Клянусь духом кита... (1/1)

С тех пор, как Нагуя заметила таинственные деяния мужчин, она искала случая, чтобы хоть как-то в них убедиться. О, она готова была даже отправиться вместе! В конце-концов, это её семейное дело! Но как заявить о себе, если на собрания старейшин женский пол не пускают, и даже родственники все скрывают? А ведь они должны отправиться со дня на день. А ещё удивляло вот что — как могут мужчины покинуть остров на новых Салигугис, коих велено бояться? Во все эти тайны хотелось вмешаться, и откладывать девушка не стала, с самого утра послеживая за теми, кто мог прояснить. Ждать пришлось долго. Нагуя успела навестить, как бы невзначай, несколько семей, пропустив за это время все происшествие с сестрой. И, наконец, застав одного из парней в укромном месте за обработкой копьев, она поняла, что это самая подходящая возможность. Кавихак был её детским товарищем - отчаянным, весёлым... Правда, когда они выросли, дружба с ним стала невыносимой. Иногда он совал ей за шиворот снег, или водоросли... А то мог подкинуть в ульгаму дохлого горностая... Мама её смеялась, что он так чудно выражает симпатию. Но этот глупый мальчишка вызывал в ответ одну досаду. Что ж, иногда приходится её прятать... Она потянула парня за рукав, таинственно прошептав под меховой капюшон. — Кавихак... Я знаю, что вы задумали... Я с вами хочу!Кавихак посмотрел в её блестящие, взволнованные глаза и отвел свои. В дело были посвящены далеко не все, тем более из ровесников, во избежание лишних споров. Но ведь это Нагуя! Которая, наконец, обратила на него внимание! — Но это опасно... Клянись духом кита, что не будешь болтать?— Но... Хорошо, клянусь! — Вообщем, с русскими сегодня все кончится...— Что кончится? — сердце её куда-то упало. — Мы нападем на дозорных, кто ночует здесь. А потом... У них есть такое огниво, что сразу горит... Моржовый жир добавим! Подберёмся, и они вспыхнут, будто костёр, вот так! Кавихак расправил плечи, стремясь выглядеть как можно мужественней, чтобы вдруг не показать слабость. Вовлекли его в дело случайно — у него хорошо получалось точить оружие, и старейшина, приходившийся дядей, доверил помочь. Хотелось верить, что только с подготовкой. Страшновато нападать на людей, но желание старейшин — закон. — Так вы... — она замерла, сглотнув воздух. — Вы не думали... выручить пленных? — "Эти русские надоели — и предпоследние, и последние! Мы не в силах бороться со старыми врагами — так уничтожим новых!" — так сказал Анылги! — воскликнул юноша, гордый своим родством.И даже не понял, в какой момент обращенный к нему горящий взор погас. Девушка молча кивнула и почти сразу ушла, пояснив срочным поручением по хозяйству. Но едва отойдя от Кавихака, она пустилась в бег, не видя ничего перед собой. Разочарование и злость гнали её по лесу, выливаясь в плач: — Мама, я так на них надеялась... Трусы, жалкие, подлые трусы!Сама не заметив, Нагуя миновала пригорок, на котором любила гулять одна... Лесную тропу до ручья, куда без мужчин ходить не позволялось... Мост из камней... И вот, наконец, места ближнего промысла...Почти заметенная снегом тропа хранила следы чьих-то сапог. Но в своём отчаянном бегстве девушка даже не заметила, как на полном ходу влетела в некоего охотника, что как раз прицелился к стае. — Какого черта! — вырвалось на родном языке у Белова. Он проводил глазами бола, что бездарно взмыло меж ветвями. А, обернувшись, понял, кто толкнул его в самый негодный момент, и ухватил за локоть. — Стой! Эта глушь — не место для девочек! Она угрюмо молчала, уставившись в его лицо.— И кому отучить тебя от этих прогулок? Здесь звери кругом...— Я сама разберусь! — поучения вызвали протест. — А вот вам лучше уплыть, если жить хотите — сейчас же! Сделайте это, умоляю!!! — выкрикнула она, убегая. В сравнении с подлой расправой обида про негодный возраст, что точила её три дня, показалась мелкой. "Он же не послушает, зачем я бегу? От совести? Нет же, я дала клятву и не могу предать племя! Но они меня сами предали, а гибель этих русских никого не вернёт!