Подозрения (2/2)
— Итак, любимая, которая со мною прошла все, что угодно, за много лет, вдруг полагает, что я, значит, напиваюсь до блуда?! Да ещё когда и где — по пути домой, в трактире?!! Да я в долгих отьездах до сей пошлости не опускался!
А, может, меня 11 лет просто всерьёз не воспринимали? Да, если хочешь знать... для меня это неверие просто оскорбительно!Вот скажи, мне после этого, может, на колени встать, да повиниться, что был коварно усыплен? Иль ты мне прикажешь роту оставить, чтобы еще раз послушать, что я негодяй? Благодарю покорно, брани мне на плацу довольно!
— А ну успокойся! — Оленев резко встряхнул гвардейца за плечи и тот, наконец, перевёл дух, понимая что парк для его бурных возмущений не пригоден.
— У чему весь этот поток вопросов, если ты до сих пор её любимой называешь? Видит Бог, Саша, ты страдаешь, и дети без тебя тоскуют...
— Прости, Никита, вывалил я много... Давно не говорил ни с кем начистоту... Живу здесь, как сыч какой, даже настроения нет на любезности...
Белов снова сник, кивнув на весёлую компанию гвардейских офицеров вдалеке, окруживших двух миловидных девушек.
— Пойми, у меня просто не хватает слов объясниться, да и свободного времени, прямо скажем... Что толку скакать туда-сюда, если тебя не слышат и не видят?
— Ах у тебя нет времени, да что ты говоришь?!! Ну, конечно, наш гвардии капитан ведь столь занят? Да ты вообще знаешь, с кем и как проводит время твоя Настасья? — вспылил сдержанный Никита, немало удивив Белова.
— Клянусь, если б я не знал ее тысячу лет и не видел еще год назад...
— Она ездит в театры, салоны... Это теперь ее жизнь... Я слышал, ее видели у Ш-вых. Да, и после Вены из-за театра дома не застал. Ну уж в этом-то странно ее упрекать...
Александр вздохнул. Конечно, фраза, услышанная недавно от одной из очаровательниц, показалась ему, правда, немного чудною. Молодая женщина, призывно распахнув глазки, таинственно поведала, мол, "супруга ваша намедни была столь весела, танцуя на балу, будто совсем вас забыла... И сие несправедливо, ведь столь привлекательный мужчина достоин большего внимания..."
Однако он настолько привык к женскому вниманию и просто бессмыслице светской болтовни, что лишь вежливо покивал, подумав, что с ним просто флиртуют.
— Салоны?!! Ты каждый день при дворе и совсем ничего не слышишь, кроме приказов?! Да я в Петербурге сразу от троих светских знакомых узнал, что... Словом, прости, Сашка, что говорю тебе это именно я... — Оленев вздохнул.
— Продолжай... Ее вмешали в какой-то скандал?
— Не совсем вмешали, но... Вообщем, Настасья твоя отнюдь не скучает без мужского общества, если хочешь знать. Ее всюду сопровождает австрийский аристократ, некто Лимберт, дипломат из окружения посла Естерхази. Неприятный тип. Но у вас явно с ним нашлись общие вкусы...
— Что? Какие ещё вкусы? Ты на что намекаешь? — Саша зыркнул на друга, напрягая скулы, затем повторил услышанное про себя и вспыхнул:"Так. Обвинила в изменах меня, а сама, значит... Нет, этого просто не может быть! Это невозможно! Я никогда не устраивал сцен ревности, ибо знал, что другим светит не больше танца, любезной беседы, или поцелуя руки. Она же сама же хохотала со мной про неприличные комплименты, умоляя никого не убивать! Кажется, теперь придется умолять всерьез...Но неужели я был так наивен, или просто доселе не встретился никто столь настойчивый, как Брильи? Боже правый, и снова иностранец? Это что, злая ирония?“— Ладно, — гвардеец перевёл дыхание и хлопнул друга по плечу. — Немедля иду к начальству просить отпуск. Я здесь уже второй месяц безвылазно торчу!Так, не пробыв в русском Версале и трех дней, они вместе двинулись в обратный путь.