести, но охранник забрал,?— шепнул, поворачиваясь, Крис. —?Прости.—?Все нормально,?— я зацепился за его локоть, стараясь не шлепнуться на повороте. Теперь его очередь меня таскать. У меня голова кругом идет, а ноги совсем ватные. Мы дошли до душевой комнаты, двое мальчишек зашли первыми.—?Не более 10 минут! —?рявкнул охранник, толкая их вперед.Надо же, не кормят, зато водят мыться каждый день. Зачем? Мы все равно гнием в этих комнатах.—?Том, идем,?— Крис протащил меня в кабинку, как только мальчишки вышли из душа. —?Почему тебя не накормили? —?поспешно шепнул блондин, стягивая с себя майку.—?Не знаю,?— соврал я, мне было стыдно говорить ему, что меня просил сделать мой хозяин. Ведь, наверняка, это он запретил меня кормить. Хочет, чтобы я сделал это. Мне очень хотелось узнать, просит ли хозяин Кристиана делать такие вещи, но я не мог, мне неловко такое говорить, да и сил сейчас не было. Я еле снял с себя одежду и прошел в душ. Ощутив прохладные струи на спине, прикрываю глаза. Хорошо. Не хочу выходить. Но голос за дверью заставил вернуться в реальность—?Живее, вы не одни тут, шавки!Мы быстро натянули одежду и вышли в коридор. Намокшая от тела она стала совсем холодной, и меня знобило, я навалился на стенку, стараясь не упасть. Все. Нет сил. Совсем. Чувствую, как скатываюсь по стене вниз, но тут же ощущаю руку, подхватившую меня за плечи. Кристиан успел меня поймать, я словно очнулся, сфокусировав на нем взгляд.—?Держись, Том, пожалуйста, держись,?— шептал блондин. —?Ты сможешь, слышишь?—?Да, я смогу, смогу,?— выпрямившись, я вновь привалился к стене, стараясь продержаться еще. Когда все помылись, охранник вновь приказал следовать за ним. Как я понял, мы направились в тот самый зал, куда нас приводили вчера. Я шел, придерживаясь за стену, и, кажется, всем было плевать, хоть упади я сейчас и сдохни. Безжалостные охранники могли только говорить: ?Шевелись??— и пихать в спину.Вот опять нас заводят в этот зал, опять эти звери сидят и смотрят на нас. На своих собак. Нет, это не люди. Я не верю, что люди могут быть такими. Они сидели за длинным столом, который был заставлен едой. Я не смотрю туда, это выше моих сил. Моих сил сейчас хватает только на то, чтобы стоять. Они о чем-то говорят, я не слышу, просто стою, закрыв глаза и наклонив голову. Просто не упасть. Стоять. Ждать, что будет. Я уже согласен на смерть. Я не вижу возможности выжить, мне не дают шанса. Чья-то рука внезапно хватает меня за волосы и волочит из зала, от резкой боли я вскрикнул и, подняв голову, увидел своего хозяина.—?Вперед,?— бросает он приказным тоном и выкидывает меня вперед, от чего врезаюсь в стену, благодаря которой остаюсь стоять на ногах. Тиран пролетает вперед, а я ковыляю следом, стараясь не упасть, чтобы не злить его еще больше. Не знаю, как я преодолел лестницу на второй этаж. Тяжело дыша, я справился с последней ступенькой и тут же врезался в стоящего наверху и ждущего меня зверя.—?Тебе так плохо, малыш? —?он приподнял мою голову за подбородок. Я ощутил его холодные пальцы, они впились в мой подбородок, как железные клешни. Его ледяные глаза пристально вглядывались в меня, от чего все тело передернуло.—?Мне плохо,?— хрипло и совсем слабо произнес я, тут же вспомнив, что забыл сказать ?хозяин?. Но, кажется, он не заметил, а усугублять ситуацию мне не хотелось.—?Может, сегодня ты все-таки проголодался? —?не разжимая пальцев и продолжая впиваться в меня взглядом, спросил брюнет.Нет смысла говорить, что я не голоден. Сейчас нет смысла. Либо я хочу выжить, либо нет. Мне кажется, что всем плевать сдохну я или нет, кроме меня самого. А ведь я хочу жить, по крайней мере, я обещал маме. Обещал никогда не сдаваться. Бог не дает испытаний, которые человек не сможет преодолеть, он дал мне эти испытания, и я должен бороться, нельзя просто сдаться, надо идти до конца, спасаясь любыми путями.—?Проголодался, Хозяин,?— тихо отвечаю, боясь смотреть ему в лицо. Он ухмыляется и отпускает меня. Резко разворачивается, направляется вперед в свою комнату. Иду следом. Я знаю, что меня ждет, я просто не хочу об этом думать, я просто хочу выжить.