“ — твердили вопросы, отзываясь в стуке камней, что рассыпались под ее ногами. Нагуя кинулась в заросли. Намёка на каменную тропу больше не было — один глубокий снег.— Вернись, там опасно! Клянусь духом кита - не трону!Понимая, что у девушки паника, Белов остановился в замешательстве, не желая загонять ещё дальше. И глядя ей вслед, огляделся вокруг. Ровную снежную гладь нарушали свежие отпечатки крупных ступней с когтями, и рядом тянулся кровавый след, будто волочили раненого. Все это выходило на линию пути беглянки. У него все замерло от ужасной догадки. Без сомнения, то были медвежьи лапы! Бурые хищники всегда считались опасными, а со свежей добычей превращались в кровожадных убийц... Серая камлейка стремительно удалялась!— Стой!!! Назад!! — но голос его лишь разбежался эхом. Нагуя бы бежала и дальше, но вдруг встала, как вкопанная. Прямо на неё смотрели тёмные зрачки в обрамлении бурого меха. Медведь, овлеченный от поедания добытой косули, недовольно заревел и пошёл прямо на неё... Широкие лапы легко переступали по высокому снегу. Девушка, в инстинкте зажмурилась и прикрыла лицо, уже чувствуя дуновение от пасти и взмаха могучей конечности — до этого оставалось пару мгновений. И тут же вздрогнула от гулкого хлопка с эхом, а затем свиста шатины, рассекающей воздух. Что-то легко опустилось на голову — но этим оказался упавший с ветки снежный пласт.Распахнутым глазам открылась рухнувшая напротив туша. Угроза быть жестоко истерзанной клыками и когтями куда-то исчезла. А вместо хищника к ней приближался "русский зверь", держа наготове ещё пару шатин и некий черный предмет, видимо, их заменявший. В шагах десяти он остановился, осматривая, цела ли беглянка. — Неужели я страшней? — мужчина улыбнулся и подмигнул, махнув на поверженную черную громадину. Нагуя чувствовала, что невредима, но стояла, будто прикованная.— Ты не страшный, нет...Встрепанные волосы под сьехавшей набок шляпой светились в лучах заходящего солнца. С румяным от бега лицом и пылким, серооким взглядом, мужчина вдруг напомнил костёр, горящий во льдах... — Кагалас... /(Спасибо) — Она опустила длинные ресницы и шмыгнула носом. Эту испуганную девчонку хотелось пожалеть, прислонив к себе, но стоит ли так испытывать ее доверие? Обещал ведь! Да ещё поди ей объясни, что просто по-отечески... Махнув рукой следовать за собой, Белов двинулся обратно, по пути подхватив свой скудный улов. Они молча преодолели версту до ручья. Скрип снега сообщал, что спутница не отстает, хотя его ход весьма быстрый.— Не устала? — окликнул он через плечо.— Очень устала и ещё замерзла... Тут рядом пещера, можно заночевать. — вдруг послышалось ноющим голосом. Потрясение и испуг не оставляли, мешая думать и говорить. Любой ценою нельзя допускать спасителя к берегу — это все, что сходу пришло в голову. А что замёрзла — было чистой правдой. После грабительского налёта Нагуе стало нечем утеплить потертую парку, но подвижность и крепкая закалка позволяла ей не мёрзнуть. А сейчас, озябнув от страха, она тут же оказалась во власти холода. — Ещё чего! — возразил Белов, протягивая свою меховую накидку. А затем прошёл в сторону до упавшего дерева и позвал её присесть. — Согреемся у огня, вот и отдохнешь. И ей вдруг захотелось быть не просто окутанной мехом, а прижатой к груди... Но тот, кто сам напомнил костёр, скинул в кучу ветки на расчищенном от снега месте, и принялся выжигать искру. Его руки покраснели без перчаток, но были такими уверенными..."Какая нежная у него улыбка, хоть и считает меня пожилой... Разве можно под ней прятать зло? Вот и сестра про морехода не верит...Но ведь и тот, и все остальные — тоже не злые? Вчера соседский мальчик прятал фигурку, подаренную моряком, что тесал дерево. Того убьют в числе первых! Но что же придумать? Обманом уберечь только одного — подло. И какой ему толк остаться без корабля? Нет, не позволю никому погибнуть!" В тепле это решение пришло ясно и окончательно. Осталось высказать слова, что немедля погонят его прочь, навсегда... — Смешные у вас шатины... — Нагуя взяла в руки отложенный пистолет, поводя по дулу и курку.