Глава 7 (1/1)

И вот настало роковое утро пятого дня. Федька причалил возле той самой пещеры, мы вытащили сундук и высадились сами, а наш персональный капитан Немо тихонько отчалил. Он ушел на глубину почти сразу, и отсутствовал довольно долго. Куда именно он увел свой ?Нырок? по подводным катакомбам, знает только сам Федька. И как выбрался?— тоже. Он ведь не на той лодочке, на которой можно всплывать со дна морского, к нам вернулся, а на самой обычной, весельной. И где он ее только взял?.. Не знаю. Но прошло еще немного времени, и мы сидели за столом в этой пещере, так похожей на салон ?Нырка? и молчали. Просто молчали, потому что говорить было особенно не о чем. Тишина была какой-то подавляющей. Мы бы хотели, очень-очень хотели продлить эти дни, сделать так, чтобы они длились бесконечно. Хотели бы снова плавать под водой, снова жить на острове, никого и ничего не пугаясь. Но все. Сказка кончилась. Остров?— не наш, и знать бы еще, что там, наверху, творится. И лодки нет. И не будет. Лучше считать, что не было ее никогда. —?Ну что, граждане пассажиры,?— встал, хлопнув кулаком по столу, Федька,?— держите нос выше горизонта! Все еще перемелется, мука будет! Живем, ребята! И будем жить! И брат улыбнулся так, как он один улыбаться умеет?— светло, заразительно и на удивление безоблачно. Так, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Мы почувствовали, что отпускает помаленьку. Вспомнили, что вообще-то домой поедем, что все испытания, похоже, остались позади. К счастью, мы не знали еще, насколько заблуждаемся. И вдруг громом среди ясного неба прозвучал над островом усиленный громкоговорителем голос: —?Ей вы там, внизу! А ну покажись, принц как-там-тебя-звать! И лодку захвати, капитан новоявленный! А если не появишься, мы явимся в ваш лагерь, где водятся маменькины сыночки, и начнем их стрелять по одному! А ну вылазь, щенок, а не то хуже будет! —?Федька, не смей,?— угрожающе прошипел Володя. —?Хуже будет если ты придешь, а не если тебя не будет. Они наверняка просто запугивают нас. А выйдешь?— все выпытают. —?А если нет? —?Федька смотрел очень спокойным, безразлично-отрешенным взглядом. —?Один раз из-за меня уже пострадали люди. И кем бы ни были мои одноклассники, по ним не должны стрелять. Даже холостыми. Даже по тем гадам… ну, вы поняли. Нет, пускай живут. —?А ?Нырок?? А твой инженер? —?встряла в разговор я. —?Он же наверняка у них. Каково ему будет, когда тебя увидит? И ты уверен, что выдержишь, если?.. —?Я ни в чем не уверен,?— о, сколько горечи было в его странно-повзрослевшем голосе. Сколько боли… Я не выдержала: —?Не смей, Федька! Не надо! Но мой крик ушел в пустоту. Он уже ушел, и только очень гулко стучали по каменному полу пещеры его шаги. Мы замерли в ожидании. Сказать, что нам было страшно, значит, ничего не сказать. Но Федька приказал ждать. Да и что мы могли? Сунуться под пули? Нет, сунулись бы, если бы не понимали: ему легче будет считать, что мы в безопасности. Если его не смогут шантажировать?— нами. А если смогут?— то все, конец… Мы сидели, как парализованные, боясь шевельнуться. Боялись включить перископ и посмотреть, что на поверхности. Сидели и ждали, пока не прибежала Сонька и не начала нас тормошить. Спасибо ей огромное за те вопросы невпопад, и за рассказы про кукол. Тогда мы медленно, но верно стали понимать, где находимся и что происходит. В игре это бы называлось ?отмереть?. Но вслушивались все равно чутко, и замерли, когда в коридоре раздались шаги. Шаркающие, какие-то неуверенные, слабые шаги. Не Федькины. Шаги взрослого человека. И этот взрослый очень не хотел идти к нам. Но шел. Мы с Володькой узнали этого человека сразу?— это был папин друг, с которым они, еще будучи нашими ровесниками, отдыхали в Артеке. Создатель ?Нырка?. Тот самый. Живой и относительно здоровый, только видно, что побитый. Он старательно прятал от нас глаза, и на вопрос о Федьке молчал. У всех троих замерло сердце, только Соня о чем-то беззаботно щебетала. А мы… Володька каким-то чужим голосом переспросил: —?Выстрелов не было. Что они сделали с Федькой? Он?.. —?Еще жив,?— ответил так же тихо и безжизненно инженер. —?Это были рецидивисты, сбежавшие из колонии. Хорошо, что вы спрятались, иначе… Да что там говорить… их уже взяли, через полчаса здесь будет МЧС. Собирайтесь, вас встретят. —?Где мой брат? —?медленно и четко, с ноткой угрозы поинтересовалась я, старательно подражая Федьке. Он так играл голосом?— мне и не снилось. —?Его… не допрашивали. Хотели, но… отделались угрозами. Посадили на катер с бомбой. Она через полчаса взорвется. Его не успеют найти, среди этих фьордов. Мне жаль. Но мы уже не дослушивали старика. Мы мчались со всей возможной скоростью на берег, где стоял еще катер, на котором приплыли военные. Не думая о последствиях, мы перемахнули через борт, завели двигатель. К нам бежали военные, кричали… мы не слышали. Успеть бы… только б успеть… Федька показывал нам вчера на ?Нырке? это течение, оно довольно быстро уносит дрейфующую лодку в гущу тростников, потом долго кружит по проливам соседних, в километре от нас, островов. Успеть бы… Мы гнали на всей возможной скорости, ничего не соображая. Мы просто ненадолго сошли с ума. Оба. Кешка не успел добежать, он остался с сестренкой. Оно и правильно, случись что… я не знаю, как мне жить без брата. Но тащить туда ребенка нельзя. Было ли страшно? Знаете, нет. Чувства отключились, осталась одна мысль: ?Вперед! Успеть бы?, и действия происходили на автомате. Все стало неважно, кроме одного. Мы успели. Увидели лодку, кажущуюся пустой, медленно плывущую по течению возле самого берега. Мы едва не перевернули свой катер, перемахнув в лодку. Федька… Живой… Да плевать, что связанный, плевать, что его колени упираются в бомбу и на циферблате последняя минута! Плевать на все! Мы даже не стали мучиться с веревками, Володька выхватил засапожный перочинный ножик, резанул по веревкам, соединяющим Федькины руки с бомбой, и мы, схватив брата за руки и за ноги, второй раз перемахнули через борт. Несколько энергичных гребков, выползаем на песок… и взрыв. Копоть на лицах, дождь из комков тины по спине, не слышим ни звука… Но мы живы. И Федька, судорожно ловящий ртом воздух, с рассеченной бровью и расквашенным носом, запрокинув голову, хохочет. И мы подхватываем его смех?— живы… Несмотря ни на что?— живы!.. Да, мы сами понимаем, что это?— истерика, но остановиться не можем. А где-то уже воет мигалка, и к нам спешит помощь. Теперь уже точно?— все позади…