Споры (2/2)
— Но я должен был попытаться отстановить. Вы хоть представляете этот риск? А дети?
— По-твоему, позаботиться о том, чтоб их отец живой вернулся домой, это неправильно? — в запальчивости воскликнула она.— Вот скажи, полагаешь, мне не горько от того, что Саши нет с нами? — и, как это часто случалось за долгие годы знакомства с Анастасией, он снова подхватил обращение на "ты".
— Очевидно, нет, раз не хочешь понять! Я люблю его и хочу чтоб он был здесь, неужто не ясно? — Анастасия упрямо отвернулась, пряча слезы, но он снова встретился с ней взглядом и воскликнул:— Послушай же меня! Ну вспомни, хотя бы, а желал ли Саша, чтобы ты ехала к нему?
— Противился, когда я попросила взять с собой... — прозвучало честное признание.
— Неужели тебе безразлична даже его послед... — Оленев осекся. - его просьба?
— Что запнулся? — воскликнула Анастасия. — Вы все не верите, да? Вы не верите, что он жив? Что ж, не верь! Но тем я правее! Мой муж не мог позволить сопровождать, да! Но речи не было про то, чтобы выручить! Ведь он пообещал, что вернется!!! — последняя фраза вылетела как-то обиженно, будто супруг просто не привёз некую обещанную вещицу.
— Анастасия... право же, так бывает... Не дано предугадать всего... — собеседник смягчился,взяв ее за плечи. Право же, последний довод нечем было парировать.
— Прошу тебя, Никита! — женщина горестно вздохнула. — Не мучай меня! Просто помоги мне, когда вернёшься из посольства... Поддержи крестницу, пусть зла на меня не держит...Скрепя сердце, Оленев согласился оставить ее в покое. Долг по делам коллегии, где он теперь служил, и вправду гнали его на днях в Париж — хотя сочувствие к другу и его смятенной жене твердило совсем иное направление.
Софья Корсак не требовала знаний координат, но также воспротивилась поездке:— Настя, а как же младшие? Дорога-то твоя опасна.. Все же, ты не только жена... Есть иной долг...
— Не только, говоришь... А ты вообще можешь меня понять, как жену? Иль все твои мысли только о... — она осеклась, понимая, что закончить обидную фразу нечем. Она была привязана к Софье. Но в глубине души та всегда казалась бесстрастной домашней наседкой.
"Алешенька снова в плавании... Ничего, всего три месяца..." — эта фраза, произносимая с неизменной улыбкой, просто потрясала своим холодным спокойствием! В то время, как две недели ожидания Александра невесть из каких переделок были подобны пытке...— Знаешь, - прервала ее Софья, не дав добавить нечто более оскорбительное. - Да, наверное, ты права. Мои мысли и вправду скорее о том, как сберечь семью от погибели...Её больно кольнуло обидой.
"И это Анастасия, которую она с юности полагала подругой и отстаивала пред Алешей, смеет говорить ей о супружеских чувствах? А стоило ли отстаивать, право? Похоже, она и впрямь готова сходу отказать не только мужу в оных чувствах, а и ей самой - в их давней дружбе?"
Анастасия перевела дух и с оторопью посмотрела на неё. И слова полились бесконечным потоком:— Прости... Прости меня, прошу... Я не должна была такое говорить... Сама не знаю, как мне такое пришло в голову... Это все мои нервы, сборы... никто понять не может!Она начала всхлипывать, вдруг уткнувшись Софье в плечо.
— Почему? Почему вы все думаете, что он умер? Никита, да еще теперь ты! Слуги еще эти, глупцы, головой качают...Софи обиделась на меня — оказалось, она все помнит... нашу роковую ссору... Ах, если б я сама могла хоть на день, хоть на минуту об этом забыть...
— Я не думаю так... Он может быть и жив...
Софья хотела отстраниться, но неожиданно смягчилась. В этом была вся Анастасия — совершить ошибку, но после отчаянно каяться... Да так, что ее хочется пожалеть, словно ребёнка.
— Может быть!? Но я не могу жить в этом неведении, не могу, понимаешь? И тебе и вправду не дано представить, какого это — знать, что твой любимый страдает именно из-за тебя! Жены!
За прикрытой дверью послышался чей-то вздох.
— Бог с тобой, Настя, не изводи себя, полно... За детьми присмотрю... И буду молиться за тебя... за вас. — Софья грустно вздохнула, погладив по плечу.
— Езжай и... благослови тебя Бог в твоём поиске.