— Это не шатина... Из этого орудия люди охотятся на других людей. И это уже не смешно. — Белов задумчиво ухмыльнулся, присев в аршине от нее, шевеля палкой затрещавшие ветки.— Мое имя — Александр. — нарушил он неловкое молчание, когда пламя разгорелось и начало источать жар.— Меня зовут Нагуя... А почему один твой друг кричал тебе "Белоф", а другой звал "Саша"? У тебя несколько имен?— Саша — это для друзей и... — он смешался. — Хорошо, зови "Саша".— А что значит твоё имя? — не унималась любопытная девушка. — Вот я — "Чайка"... Это отец так назвал... Когда я родилась, чайки над ульгамой летали...— Меня называли по записям известных святых. Ну, это как ваши духи. — Белов подумал, не проще ли было называться "Имагми, посланным морем"?— Духи... — её лицо просияло. — Ты же поклялся духом кита, что не коснёшься меня! Но я отменяю твою клятву, она глупая! А по обычаям, ты отменяешь мою! И сейчас я расскажу тебе все!— Согласен. Так почему ты боялась меня, и всех нас!? И почему нам надо уплыть? — он решил сходу перейти к делу.Девушка повела плечами, робко глянув из-под нахлобученного на голову капюшона. Лицо её посерьезнело.— До вас бывали другие русские. Вначале прибыло человек 10, на лодке парусной. Говорили, что поселились на другом острове, что хотят дружбы. Взяли у нас тёплые меха и китовые кости. Обещали, будто в обмен привезут крепкие орудия и посуду. — Но у нас положено сразу предлагать полезные вещи, в обмен. — заметил Белов.— Мы им поверили и ждали. Но в следующий раз было судно как у вас, только меньше и борта гладкие. — она тяжело вздохнула. — Салигугис было много, они стали злыми, убивали. Силой забрали с собой многих женщин. Среди них моя мать.— Тебя не тронули? — решился он на вопрос, уповая, что не заставит её краснеть иным ответом... Тешиться и грабить, видимо, становилось традицией иных заготовщиков, коли было на то одобрение главаря. Но забирать невольниц — это было слишком смело!Она опустила голову. — Отец погиб, пытаясь защитить, а нас с сестрой успели отослать в лес. С нами были и другие женщины, кому в темноте удалось скрыться.Теперь мы всех русских боимся, как лютых зверей. Хотя уже не всех... После этой фразы аршин, их разделяющий, незаметно для него превратился в локоть."Обнаружить убитого отца и пропажу матери... Для двух девочек, пробывших в ночном лесу!? Такое схожее с моим потрясение, но равное ли по силам душевным?" — Белова пробрала дрожь, он замершим взглядом смотрел на расказчицу. Виноватые глаза одной сестры и отчаянная оборона другой заставляли себя чувствовать последней скотиной.— Побеждать слабых женщин — бесчестно... Просто не все Салигугис это понимают. Оттого и звери. — он нахмурился и посмотрел на небо. Потом опомнился и взял её за руку. — Ваши видели, куда уходил корабль? Они что-то говорили про этот остров? Унимак, может?— Алясхак, это прямо к востоку, не более полудня. Они даже не скрывали — а кто мы против них? — с горечью произнесла Нагуя. — Ты уверена, что Алясхак? Но это — не остров! — живо отозвался Белов на вожделенное название, через гнев и сочувствие проникла досада. "У негодяев-то курс не сбился... Но из всех возможных мореходов трудно выбрать наименее достойных открыть России Америку..."— Им не успели этого пояснить. — девушка равнодушно пожала плечами. — Они и так общались с трудом. А потом и вовсе перестали.Сразу две заботы заняли его мысли. Первой было освобождение людей. Захочет ли вообще Корсак в это ввязываться, рискуя своими? Второй было освоение американского берега — черт знает что на нем творится... Он опомнился от раздумий, глядя на темнеющее небо и приподнял её за плечи. — Пора домой! Уже поздно.И, наконец, Нагуя произнесла:— Да, тебе пора на корабль, но знай... Сегодня в ночи вам грозит беда! Наши убьют на берегу дежурных, заберут у них скорое огниво, оружие, переоденутся в их одежду... А потом в темноте подожгут судно. Прости, Саша. Я все не знала, как тебе сказать...