Евронимус (1/1)
В чёрном кругу моего непрожитого осталось так мало времени и так много места. Ветви лесных деревьев сплетаются, чтобы застыть в ледяных озёрах обеих твоих пустот. Я весь красный в этой ничтожной пыли будничности, ты же - коричневый, но это не повод для нас не делить пространство надвое. Я ем шипы роз, и они разрастаются внутри меня, протыкая каждый из органов, и я наливаюсь кровью, когда смотрю на тебя. Глубины твоих серых вонзаются в мои карие, твои пальцы горят, твои ладони так нетерпимы.
Самое честное божество, которое я когда-либо видывал, отрицает любую божественность, кроме изначальной, и жжёт эпицентры исконной ненависти, чтобы проложить дорогу назад, к предкам. Я иду по этой дороге рядом с тобой, но я весь красный, мои вожделенные адские просторы сверху и снизу расходятся в голове, и я схожу с пути. А ты жги, пускай огонь долетает до самих небес, заполняя собой облака и солнце.
Солнце, которое вижу я в один из последних разов - ты всё знаешь - ты не пропустишь и не простишь. Случайная шутка стала роковой, и я рассказал им, чего желаю, они же тебе поведали. Глупая шутка, выражающая мои тайные исконные желания - забрать тебя отсюда, отвезти тебя в леса, обездвижить и очистить мучительными болями твой путь в бесконечность. Забрать тебя отсюда, из этих мутных обыденностей, из покинутых счастьем широт, губительных для твоего яростного нутра - и передать тебя в руки вечности, что взяла бы мой дар с любовью. Я не знаю, что там, дальше, но уверен - небытия нет. Я не позволил бы тебе исчезнуть.Теперь же ты точишь когти, и кровь бурлит в твоих венах, ведь ты не давал ей выхода никогда в жизни. Твоя душа - это ровная гладь озера, это чистый лёд без единой царапины, это противоположность другой душе, так рано от меня ушедшей. Ты не давал выхода своей крови и повода для мироустройства косо поглядеть на тебя. Я с ним знаком. Это страшная, необузданная сущность, с которой тебе лучше не иметь дела.Я пью неметафорическую злобу из твоих распахнутых глаз и держу тебя за руку - ты вырываешься - из моей руки торчат шипы. Ты не можешь связать две дороги воедино, сшить поделённое надвое пространство, дать мне хотя бы частицу своего нутра - обычного, человеческого. Тоскливо проплывает над нами морозная луна, и я вспоминаю того, кто покинул меня навсегда. Его кипящая кровь орошала стоящих под сценой людей, его запредельное било чистым ключом, его рука тихо ложилась в мою - и шипы не торчали. Он ушёл от меня на встречу со своей извечной возлюбленной, в мутноглазую бездну канул, и я сумел лишь запечатлеть его застывшую безупречность, чтобы потом умертвить в обложке.
Сияющий, словно солнце, ты поджигаешь пути, которыми ходишь, и устраняешь препоны собственными руками. Идеал своего несбывшегося, ты любишь стоять над и смотреть вниз, на нас, недостойных тебя. И когда недостойный пошёл вдруг против, ты не прощаешь. Всего лишь шутка. Но в твоей руке нож. А в моей голове - бесконечность непрожитого и непережитого. Мне двадцать пять. Вершителю моей судьбы - тысячи тысяч. Ты стар, словно дерево, извивающееся корнями из-под земли, и жесток, нечеловечески жесток. Потому что в тебе ничего человеческого. Потому что нож уже торчит из моей головы.
Прими меня, вечность.