-12- (1/1)

-12- Сперва пришел холод, ощущение воды. Огромная плоская морда висела перед ним и глумилась, обещая прощение за признание грехов. Холодная вода была мерзкой, ощущение распадающихся сущностей можно было бы назвать ?болью?, если бы боль существовала в этом мире, и трудно было не согласиться с предложением древнего бога. Очень быстро Билл проклял тот день, когда принял ?помощь? Ксолотля. Этому телу было нужно слишком много непривычных вещей. Ему нужно было пить, есть, куда-то девать переработанные продукты и, что самое мерзкое – спать. Билл не мог спать, попросту не умел, и в самый первый раз отключился только через несколько дней, просто привалился к холодной мокрой стене в каком-то закутке с мыслью ?я закрою глаза на секунду, только на секунду?. Он проснулся от ужасной мешанины цветов, звуков, ощущений – подорвался с криком и с новым ощущением, которому он был не рад. Позже он узнал, что это называется ?страх?. Страх был с ним в каждом сне. - Надоело, - прошептал он, в панике оглядываясь по сторонам. Он только что сбежал от отморозков, которым он не понравился, и которые решили испортить ему лицо и частично жизнь – по крайней мере, ту, которую еще можно было испортить. - Надоело, - повторил Билл, вцепляясь пальцами в волосы, слипшиеся сосульками от грязи. – Хватит! Он сидел, замотанный в какую-то недавно найденную засаленную дерюгу, на заплеванном асфальте у стены, на которую – он был уверен – кто-нибудь да ссал, и орал в небо, проклиная чертового аксолотля, себя, Пайнсов… о да. Как он ненавидел Пайнсов, всю эту мерзкую семейку. Они точно жили где-нибудь своими мерзкими, обыденными жизнями и знать не знали, что где-то в заблеванной подворотне побежденный ими Билл Сайфер разбивает кулаки о бетон и воет до сорванного горла. - Будьте вы прокляты! – орал он. – Сдохните! Сдохните! Сдохнитеееееее! - Завали ебало! – гаркнул кто-то из открытого окна, и на Билла опрокинулась стена дурно пахнущей ледяной воды. Билл сжался и на низком старте припустил дальше по подворотне, подвывая от холода и ужаса. Мир был отвратителен. Жизнь была омерзительна. Ему было страшно, холодно и голодно. Билл Сайфер мечтал умереть. Дальше в подворотне оказался только тупик, заваленный мусором и какими-то тряпками. Билл упал на них, рыдая, и даже не думая о брезгливости, завернулся во что-то, напоминающее одеяло и воняющее ссаниной. Стало чуть теплее. - Надоело, - всхлипнул он. Можно было бы не есть и не пить некоторое время, и тело бы само отключилось, но это было мучительно долго и больно. Больно не той веселой болью, которая была так забавна, когда он овладевал людьми и заставлял их калечить себя, а такой, что хотелось орать и выть от крутящегося под ребрами комка рыб, который, он был уверен, называется ?отчаянием? и ?обидой?. Билл поерзал, кутаясь в одеяло и поморщился. Сидеть было жестко, он на автомате запустил руку под одеяло и вытащил откуда-то из-под задницы гнутую металлическую вешалку. Он задумался. Вроде бы, глаза людей соединены с мозгом. Вроде бы, мозг – самое главное в организме. Вроде бы… Через двадцать два часа безработный бродяга, зашедший в тупичок по малой нужде, обнаружил на куче тряпья полуголое, бессознательное и очень грязное тело, у которого из глазницы торчал острый конец вешалки.