14. ?Кругосветка. Позовет издалека знакомый голос твой? (1/1)
Радости тьмы не было предела. Сбылись её опасения, от которых она сама предостерегала более слабую сторону. И теперь остаётся только ликовать, но не полностью. Всё же не совсем понятно, насколько причастен к этому делу приемный папочка. Кто знает, может, он мимо проходил.
— А мамаша у него огонь! Прямо рвет и мечет, как буря, как шторм, как ураган, как... учительница перед двоечниками! Тут подходят и другие слова, но тут уже виноваты те хулиганы, от которых она услышала те самые ругательства. И ещё немного дядя, любящий ругать сестрицу и её новых поклонников. Если говорить начистоту, то подобных слов она всё же не ожидала, как и самой реакции самого доброго (по её скромному мнению) троодона на это предложение. Он не казался рассерженным или взволнованным, просто кивал головой и молчал, ничего более. Ежели так, то выходит, что он и вправду захотел отправить её туда, куда отправляют таких же детей, как и она сама. С тяжёлым прошлым, непростым характером и без родителей (по крайней мере по крови).
Селина молча отошла и присела прямо на пол, обхватив голову руками. Ей нельзя в детский дом, там же обязательно разузнают подробности её прошлых проделок и будут новые издевательства, только на высшем уровне. Чем старше дети, тем изощрённее становятся их попытки самоутвердиться. И даже если она сможет постоять за себя, не факт, что потом жизнь сложится удачно. Впрочем, она всегда, почти с момента осознания себя, понимала, что с такой семейной историей ей ничего путного не светит.
Да и у неё родни как таковой почти нет, только дядя, любящий тишину и симпатичного кондуктора (про него он много разговаривал, правда, в романтическом подтексте и без пошлятины). Отец свалил с семьи, когда она едва только вылупилась, обвинив жёнушку в измене, потом сам же погиб от простуды с осложнениями. В завещании долго и слёзно клялся, что лучше бы он женился на другой девушке, неприметной и скромной, чем на роковой красотке. То, что у него вдобавок имеется ребенок, он не вспомнил и не упомянул в том письме. В его памяти остался лишь смутный силуэт крошечного существа, доверчиво глядящего на неё. И не знала это существо, что виновато лишь в том, что родилось с явным отличием от родителей. Может быть, черные перья ещё можно объяснить, но синие глаза... у матери глаза цвета мёда, у него самого зелёные глаза, а у неё... Ясное дело, измена! И он ушёл, хлопнув напоследок дверью, да так, что штукатурка посыпалась с потолка.
А что жёнушка? Не стала долго горевать и закрутилась у неё жизнь по полной. Комплименты ухажёров, многочисленные свидания, принятие алкогольных напитков и грандиозные, на весь дом, скандалы. Когда тут ей воспитывать дочь? Тем более дочку с острым язычком и странным увлечением аниме. А какие у неё рисунки были... как же ей нравилось их рвать, находясь в пьяном состоянии, а потом смотреть на слёзы дочурки. Тем более её увлеченность каким-то странными ?мультфильмами? раздражала. Особенно бесил её заворожённый взгляд, с которым она смотрела на экран пыльного телевизора и то, как она обхватывала колени и сидела на полу. Всматривалась в выдуманных персонажей так, словно само творчество является для неё смыслом жизни. Как будто аниме спасло её рассудок. И это злило. Да, тогда всё воспитание легло на дядюшку, который и сам не жаловал общество и старался скрыться от всех в своём страшном доме (хотя в редкие моменты, когда она приходила к нему в гости, эта мрачная крепость казалась самой красивой и прелестной). Воспитывать детей он никогда не умел, а в детском саду работал уборщиком и то, только потому что старался таким образом следить за ней. Правда, он всё равно на что-то или на кого-то отвлекался. И какой был скандал, когда он сфотографировал того мальчика... А что ему ещё оставалось делать? Ему хотелось сделать красивый снимок, вот он и пошёл на безумный шаг и пренебрег своей работой. Громко потом ругали перед увольнением, зато у него осталось нечто эстетично красивое. Что может быть красивее, чем следы побоев на лице избалованного мальчишки? Хотя тут и родители виноваты с своими методами воспитания. Она бежала так, словно за ней гнался свирепый хищник, жаждущий насладится её плотью. В боку уже беспощадно кололо, как будто туда вонзили булавку, но она не смела останавливаться. И она бежала даже тогда, когда дыхание сбилось окончательно и появилась привычная одышка. Всё это так неважно, чем тот, кто гонится за ней. И уж точно он не будет говорить ласковых слов насчёт её нехорошего поступка. И это заставляло Селину бежать из последних сил, несмотря на нарастающее чувство сонливости. И она остановилась лишь тогда, когда её окликнул знакомый голос, от которого хотелось спрятаться.— Селина! Да постой же! Наказания не избежать, за любые, даже самые мелкие шалости, идёт расплата. И она это слишком хорошо понимает, именно поэтому Селина покорно стояла, вслушиваясь в приближающееся сбитое дыхание. Что же, если повезёт, то она более менее сможет поспать на одном боку, так как другой, обычно, после наказаний сильно болит. Так же ведь воспитывают невоспитанных детей. И она всё ждала, не поворачиваясь к нему, когда же прибудет первый удар или ругательство, даже закрыла глаза от волнения. Как же сейчас сердце болит... Ничего не произошло из того, что она ожидала. Вместо этого он просто опустился перед ней на колени, как тогда, и с мягким тоном произнес, как когда-то давным-давно, в те времена, когда его племянник был маленьким и впечатлительным ребёнком:— Не бойся, я тебя не оставлю. Пойми, я просто хочу тебе помочь, но это трудно, когда я не знаю полностью, что именно тебя тревожит. Даже так, никто не отдаст тебя в детский дом. Я знаю, ты не хочешь остаться в одиночестве... Как оказалось, слова поддержки могут стать пусковым крючком.— Нет! Ничего я не боюсь! Я давно поняла, что все страхи глупы и ничтожны, а общество намного страшнее. Даже не в этом дело! Я... да я просто не имею права находится рядом с вами и позорить своим присутствием! Я же никто... дочь слабого троодона и бессердечной потаскушки. И я только избавлю всех от страданий, если уйду. Ведь из-за меня... разрушилась вся семья. Не хочу, чтобы и вы пострадали. Селина кричала изо всех сил, пытаясь показать, насколько она испорчена, нет смысла ей помогать и вообще, его мать не хочет её видеть, поэтому нет никаких аргументов в её защиту. И каждое слово становилось всё тише и тише, пока она сама не осела на землю, тяжело вздохнув. Как же ей хочется спать... Похоже, жизнь не такая уж серая и однотонная, как думалось раньше. Иначе как объяснить, почему он не оттолкнул её от себя, наоборот, обнял, словно она и вправду ему... дочь.— Спасибо, п-п-папочка... И стало почему-то легко на душе и в теле.