Разговор на равных (1/2)
Наблюдая, как капитан выгружается на берег и привязывает свою лодку, Имагми с вызовом наблюдал на ним, сложа руки на груди. "Другом он был мне или нет - я не покажу этому человеку своей слабости. Пускай думает, что я подлец, оставивший друзей, лишь бы не считал умалишенным. Лучше ненависть, чем проклятая жалость".
Там, с корабля, Алексею казалось, что его на берегу ждали, однако сейчас возникло подозрение в роковой ошибке. "Но если не сделать до конца всё возможное, как жить дальше с этим?" - быстро задавил он проснувшуюся внезапно малодушную мысль.
Наконец, обитатель острова заговорил, цедя сквозь зубы:— Зачем вы прибыли снова - вам надоела ваша жизнь? Мало было вчерашнего приема?
— Мало... - вздохнул гость, сомневаясь, каким назвать именем. - Я говорить с тобой вернулся, оставь свою враждебность. Поговорим, как раньше...— Я не стану с вами воевать, раз вы настойчиво полагаете меня вашим другом. Хотя, поверьте, это всего лишь заблуждение! Но сейчас вас заметят наши люди, и вы даже не успеете бежать. Набирайте воду за той скалой и уходите!- Послушай... те, Имагми, или какое имя вы там себе взяли... - произнес Алексей, с трудом принимая "вы". - Я и моя команда не совершали ничего дурного по отношению к вашему селению... Но я лишь хочу понять, что заставляет вас скрывать свое происхожде...
На лице островитянина так знакомо заиграли желваки.
— Не знаю, подлец вы сам или нет... Но если не уберетесь на свой корабль, то ответите за все преступления своих земляков! Ведь вы только и знаете, как завоевывать чужие земли да брать силой чужих женщин!— Завоевывать земли, говорите? - Корсак уже начинал закипать от этого тона и зло усмехнулся:
— Хочу заметить, они же и ваши земляки, а что до подлецов... Чем же вас так привлекли эти дикарки, ваше высокоблагородие, что вы свой долг и честь забыли?
Или вам все равно, в чьей гвардии служить, Императрицы Всероссийской или этого варвара? - почти выкрикнул он последнюю фразу.
— Заткнитесь со своим бредом и убирайтесь! - ему ответом была пощечина.Вытерев кровь с разбитой губы, Корсак продолжил:— Я пришел говорить с вами, как с мужчиной, каким знал много лет... Разговор пошел на оскорбления и кулачную драку? Извольте! — с этими словами он протянул обидчику вторую шпагу:
— Мой друг, Александр Белов, прекрасно владел именно этим оружием! Не признавая кулаков и ваших первобытных стрел и колышков!
Имагми, ответив прямым взглядом, легко подхватил эфес, и сорвал с себя промысловую парку.
Корсак также, следуя правилам, сбросил мундир, и взглянул на соперника в его тонкой рубахе из вываренных птичьих шкур и кожаных штанах.
"А ведь, и православие даже оставил, прости Господи..." — со вздохом подумал он, не завидя на груди привычного для всех креста.
Отойдя вглубь берега, ближе к ущелью, они схлестнулись в поединке. Положение их как соперников несколько разнилось.
За 4 года, привыкнув к метанию и ударам коротким копьем, рука Имагми теперь неохотно воспринимала движения длинного, гнущегося клинка. Однако отточенные когда-то до совершенства приемы услужливо всплывали откуда-то из подсознания. Их подкрепляла злость от своей уязвимостибезпамятного безумца пред этим самоуверенным моряком... Который почему-то знал о нем то, что было ему самому неведомо.Но в его нападениях не было коварства, иначе он мог бы быстро сразить соперника, хитростью подкараулив из-за отлично изученных уступов скалы.
Корсак, отточив свои навыки фехтования во время недавней войны, чувствовал себя сильным дуэлянтом, но при этом скованно, боясь нанести в запале тяжелое ранение. "Еще не хватало смертоубийства — хороший конец старой дружбы... "- думал он.
Успев, однако, сделать друг другу резкими взмахами клинков по паре царапин, новоявленные соперники лавировали возле скал.
Они то разрывали дистанцию, спотыкаясь на камнях, то, наоборот, сокращали расстояние...И в какой-то момент, скрестившись поднятыми в руках эфесами, они оказались совсем близко, их глаза встретились.Вдруг что-то вспыхнуло перед Имагми, на миг он увидел не серое море и скалы кругом, а залитый солнцем зал, где множество молодых людей вот так же схлестывались клинками подзабытого им сейчас оружия. И напротив себя - лицо светловолосого напарника, только моложе на много лет.
Внезапная, давняя боль сжала виски и видение сразу стерлось. Он всего на мгновение опустил руку и тут же споткнулся, подавшись назад под направленной в него шпагой.
— Ну что же вы медлите...- усмехнулся Имагми, лежа под упирающимся в его грудь клинком. - убивайте меня и плывите, наконец. Я ж всего лишь дикарь... Хоть и старейшина...Корсак, прямо посмотрев ему в глаза, ответил, вернув клинок в ножны:- Вот как, значит, теперь - старейшина дикарей... Но еще 6 лет назад вы были дворянином,бесстрашным офицером, преданным Отечеству, любящим мужем и отцом... Другом моим, наконец... И стоило было драться на дуэлях за любимую женщину, чтобы променять ее на туземок?— Значит, все таки, у меня была жена и дети... -вздрогнув, замершим голосом произнес Имагми. Его неприступность вдруг пала, затронутая за живое.
Отложив шпагу, он поднялся с земли и опустился на камень, вцепившись руками в свои длинные, спутанные волосы.
— Но как! Как же мне теперь с ними? Я не могу их имен и лиц вспомнить, ничего!- он застонал, сцепив зубы. - Да и себя тоже... Что толку мне сообщать, кем я был и как звался?! Все, что мне осталось - язык родной да тело!
— Что ты говоришь!? Господи... Я не понимаю... Память? Тебя лишили памяти, но... как!?Корсак опешил, глядя на друга.