+++ - Вы меня слышите? Как вас зовут? – спросил доктор, стоя у больничной койки. Билл лежал с закрытыми глазами и впервые за долгое время чувствовал себя относительно в безопасности. - Тепло, - промямлил он, млея. - Что, простите? – врач наклонился ниже. - Как же тепло, - вымученно повторил Билл и закутался в тощее больничное одеяло по самый подбородок. – Как же тепло… Доктор сел на койку, прогнувшуюся от его веса, и положил руку на лоб Билла. - Зовут тебя как, лихо? – спросил он без больничного официоза. – Скоро обед. - Обед, - обрадовался Билл. – Еда. - Да, еда, - кивнул врач. – Если ты скажешь, как тебя зовут, я принесу тебе со столовки пирожок с вишней. - Билл Сайфер, - сказал Билл и открыл глаза. – Что такое виш… Правый глаз взорвался болью, и Билл, заорав, попытался прижать больное место ладонью. Ему этого не дали сделать – рука врача перехватила его ладонь и убрала от лица. - Куда лезешь, - выругался он, прижимая его руку к постели. - Больно! – гаркнул Билл. – Ненавижу боль! - Согласен, никто ее не любит, - кивнул врач, и Билл перевел на него взгляд, щурясь от яркого света. Врач был немолодой и сухонький, но держал руки Билла с медвежьей силой. - Билл, значит, - сказал он. – Уильям? Любишь поесть? - Д-да? – неуверенно сказал Билл. Его явно пытались отвлечь, и у древнего кожаного мешка это прекрасно получалось. - А что любишь? - Что не пахнет. - Не пахнет? – удивленно вскинул брови врач. - Не пахнет плохо, - поправился Билл. - Уверяю, тут все пахнет более-менее, - спокойно сказал доктор. – Не трогай лицо руками, и я принесу тебе что-нибудь вкусное, и что хорошо пахнет. Он отпустил его, и Билл медленно сжал ладони и спрятал руки под одеяло. Врач кивнул и взял планшетку с койки, занося в нее какие-то пометки. - Уильям Сайпфер, - сказал он, и это было неправильно, но Биллу было лень его поправлять. – Сколько тебе лет? - Больше, чем вашей Вселенной, - не задумываясь, ответил Билл. - Шутник, - ухмыльнулся врач. – Какой сейчас год? - Я… - замялся Билл. – Я не знаю. - Хорошо. В каком ты городе? - Я не знаю. Врач поднял взгляд от планшетки на пациента и постучал ручкой по узким губам. На его халате был бейджик с именем и фамилией, но Билл почему-то не мог сфокусироваться и прочесть то, что на нем написано. Перед глазами все было сдвинуто и странно плыло, словно угол зрения сильно сузился. - Что ты помнишь последним, Билл? – спросил врач. Билл напрягся. - Холодно, - сказал он. – Голод. Страшно. - Почему тебе было страшно? - Я один, - Биллу стало неуютно. – Я больше не то, чем должен был быть. - За тобой гнались? - Да, да, гнались. Вылили на голову воду… плохо пахло. Надоело. - Что надоело? - Все, - он привстал и коснулся рукой горла. – Почему я так говорю? - Обезболивающее, - пожал плечами врач. – Побочный эффект. Тебе надоело, и? - И я хотел умереть, - вспомнил Билл. – Точно, я хотел… Он огляделся по сторонам. В светлом и почти белом помещении были еще койки, на них лежали другие люди – забинтованные и не очень, белые, красные и почти черные, разные люди. Все они точно были живы, у них поднимались и опускались грудные клетки, кто-то ворочался на скрипучих койках и вздыхал. - Я не умер, - констатировал Билл и лег обратно на подушку. Он помнил, что взял ту вешалку, раскрутил ее, а потом… Доктор не успел перехватить руки Билла и тот вцепился в марлевую повязку, закрывающую его правый глаз. Повязка была влажная, и когда врач все-таки убрал его руки, то Билл заметил, что его пальцы были в красном и мокром от повязки. - Это кровь! – заорал Билл. – У меня кровь! - У, наркоман, - сказал кто-то с соседней койки. Что это такое Билл не знал, но он знал одно – кровь из тела человека просто так не вытекает. Он должен был увидеть, что произошло с его глазом и почему оттуда кровь, и почему он не умер, как хотел, и срывал повязки. Ему в руку воткнулась маленькая злая иголочка, и на эту тонкую боль он отвлекся. Рядом с врачом была санитарка, которая и сделала ему укол. - Ах ты су… - разозлился Билл, но внезапно почувствовал себя дико уставшим и опрокинулся обратно на кровать. Врачи вполголоса обсуждали, куда его теперь, но Биллу было все равно – он провалился в сон, в котором была только прекрасная обволакивающая темнота.+++ - Да, не самый благополучный район, - уныло бухтел распределяльщик квартир для бездомных, прошедших курс, как называл это Хорхе, ?