Хлопоты (1/2)
Лядащев, с которым князь вскоре встретился в трактире, был настроен саркастически.
— А что жена? — коротко поинтересовался он, опытным взглядом быстро рассмотрев свернутый в трубочку детский рисунок. — не желает ли составить завтракомпанию старому знакомому в наиприятнейшее из столичных заведений, что на Заячьем острову?
После тяжелого молчания собеседника Василий Фёдорович потеребил усы и зло усмехнулся.
— Полагаю, она до сих пор не понимает, что её ммм... легкомысленный образ жизни теперь ведёт обманутого супруга прямиком под убийственный кнут и на каторгу? Хотя, истинная сущность этой дамы была видна мне ещё в 43м...— Я прошу вас, сударь, в моем присутствии не говорить так об этой женщине, — тихо ответил Оленев и приподнялся с места. — иначе мне придётся...
— Иначе что? — устало усмехнулся офицер. — и вы помахать шпагой решили, князь? Следом за Сашкой праздной крови захотели? Ну-ну...
И схватив бесцеремонно Никиту за рукав камзола, процедил:— Сколько лет, одно и тоже... Как были простодушными юнцами, так и остались. Что один, что другой. Ах, да, ещё моряк ваш. Не до бабьей чести нынче, поверьте! Ситуация с нашим общим другом почти безнадёжна, вместе действовать надо, а не распутство госпожи Беловой оспаривать... Тем более, что... весь Петербург понимает причину дуэли, что бы там её упертым мужем на допросе не утверждалось...
Лядащев возмущённо стукнул кулаком по столу и продолжил:— Говорит обвиняемый следователю про якобы затеянный в кулуарах спор о правах Австрии за испанское наследство! Оно и понятно, грех ее покрывает...
Мы можем хлопотать бесконечно, рассказывая всем о благородном мстителе за поруганную честь, только вот выходит с его слов, жестоко погубил он зело важного для Отечества дипломата на пустом месте. Нарочно приехал без приглашения, дабы о чужих землях поспорить и в безумии порешить! Ишь, политик выискался!
— Безнадежна почти? — напряжённо переспросил Оленев с упором на последнее слово,отправляя брезгливо манжет.
— Вы были ещё раз у Бестужева?
После недавнего разговора с виновницей спора он и сам понимал, что "хороший человек из Тайной канцелярии" в большей степени прав в своём цинизме, нежели он сам в своей сентиментальности.
— Ближе к суду, обождите... Но это "почти" чуду подобно. По головке гладить нашего дуэлянта никто не собирается покамесь. Пускай ещё спасибо скажет Государыне нашей за отмену смертной казни.С глаз долой, да как можно дальше, наверняка с разжалованием — это был бы наисчастливейший для него исход, иначе... — он неопределенно махнул на мокрое окно.— Военных наступлений покамесь не ведётся... Выходит, все та же пресловутая ссылка в Сибирь? — с недоумением спросил Никита.
— Вы несведущи, аки дитя, князь.Лицо Лядащева потемнело.
— Выбор у Белова весьма небогат нынче. Либо кнут, бесчестье и каторга, либо, ежели только не помешают... Некое долгое и рискованное предприятие, куда благородные офицеры лейб-гвардии точно по личному желанию не суются...Но благородно сгинуть много лучше для его гордой натуры, сами согласитесь!
И добились бы мы сего, лишь бы карты канцлера не стали попутаны... Суд послезавтра, пострадавшее посольство непременно явится...
— Но я все же рассчитываю на визит к её Величеству! И ежели Сашке присудят наихудшее, я как раз отправлюсь проситьвысочайшей милости...
— И потерпите поражение... — мрачно закончил Лядащев. — Не хотел бы снова оскорблять вас, князь, но кто вы против канцлера и посла? Другой подход нужен, другой...
Глядя на Лядащева, флегматично парирующего его предположения, Оленеву показалось, что их разговор стоит на месте, и он встрепенулся...— Но, позвольте, мы не можем бездействовать! Два дня осталось!! Значит, надо уговорить чёртова посла, канцлера, хоть дьявола!! А мы сидим здесь и ждём, чего мы ждем!!! — он вскочил.
— Я иду в посольство, прямо сейчас!
— Угомонитесь вы, наконец! — одернул Василий. — они нынче не допускают к себе никого из случайных русских, охрану поставили. И что вы говорить собрались, а? Про благородного друга? Я посмотрел бы на вас, ежели бы вместо их соратника безвременно почившим оказался ваш Белов...
Никита поежился: Лядащев всегда умудрялся иронизировать на ровном месте.
— Вот что. Будьте в суде, там и объясните все, что думаете, да поостынете пока заодно...
Разговор с Лядащевым оставил у Никиты осадок полной своей бессмысленности и бессилия.
Встретившись с Корсаком, они упрямо отправились к посольскому дому, где, действительно наткнулись на отряд, преградивший путь. Прождав выезда посла до вечера, друзьям пришлось с неохотой признать правоту Василия Фёдоровича, отчаянно злясь на него и на себя самих.Тем временем виновница короткой ссоры Никиты Оленева с "одним хорошим человеком" сидела уже почти час, замерев в кресле. Изящные пальцы выбивали дробь по столешнице.
— Что же будет... Когда закончится эта бесконечная череда моих тайных страхов? Я даже открыться ему не могу, чтоб он успокоил, как бывало, мои тревоги... И почему я до сих пор столь зависима от этого пресловутого беспокойства!
Она посмотрела в окно на падающие капли дождя, а потом тоскливо на разряженную даму на портрете.
"Милый князь... Даже осуждая, остался сдержан... Кажется, я верно поняла его взгляд... Мать секли кнутом вполсилы, ибо... да, именно, любимый-то и помог, на все готов был. А что же выпало остальным? Хлыст врезался с силой в плоть... Кровь и стоны... Снятая со спины до пояса кожа Лопухиной... — Анастасия зажмурилась.
Картина эта давно сгладилась в памяти. Много другого случилось с тех пор, да и не видела она всего — все больше по рассказам, от коих стынула кровь.
Ужас, вина и острая жалость — все это было! Но чего-то здесь не хватало, чтобы долгие годы чувствовать на себе...
Она поежилась и обхватила себя за плечи, словно защищаясь от удара."Это же мое вечное — сходить с ума при мысли, что он претерпит муку, иль будет унижен. Когда же кончится эта канитель страхов? И ведь даже открыться ему не могу, чтоб успокоил, как бывало... Сашенька, сделай что-нибудь, чтобы так не случилось! Я постараюсь, милая... — так он отвечал."— Но что он сказал-то, Никита? Канцлер Бестужев из-за Австрии строит помехи? Однако, не похоже, чтобы он рассчитывал на меня..."
Поколебавшись секунду, собрав свои беспорядочные мысли, Анастасия снова взялась за колокольчик.
— Лизавета!!! Где ты ходишь? Мне темно-красное платье из тафты, что ещё на выезд не надето, подготовь!
Она придирчиво оглядела себя в зеркале.
"Румяна накладывать не стоит.. Слишком легкомысленно будет. Лучше бледность и алые губы. Где же была помада к этому цвету..."Она достала сумочку, после приезда из Стрельны заброшенную вместе со светской жизнью.