Перебродившие мысли (1/1)
Подул ветер с юга, ночной и прохладный. Он нёс в себе запахи леса и земли, стрёкот кузнечиков и тишину.Если б так было всегда, Гилберт мог бы и отказаться от своей миссии, мирно пребывая в лесах Аппалачии. Сидя на деревянных перилах, рыжеволосый мужчина задумчиво крутил в руке недавно найденный бильярдный шар, пробегая пальцами по выщербинам и выбоинам.
"Вспоминается мой выход из Убежища. Солнечный свет. Свежий ветер. И невозможная ширь над головой. Кажется, бред бредом - ну не карапузом же меня запихнули под землю, одиннадцать лет стукнуло. Ан нет... Совсем отвык."Тихонько звякнули бутылки, наполненные какой-то жёлтой, светящейся жидкостью. Скрипнула старая, но крепкая крыша, и зашумели разноцветные листья, одинаково чёрные на фоне звёздного неба. Пузатые светлячки вновь повели свой хоровод из зелёных огоньков вокруг хижины. Всё это казалось частью чего-то нереального, фэнтезийного - не обнаружь Гилберт жуткие пустоши на севере, востоке и юге Аппалачии, он так бы и думал, что всё можно быстро наладить заново.***Исчадие ада, порождённое компанией "Будиломастер", не затыкалось ни на секунду; было такое ощущение, что корпус у него был абсолютно непробиваемым."Да чтоб его. И разбить нельзя, внутри атомная батарейка..."Худой рыжеволосый мужчина спустил ноги с кровати на пол, одетый лишь в костюм Адама и праздничный колпак Волт-Тек. Прикосновение ступней к холодной поверхности взбодрило; теперь хоть получилось заставить будильник умолкнуть. Оставшись наедине с неожиданной тишиной, Гилберт непрошено икнул пересохшим горлом и смущённо прикрыл рот. Его мысли пока не выстроились в логическую цепочку, и пока что в голове юркнула лишь циничная мысль о том, что неплохо бы и Бога восславить за то, что бомбы упали до того момента, как в "Будиломастере" догадались бы скрестить будильник с резиновым мячом. Или бумерангом.Убежище №76 напоминало место давно отгремевшего побоища - или утро на первое января. Ступая босыми ногами по серпантину, Гилберт, пошатываясь, побрёл в свою комнату мимо разорённых столиков со стаканчиками, изрядно попорченных пластиковых стендов Волт-боев, переступил через отключившегося Мистера Помощника и выключил потрескивающее радио.
"Ну конечно, никто ничего не убирал. Вчера же был последний день пребывания в Убежище. Зачем кому-то что-то убирать? Так... стоп."***Гигантская шестерня двинулась, и с рокотом двигателя смешалась торжественная музыка, вселяющая надежду, веру в себя, в нацию и товарищей. И совсем невпопад загремел по железным мосткам отставший резидент Убежища номер 76, банально проспавший общий выход.
Шумящий океан из листьев осенним прибоем шумел вокруг Гилберта. Поначалу, он не испытал особенно ничего - ни счастья, ни страха, ни любопытства. Утирая слезящиеся от солнца глаза, он сделал несколько слепых шагов вперёд, опираясь на ржавые перила, покрытые облупившейся синей краской. И вот созерцание именно этого первого несовершенства, свидетельства упадка и заброшенности, и окатило мужчину, словно ведро холодной воды. Бывший резидент Убежища вдохнул воздух и закашлялся - несло гарью, пеплом и терпким запахом горящего шлака. То ли поменялся ветер, то ли первый восторг улетучился слишком быстро - Гилберт так и не понял.
"Запомните. Когда последний житель покинет Убежище 76, вход закроется навсегда. Это сделано для того, чтобы обеспечить возрождение нации, а не её деградацию в уютной колыбели."Число из двух цифр и правда преграждалопуть обратно - незыблемо и неколебимо красуясь на расцарапанной и потёртой шестерне. Подавляя естественную скорбь, Гилберт коснулся металла, прогретого солнцем, и невольно вспомнил изгнание Адама и Евы из рая.