акклиматизации?.Билл бесился, рвал и метал, что он, демон, вынужден заниматься такой херней. Его, как якобы ?потерявшего? память и навыки, в реабилитационном центре для бездомных учили всему – мыть посуду, готовить, прибираться. Билл мог бы стать королем по намыванию полов, стоило только представить, что в ведре не вода, а кровь Пайнсов. Дело сразу шло веселее, а то, что он маниакально хихикал при процессе – ну больной, что с него взять. - Это совсем окраина, - напряженно сказал Билл, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на этого хлыща, который смотрел на всех жильцов кризисного центра с презрением, разве что нос не зажимал. – Там даже работы нет! - Будете ездить в город, - нудно сказал мужик. - И транспорта, - напомнил Хорхе, закипая. – Я узнавал, там даже маршу… - Государство, - повысил голос распределяльщик, - выделило вам, ублюдкам, крышу над головой, а вы, твари, харчами перебираете! Жильцы возмущенно закричали. Мужик показал свое лицо, и Билл, даже не применяя жалких крох сил, и так знал его план – они селят тех, кто и так на краю, в самый пиздец. Среди маргиналов, люмпенов, настоящих опустившихся слоев общества трудно было оставаться той самой ложкой меда в бочке с говном, и они все бы – кто-то медленно, кто-то быстро – умерли или исчезли. На бумагах они расселены, на деле ?не смогли выдержать нормальную жизнь?, можно расселять новых. Билл пробился через толпу, собравшуюся в тесном кабинетике, не рассчитанном на такую давку. У самой двери, прислонившись к стене, стояла и почти навзрыд ревела девчонка, которой опять светила нелестная жизнь – из дурного района и проституции в такую же клоаку. Билл вышел, зашел в соседствующий с кабинетом туалет и со всей силы вцепился в отросшие волосы руками. С человеческим телом пришли разные эмоции и чувства. То, что он сейчас чувствовал – Билл скрупулезно узнавал это у других, почему и прослыл не особо нормальным – называлось ?отчаянием? и ?состраданием?. - Ну, никто другого и не ожидал, - сказал зашедший в туалет Хорхе. – Это известная практика этого мудака. Квартиры в центре он перепродает, chingado pendego. - Я, кажется, ебнулся, - прохрипел Билл. Перед глазами стояла та ревущая безумно красивая девчушка, которой, дай боже, было двадцать. И бездомный профессор, которого за ненужностью выперли из дома собственные внуки. И добрый Хорхе, который поил Билла текилой, делился сигаретами, без насмешек объяснял его новые эмоции и мечтал однажды завести зверушку в собственной теплой квартире. - Да я и раньше это знал, - обнадежил его Хорхе. Билл вскинул руку и поднял голову. - Заблокируй дверь, - сказал он. – Если кому-нибудь проболтаешься – я тебя найду и вырву тебе глаза, выбью все зубы и заткну ими твои пустые кровоточащие глазницы. - Нихуясе, - удивился мексиканец. – Ты мне что, отсосать надумал? Билл закрыл глаза и сосредоточился. Крошечные силы, что у него оставались, он мог копить, как если бы копил деньги на сладости – можно, конечно, покупать каждый день по карамельке и есть их каждый день, а можно потерпеть и купить целое пирожное. Билл предпочитал пирожные. Он зачитал заклинание по памяти и интуиции, и успел услышать только испуганный вскрик Хорхе, а потом – увидел все глазами пидора из отдела распределения жилья. Люди заметили, что он повел себя странно, Биллу нужно было действовать как можно быстрее, пока контроль над телом был стабильным. Он скинул со стола на пол договора на разваливающиеся лачуги. - Порвите! – гаркнул он несколькими голосами. Кто-то ахнул, кто-то начал молиться, но один юркий и смышленый поц, всю жизнь проживший на улице, сразу же метнулся к полу и поймал листики, начиная их с остервенением рвать. Билл нашел договора на нормальные квартиры, в хороших районах, в обжитых местах, и