2 часть (2/2)

А доктор продолжал говорить со мной уже более спокойно. Расспрашивал про меня, про моих сородичей, про город гулей: — Так вам интересен город гулей? — спросил я сквозь чавканье. Вспоминать об этом месте мне давно не приходилось. — Я ушёл оттуда много лет назад. Там живут одни болваны, которые заботятся только о своей шкуре. В городе гулей, где главное правило - "Равенство", жители не подчиняются собственным заповедям. Все зациклены на своих проблемах. Друзей там сложно найти. Должен признать, Ривет-Сити по сравнению с гульим гнездом куда лучше.

Я забросил в рот последнюю ложку макарон, оставил пять крышек на столе рядом с тарелкой. Собрался попрощаться с доктором и пойти на рынок. Но прежде, чем я успел встать, он схватил меня за запястье и, улыбнувшись, сказал: — Ты все-таки возьми стимуляторы. Кому, как не тебе, знать, насколько опасна бывает Пустошь.

— Спасибо! — я улыбнулся в ответ, не спеша спрятав свёрток в нагрудный карман куртки, и зашагал к выходу. Всё же этот персонаж вёл себя с гулем непривычно вежливо.

Эта мысль заставила меня оглянуться на доктора. Он яростно натирал белоснежной салфеткой руку, которой только что касался меня. Невольно моё лицо съежилось в злобную гримасу. "Чёртов лицемер", — промелькнуло в голове. Люди не меняются. Хотя о чём это я? Оказавшись на рынке, я опустошил карманы от крышек и наполнил поясную сумку патронами с картечью, дабы мой верный дробовик не подвёл меня в опасный момент пустым магазином. Решил, что лучше запастись защитой, а еду можно и на Пустошах отыскать. Продавцы на рынке гневно провожали меня к выходу из города. Конечно! У них тут свое общество, не принимавшее чужаков. Уверен, на сто первого они смотрели так же.

Двери Ривет-Сити распахнулись, поскрипывая и позвякивая. Жаркий ветерок дыхнул мне в лицо. Впервые за неделю я ощутил пыльный воздух, такой свободный и родной.

Рядом шептала река Анакостия. Каскады руин охватывали горизонт. Над ними вдалеке возвышался монумент Вашингтона, поблескивавший спутниковой тарелкой лунохода. Благодаря этой тарелке и одинокому страннику, что её установил, радио "Новости Галактики" теперь звучало во всех уголках Пустоши, периодически возвещая о славных похождениях сто первого.

За спиной оставив груду дырявого металла, я надел чёрные солнцезащитные очки и вступил в объятья неизведанности нынешнего времени. В мире, который пылал радиацией двести лет, в Пустошах, исхоженных вдоль и поперёк, казалось бы, не осталось ничего нового. Каждый последующий день повторял предыдущий. Выживание было смыслом существования. И все же каждый шаг, сделанный вперед, каждая ступенька, пройденная кем-то, направляла нас в будущее. Поэтому я и продолжал бродить среди руин. Не мог усидеть на месте, пропивая впустую заработанные крышки. Лучше я погибну, где-нибудь геройствуя, как сто первый, буду признан первым и единственным героическим гулем-путешественником. Я рассмеялся собственной глупости. Это всего лишь шутка. Ничего подобного мне не светило. Да и ради кого стараться?

Развалины Вашингтона выглядели пустынно и безжизненно, однако это было далеко не так. Многое говорило об обратном.

Тихие перестоны измученного металла в каркасах зданий сливались в большое море звуков мёртвой столицы. Тяжёлая поступь взрывов бомб волнами доносилась до ушей.

Звон стрельбы эхом отбивался от уцелевших стен зданий. Иногда злобный рык супермутантов мелькал в строках песни войны. Ястребы летали чёрной тенью по небу в поисках добычи. Впрочем, "ястребы" ходили и по земле.

Наёмники компании "Когтей" продолжали бороться с супермутантами. Паладины Братства Стали верно защищали монумент-радиовышку. Гигантские насекомые ползали повсюду в поисках добычи. С такой же целью в этих краях встречались и рейдеры.

Я миновал станцию метро Сьюард-сквер. По дороге, размышляя о бренности жизни, подумывал завести друга из рода булыжников, осколки которых я периодически пинал. Мне на глаза попался один увесистый корявый камушек. Я взял его, подбросил пару раз в воздух и задумался. Камушек был совершенно обычным осколком стены. Весь в трещинах, ямках. Такая себе побитая жизнью душа. Раньше он был частью чего-то большого, был опорой для таких же, как он. А теперь лежал на моей ладони, почернев от сажи.

— Я назову тебя Ричардом! — воскликнул я. Мой хриплый голос разнесся эхом между остатков стен. Как величественно прозвучало это имя. Я смочил палец слюной и принялся вырисовывать Ричарду лицо. Занятие это оказалось весьма увлекательным.

С появлением друга жизнь обретала краски, душа радовалась, а серенада разрушенного города прерывалась громким злобным криком рейдеров. Два измазанных кровью и грязью разъярённых рейдера мчались прямо на меня. Их затянутые в кожу тела словно дымились, вены вздулись. Сумасшедшие глаза наполнились жаждой.

В руках у первого угрожающе щёлкнуло охотничье ружье, у второго — блеснул корявый нож.

В воздухе завис оглушительный выстрел, мимо меня просвистела пуля. Испугавшись внезапного появления врагов, я бросил Ричарда в ближнего рейдера. Однако мой друг решил иначе, полетел не по той траектории и встрял в череп другому. Рейдер выронил нож и упал костлявой тушкой на землю. Его голова медленно испускала ручеек крови.

Второй рейдер на секунду удивился, что дало мне возможность выхватить дробовик и выстрелить ему в грудь. Град картечи разлетелся, словно песок по ветру, разорвав кожу, мышцы, наверняка, впился в кости. Рейдер вскрикнул, пробежав ещё пару шагов. Дыхание подвело его. Он свалился у моих ног. Я пнул врага, который бессильно лежал и плевался пеной. Его грудь еле вздымалась, а моё сердце нервно колотилось.

Эти дикари застали меня врасплох. Не думал, что вообще увижу их в этом районе. Метро было территорией диких гулей. "Может, они совсем отчаялись..." — подумал я и почувствовал удар по голове.

Мир вдруг расплылся в сплошную серую лужу, а сознание нырнуло в неё, будто в спальный мешок.