"Как знать... может быть, не в первый раз мы переживаем эту катастрофу?"Наконец вспомнив о своей профессии, приобретённой за годы взросления, мужчина остановился у скелета женщины, обрамлённого чёрными лохмотьями. Выбеленный остов не оставлял сомнений - его владелица лежала тут очень, очень давно.
"И хоть бы кто из резидентов прикрыл тело..."Неловко потянув за рваньё, священник добил скелет, и тот развалился, осыпаясь внутрь себя. Чертыхнувшись так, что даже небесам стало бы жарко, Гилберт укрыл останки и ретировался с места нечаянного преступления, отряхивая руки.- 解放工人阶级！Красная вспышка ожгла ногу выходца из убежища - спас только сине-золотой комбинезон, поглотивший большую часть энергии лазерного выстрела."Какого... КИТАЙЦЫ?!"Он рыбкой прыгнул за перила, укрываясь от второго и третьего выстрела, не утруждая себя даже поиском металлического голоса, агрессивно вещающего что-то, наверняка похожее на призыв к объединению под флагом Интернационала. Замолкнув на секунду, коммунистический оратор спустился с импровизированного броневика, коим являлся ржавый остров машины, и угрожающе заклацал в поисках сбежавшего слушателя. Недолго думая, Гилберт рванулся обратно к Убежищу, неправильно сосчитал ступеньки и растянулся на камне, буквально взвыв от боли в пальцах левой ноги. Его антагонист, верный учению Карла Маркса, не знал отдыха, и явно не собирался делать поблажки другим - выскочив из-за угла в образе обозлённой консервной банки-переростка на ножках, робот направил лазерный прицел на будущего восстановителя капитализма. Последний, в панике перекатываясь вбок, смял в труху укрытый им скелет, и в руку мужчине скользнул револьвер, незамеченный ранее."Бог велел подставлять вторую щёку... но Вторую Поправку никто не отменял!"Он выстрелил, и даже попал - раз, два, три. Робот отступал, вереща на китайском и беспорядочно стреляя в небо; затих он лишь тогда, когда четвёртая пуля пробила тусклую красную звезду на его корпусе, притягивающую мушку, как мишень. Тяжело дыша, мужчина поднялся на ноги, для верности трогая тускло-бирюзового идеологического оппонента ногой.-А вот тебе мои контр-аргументы. Есть что добавить? Нет? Тогда покойся с миром.Священник перемахнул через перила, не рискуя более следовать по ступеням, и отправился вниз по склону, похрустывая ломкой травой и опавшими листьями.***"Я был полон надежд, сил и энергии. Хромая с высокого холма, мне думалось, что Судный День позади, и теперь пора покидать Ковчег, возрождая человечество. Но стало понятно, что нас никто не дождался, и более того, даже не пытались. Огнедышащие. Спасатели. Орден тайн. Погибли все. Причём, не сломленные внешним миром - одни были недоверчивы, вторые действовали сами по себе, третьи были преданы своими же. Неужели в этом вся суть людей? Даже в минуты самой страшной опасности продолжать грызть друг друга?" Бывший священник вздохнул, выуживая из внутреннего кармана сутаны бутылку с тёплым вином. Нехотя чокнувшись с импровизированным светильником, он глотнул с горла, передёргиваясь от неприятного вкуса и запаха, сопровождающего любой алкоголь."Кислый мир, кислое вино, кислые мысли."Ветер вновь переменился, сошлись в мелодичной битве металлические трубочки "музыки ветра", и с неба упали белые хлопья пепла.
- Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! Ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись.Непрошеные слова сами прыгнули на язык Гилберту, и он нахмурился, выбрасывая бутылку в тихую ночь. Понимая, что его банально развезло, чему свидетельством была прорезавшаяся тирада из Евангелия, мужчина принялся устраиватьсяна ночлег, аккуратно разгоняя мерцающих светлячков-переростков.