толкнул их по столу. Он уже потерял контроль надо ртом, и язык вывалился изо рта как галстук Глазго, пачкая слюной воротник рубашки, сковывающий толстую разожранную шею, но людям слова были не нужны, они быстро схватили договора, пустили их по рукам, не разглядывая, и начали ставить свои подписи. Билл осмотрел их всех, убедился, что все получили то, что им было обещано, скинул на пол два последних договора и вышел из тела. По возвращению в собственное тело его тут же стошнило желчью на холодный кафельный пол туалета. - Два осталось, - прохрипел он, подползая к раковине. Хорхе стоял, вжавшись в дверь, и смотрел на Билла огромными круглыми глазами. - Ч-че? - Два осталось… дого… вора, - повторил Билл и махнул рукой в сторону кабинета. – На полу… - Странный ты парень, Билл, - сказал Хорхе, когда вернулся через несколько минут. Он собрал мокрые волосы Билла и помог ему умыться, по лицу размазалась не только блевотина, но кровь с носа – сосуды не выдержали. - Гхы, - глубокомысленно ответил Билл. - Держи, - сказал Хорхе и протянул ему бумаги. – Мерзавец в отключке, я все нормально забрал, наши уже разбежались, чтоб не отобрали. Место козырное, будешь жить в центре. - Ыыыыы, - довольно протянул Билл и закрыл глаза, проваливаясь в усталый сон.+++ - Как уезжаешь? – удивился Билл, вскакивая с пола. Недавно он урвал на блошином рынке несколько толстых ковров, которые накидал друг на друга прямо посередине комнаты-студии, и теперь обитал там. Он поглядывал на валяющиеся прямо на полу стопки книг и подумывал купить несколько стеллажей, как Хорхе заявился и сказал, что уезжает. - Депортируют, может потом смогу вернуться, - сказал он. – Ты охуенный чел, хоть и не совсем чел, так что вот, вся мебель теперь твоя, стеллажи для книг отдам еще. И книги, и даже хавка, тут крупа еще зачет, у цыган брал. - Ты безумнее, чем я, - покачал головой Билл. Хорхе замялся и почесал черный затылок. - Только одна просьба, - сказал он смущенно. – Забери зверушку, а? Не могу ее кому-то отдать, а ты человек… то есть, демон надежный. Когда Билл увидел зверушку, то хохотал до икоты и подумывал даже поджарить при первом удобном случае – а что, тоже ж мясо! Но аксолотль был просто аксолотлем, плавал, грел пузико, ел с рук и подставлял спину под почесунчики. И стеллажи покупать не пришлось.+++ - Ууууу, - горестно провыл Билл, накинул на себя подушку и попытался поспать еще хоть часик. До его смены оставалось три часа, и он хотел выспаться, но его робкий сон сбил звук дрели, сверлившей, как ему казалось, его собственную голову. Билл прижал подушку к уху, но в итоге психанув, соскочил с кровати. Сон обреченно ушел, и Билл пошел умываться и приводить себя в порядок. Марлевая повязка с больного глаза порвалась во сне и повисла на ухе, открывая сонному Биллу ввалившуюся глазницу. - Красавчик, - резюмировал Билл и открыл кран. Через несколько минут он вышел на балкончик с чашкой кофе и бутербродом. Утреннее солнце не светило на эту сторону дома и тут еще было по-весеннему прохладно. Билл, взбодрившись от холода, начал поглощать бутик. В чем был плюс той дешевой забегаловки, где он мыл полы и иногда разносил заказы – можно было тихо спереть лишнюю пачку хорошего молотого кофе и унести домой. Билл полюбил кофе. И внизу, прямо под ним, судя по всему, открывалась кофейня – через подсобку, дверь в которую была прямо под и чуть левее его балкона-входа, рабочие носили барные стулья, высокие столы, кофемашины и прочую лабуду. А что, - думал Билл, отпивая кофе. – Уйду работать сюда, пять минут и на работе. И никаких пробок, никаких дальнобойщиков, симпатичные девочки-припевочки и мальчики-хипстеры… Из строящегося кафе выскочила на улицу маленькая бойкая молния в ярком свитере, что-то грозно сказала рабочим и запрыгала на месте, размахивая руками и помогая им выносить из помещения какой-то мусор. Билл фыркнул – девчонка была забавная, и та, словно услышав его смешок, подняла голову. Билл подавился кофе и едва не упал прямо со своего второго этажа. Мейбл, Падающая, сука, Звезда, отродье Пайнсов – даже свитер, блять, со звездами! – влетела на второй этаж метеором, стремящимся причинять добро. Билл наскоро отбрехался от нее, что просто поперхнулся, и та, всучив ему визитку своего кафе, усвистала вниз. Билл посмотрел на визитку и едва сдержался от небольшого расходования сил, чтобы испепелить ее к чертовой матери. Арт-кафе должно было называться ?Гравити Фолз?. - Не узнала, - прошептал Билл, как только зашел в дом. – Слава, блять, всем… Он перевел взгляд на аксолотля. - …богам, - закончил он со злобой и подошел к аквариуму. – Ты это серьезно?! Аксолотль предсказуемо молчал, но Билл так привык выговаривать все свои претензии Ксолотлю этой маленькой белой пиявке, что не обратил ни малейшего внимания. Он походил кругами, поорал, проклиная свою наивность при совершении сделки купли-продажи новой жизни и прощения грехов, от души выругался и, вздохнув, насыпал пиявке корма. - Перееду, - решил он, как только аксолотль доел последние гранулы. – Соберу вещи и перееду. Хоть на окраину, хоть в коммуналку… Через несколько месяцев он принес Мейбл свое резюме. Жизнь забавная и непредсказуемая штука, особенно в его случае – так почему бы и не да?+++ - Не понимаю, - едва не плача сказала Мейбл, подставляя кружку под сопла кофемашины. – Почему все так плохо? - Хозяйка, мы же пару недель назад открылись, - сказал Билл. Мейбл всхлипнула, вытерла кулаком глаза, и Билл, не сдержавшись, протянул руку и отобрал у нее кофе. Он достал баллончик сливок, встряхнул и сделал поверх кружки огромную белую шапку. Туда же отправилась не так давно заказанная ими кондитерская посыпка – разноразмерные золотые бусинки и звезды. - Держи, - он протянул Мейбл кружку. – Звездочки для Звездочки. Билл не успел подумать о том, что он идиот без чувства самосохранения – Мейбл дала волю слезам. - Нужен маскот, - сказал Билл, отправляя в рот кофейные зерна. - Или служанка, как в японских кафе, - ответила повеселевшая и наревевшаяся Мейбл. – Вот одену тебя в платье и передничек кружевной… - Шутить изволите, хозяйка! – пропищал Билл, вскакивая с места. В кафе все равно никого не было, и никто не мог увидеть его дурачества. Он подхватил метелку для пыли, театрально, как трость, повертел ее в руках и, вогрузив на голову бумажный стаканчик, начал красиво выхаживать по залу, напевая песенку из того старого фильма с молодой Монро. Мейбл смеялась. Биллу нравились многие вещи – в том числе, как смеются люди. - Слушай, - сказала она, как только Билл раскланялся. – У меня идея. На следующий день Билл вышел открывать смену в новом образе. Он направился намывать окна, поливать цветы у входа и даже, вопреки собственно установленным правилам, вышел курить не на задний двор, откуда он мог быстро попасть домой, а прямо у входа в кафе. Люди оглядывались на него, и Билл превосходно понимал причину. Он наслаждался чужим вниманием, заинтересованными взглядами и небрежно подкуривался от спичек, а не от зажигалки. С другой стороне улицы за ним наблюдала хихикающая и перешептывающаяся стайка девочек из, судя по виду, старшей школы. Билл потушил сигарету, повернул голову набок и, ухмыльнувшись, помахал рассмеявшимся девочкам рукой. Он скрылся в кафе и начал заправлять кофемашину. В Мейбл явно умер стилист – она совместила на нем желтую рубашку, галстук-бабочку, черный форменный передник и хеллоуинскую заколку в виде цилиндра так, что Билл чувствовал себя на стиле. В единственный глаз была вставлена желтая линза, он был накрашен тушью и подведен кокетливой черно-золотой стрелкой. На отсутствующей глазнице находилась плотная фетровая заплатка в виде черного треугольника, которую Мейбл смастерила ему буквально за пару минут, но выглядела та как будто из дорогого магазина. Билл выглядел как он сам когда-то давно, только человеческой вариацией, и это было чарующе – будто он снова примерил на себя личину уверенного в себе всемогущего существа. Входная дверь звякнула колокольчиком, и Билл приветливо обернулся к посетительницам. Пора раскрутить это маленькое кафе!+++ - Вот ж сука в брюках, - прошипел Билл, едва запирая дверь в квартиру. Сделал кофе от души, даже елочку нарисовал корицей, а ему этим же кофе и прилетело, еще и горяченным. Вот и старайся для этого соснового бревна. Ну, подразнил немного, но зачем сразу драться? Билл наконец-то запер дверь и пошел отмывать руки и остужать ожог. Волдыри уже начали проявляться, даже не смотря на помощь от клиентов, но Билл даже отчасти был рад – вот он, внеплановый выходной. - А красивый стал, - сказал Билл аксолотлю. Тот грел пузо на камушке и был весь во внимании. – Был такой мелкотней в шортиках, а вырос вообще качок! Мышцы, жилы. Сильный, ростом только не вышел. Хотя, рядом со мной любой карликом покажется. Билл уже успел забить хер на то, что Пайнсы когда-то испортили ему жизнь. Мейбл была отличным боссом, которая вовремя платила зарплату и давала премии за развитие кафе. А Диппер… ну ебанько Диппер, который на самом деле Мейсон, но раз уж ему так нравится, то пусть. Через пару дней Билл любовался анютиными глазками, стоящими в кафе в маленькой вазочке, и чувствовал себя человеком.+++ Диппер и Вэнди спали крепким, заколдованным сном, Билл поглядывал на них, проверяя – крепко ли держится морок. Сам он стоял в ванной и оттягивал нижнее веко когда-то отсутствующего глаза. Собственно, он все еще отсутствовал, но Билл им видел. Точнее, видел не совсем то, что было нужно – он мог разглядеть сущности, которых раньше, в бытность человеком, не замечал. Глаз мог разглядеть только смутные фигуры, которые накладывались на то, что он видел здоровым глазом, и получалась картина, словно дополняющая его реальность. Билл хохотнул, распахнул ладонь и с удовольствием посмотрел на синее пламя, разгорающееся в его руке. Внезапно его качнуло и затошнило, огонек потух и Билл, схватившись за раковину, аккуратно сел на опущенную крышку унитаза. Его силы возвращались, но до настоящей мощи нужно было тренироваться. Он так и знал, нужно было еще раньше съездить в Гравити Фолз и пожать самому себе руку, забирая ?аккумулятор? сил у бездушного камня. Пусть и едва не умер, отравленный волчьим аконитом – как только не распознал вкус? Самая известная дрянь от всей нечисти, и такой просчет. Теперь он сможет… Билл осекся и посмотрел на руки. А что он сможет? Точнее, что ему нужно-то? Власть над миром перестала казаться такой манящей и сместила пьедестал его жизненных целей. Диппер всхрапнул и повернулся во сне на другой бок, Билл медленно пошел к нему и встал над кроватью, наблюдая за спящим. Он уже один раз явился к нему во сне, когда Диппер первый раз был у него дома и уснул, уставший. Они едва не занялись сексом, но он – смешно сказать – исчерпал силы, да еще и на работу опаздывал. Билл прикрыл глаза и без особого труда скользнул в сон Диппера. Скользнул, чтобы вылететь через минуту. Было обидно, больно и грустно, и Билл едва сдержался, чтобы не начать всхлипывать. Идиотские человеческие эмоции. Нужно было срочно придумать план, потому что на пьедестал целей у него как-то незаметно успел встать невысокий, но крепкий и сильный Диппер Пайнс.+++ Изменение имиджа оказалось забавной идеей. Даже вспоминая о том, как Мейбл красила ему кончики волос в светло-синий, Билл начинал прихихикивать. Диппер контролировал процесс, отпуская мало приличные комментарии, а Мейбл пыталась мазануть по его лицу рукой в перчатке, густо испачканной голубой краской для волос. Потом Билл примерял линзы, купленные на пробу в разных магазинах, и скрупулезно сравнивал, какая будет смотреться эффектнее. Он пропустил момент, когда Диппер вошел в ванную следом за ним и прикрыл дверь. - Как твой глаз? – спросил он. - А что с ним? – удивился Билл. – Я не первый год склеры ношу. - Не, - помотал головой Диппер. – Второй. Билла едва не прошиб холодный пот, пока он вспоминал, что из-за нового глаза, почему-то иногда подтекающего золотом, ему пришлось отмазатся тем, что в лесу, якобы, успел нахватать в глазницу мусоринок и поймать заражение, пока бегал без повязки. И, мол, поэтому ходит теперь с настоящим медицинским пластырем – а на деле просто до смерти ссал, что Диппер увидит золотые потеки. - Нормально, - уклончиво ответил Билл. – Мог и хуже. - Покажи, - попросил Диппер. – К врачу обращался? - Да, - соврал Билл и быстро навел легкий морок – изменил цвет золота, сделав его более тусклым. Густые выделения на повязке, лишенные блеска, были похожи на гной и до жути испугали Диппера, которого едва удалось переубедить в том, что ему не нужен врач, все хорошо, и половина цвета вообще якобы специальная мазь. Сила Билла росла с каждым днем, и быстро он научился не только ставить мороки – как, например, на исцеленный глаз, но и нечто серьезное. К примеру, барьер от того странного друга Диппера. Билл сильно удивился, заметив такую нечеловеческую силу видящего медиума у парня, которая привлекала к себе всех призраков района. Билл их тоже видел, но быстро научился игнорировать и, как оказалось, не зря. Призраки кружили вокруг Билла, выглядывая в нем что угодно, относящееся к демонической природе, но Билл заковал себя в морок, как шелкопряд в кокон. Мертвецы ничего не заметили и доложили об этом видящему. Билл жил вполовину как на иголках и успокаивался только ночами, когда Диппер засыпал.+++ Когда-то ему нравился огонь, поглощающий все живое и мертвое на своем разрушающем пути. Он ассоциировал его с собой, со своей мощью и целями, и пусть позади остается только пустота, полная некогда родного пепла. Гори все синим пламенем и всякое такое. От взрыва Мейбл кинуло на асфальт, и она пропахала коленками добрый десяток сантиметров, оставив на нем кожу и кровь. Это однозначно было дико больно, но она этого не чувствовала – рвалась к кафе. Диппер ссадил щеку и скулу, его лицо заливало кровью, а он держал Мейбл в охапке и не пускал ее к эпицентру. Рядом появились люди, они тревожно кричали, куда-то звонили, а Билл сидел на холодном асфальте и чувствовал жар, идущий от горящего кафе. ?Они убьют меня?, - думал Билл. ?Я не стану им открываться?, - решал Билл. Пусть хоть горит все синим… Когда по дому прошла с громким и страшным звуком трещина, и выбило осколки из всех ближайших окон, а кусок стены начал падать на близнецов, Билл остановил время. Рты открылись с чваком и треском электричества, быстро начиная наговаривать нужные слова. Сначала – остановить время. Потом – заставить всех, кто это видел, забыть и его магию, и взрыв. И третье – обернуть время вспять, чтобы предотвратить катастрофу. Билл предполагал, что он, скорее всего, после этого будет не в состоянии сбежать от Пайнсов, это вам не сигареты волшебным огоньком прикуривать. ?Пусть?, - окончательно решил Билл. - ?Зато все правильно?. За время человеческого существования Билл успел полюбить много вещей. Он полюбил газировку, грызть кофейные зерна, танцевать под музыку, теплые вещи, желтый цвет, запах свежей выпечки, табачный дым, контрастный душ и стоять на балкончике под солнцем. А еще он успел полюбить кафе, в котором он стал душой любой компании, и веселую Мейбл, которая была самым беспроблемным боссом из всех, на кого он работал. А еще Билл Сайфер очень сильно полюбил Диппера Пайнса.