Часть 11 (1/1)
От ее запах немного кружилась голова и я, честно признать, впадал в очень слабенькую, но эйфорию, когда она даже злобно и, кажется, намеренно наступала мне на ногу или делала ещё какую-нибудь шалость, абсолютно не мешающую мне вести этот танец. Да, я настолько превосходный танцор, что мне с лёгкостью давалось вести партнёршу, даже если ее нога была перебинтованной и едва функционировала. И никаких других партнёров рядом с ней на будет. Я не знаю, как долго мы пробыли в этом зале заучивая движения. Знаю только одно. В награду за труды природа нам открыла великолепный вид...Солнце заходило за утес, окрашивая все вокруг в темные цвета. Неестественно темные. Я поддерживал Рудик за талию и физически ощутил, как при виде этой завораживающей красоты она тихонько ахнула и на миг задержала дыхание.
Привалившись к стене, на огромном камне устало вдыхал свежий воздух Капустин. Я хотел остаться рядом с ним. Что-то сказать. Но ушел. Выбрал ее. В последнее время я всегда выбираю ее.Она едва волочила ноги, неосторожно наступала на валуны, зная, что я словлю ее. Зная, что я проклят ею. Но очередной слизкий камень повел нас обоих - она даже ненамеренно наступила на этот камешек поврежденной ногой и потому, и пискнуть не успела, как уже лежала на земле. Кренолиновая юбка образовала купол, показывая мне ее ноги. Я заметил, что бинт вновь набрался жидкости. Теперь она истекала красной кровью и я уже хотя бы на секунду перестал думать о возможном заражении.
- Может поможешь встать?- Если ты так часто падаешь, может научишься ходить?Она посмотрела на меня тем своим взглядом, которым раньше смеряла каждый мой шаг и я поторопился протянуть руку, пусть воспримет это как извинения. Других она все равно не получит.- Признай, парень, она тебе нравится, - зашипел внутренний голос. И, клянусь, если бы он был человеком, он бы сейчас, скорее всего самодовольно усмехнулся.- Закройся, - мысленно вздохнул я, помогая ей встать на ноги.- Ключ от этого сердца потерян и не найден, старик. Смирись, - внутренний голос словно и сам огорчился от своих слов, но словами не передать, как огорчился я, когда понял, что этот вопрос меня интересует...Когда мы подошли к комнате, она попросила меня не уходить.
- Мы ещё не расстались. И, честно говоря... - она замялась. - Ты должен зайти и объясниться.
Ее слова заставили напрочь отключиться мои мозги. Все что крутилось в голове, это ее приглашение. Она позвала меня! Я захожу в эту комнату на правах официального гостя, и, меня покинула любая адекватность.- Со мной твоя нога была в большей безопасности.Она свела брови над глазами и взмахнула рукой.- Больно, ай! - свело все мышцы. Она кинула меня на кровать! С помощью черной магии!Удивительно, но теперь во мне боролись ярость, гордость и желание заняться с ней любовью прямо на этой кровати.- Ты хоть понимаешь, что это напоминало банальную сцену ревности!? - да она в бешенстве.Запустив руку во внутренний карман, я с удивлением и счастьем сжимаю крошечный атрибут радости. Она по прежнему тут. Она - это блестящая квадратная упаковка, которую я сейчас и обрадую, если эта ведьма не перестанет так на меня смотреть.Но Мила только усугубляет ситуацию. Она так привыкла к нашему постоянному сожительству, что абсолютно легко, но при этом продолжая яростно читать мне нотации о преувеличении полномочий, Рудик отстегнула юбку и сев на стол стала разматывать бинт. Мои глаза впились в идеальную ножку и слова ее теперь слились в непонятный мне набор звуков.- ...Ты? Но ... Ты? - кажется она где-то минуту ждёт ответ.
- Тизифонов, ты оглох!? - визжала она, запустив в меня испачканным бинтом. Кажется этот урок здорово ее разозлил, но на настоящие имена она пока не переходила. - Велард!?
***- По окончанию войны дома не наполнились смехом и весельем, улицы не засверкали лицами героев, только кладбище достигло пика популярности.- Вы очень литературно подвели конец доклада. Спасибо, господин Лютов, садитесь. - женщина, принимающая доклады по отношению к войне, магическому расизму и дискриминации улыбнулась мне, закусив губу и игриво вильнув бровью. Но я посмотрел на нее в ответ только опустившись рядом с меченоской.- Кажется, ты понравился этой даме, - заметила Рудик, когда я подсел к ней. Она говорила, что бы не чувствовать взгляды, обращённые к нам. - Может попробуешь начать отношения?- Ой, чья бы корова мычала. Ты бы своего отпустила...- Не так уж и плохо любить умершего человека: не изменит, не бросит. И... - она посмотрела на меня, - закроем тему.- Ты когда его хоронила сложно было? А главное выбор камня - гранит красив, а гравий вообще можно? Ой, забыл, ты же его на хоронила...Я посмотрел на Рудик, понимая, что перегнул.Мы не говорили. Больше не говорили. Да и это диалог был первым за последние три дня, с момента сцены в ее комнате.Я приехал на штаб-квартиру один. Ждал неоновую. Рассматривал комнатку. Как вдруг вошла она. Из кухни. Но я знал, неон будет сливать мне все бесплатно. Достаточно только расстегнуть ширинку. Что я и сделал.Закончив я заправил рубашку в брюки и посмотрел мимо нее, нужно было срочно стряхнуть вставший перед глазами осуждающий взгляд серых глаз.- Когда ты с ней наедине, это Апокалипсис, - внутренний голос добил меня, втаптывая лицом в грязь. Женщина прервала мои мечтания о рыжих кудрях в ладони, как раз в тот момент, когда я уже коснулся носом прядей, чувствуя физически их аромат. Мне предложили поесть и я не отказался.В общей столовой штаб-квартиры было не многолюдно, тихо и спокойно. В основном, тут питались соответственно режиму и в такой поздний час, пользоваться благами кулинарных способностей Сицилии обычно не разрешалось. Кстати, Сицилия, злостная фанатка арийской идеи, была пышнотелой красоткой, которую бы тут же постановили секс-символом Италии, если бы мы жили в эпоху Ренессанса. Си, как ее называли пауки, готовила любую кухню мира так искусно, что можно было спокойно проглотить собственные пальцы и не заметить.Потому, когда передо мной оказалась тарелка, наполненная пельменями со сметаной, я мечтательно улыбнулся, уже чувствуя, как нежное тесто тает во рту, а мясо немного обжигает язык.
После приема пищи захотелось узнать как она. Распрощавшись с паучихой, я неспешно пошел по разбитым ступенькам к комнате Милы Рудик.Дверь поддалась. С тихим скрипом я появился в комнате "сестры", которая так и уснула в кресле. Черные локоны были собраны в пучок столь неаккуратный, что половина прядей закрывала умиротворённое лицо девушки. Штанина одна была закатана, демонстрируя бинт на изящной ножке. Я знал, что она сгорит от безумства и гордости, предложи я хоть единожды ей помощь. Она пожалуй сгинет без кольца и в рукопашном, чем примет помощь даже от самых близких.Ее нос вдруг шумно шмыгнул, и я подумал, что она, вероятно, схватила инфекцию.Я обеспокоенно навел на нее кольцо, посмотрев, в норме ли температура. Приблизившись максимально, мне пришлось не дышать, что бы, не доведи Господь, не разбудить Рудик, иначе вновь попаду под раздачу.Она оказалась безумно лёгкой, а пахла, как шелк. Хотя нет, она пахла небом перед дождем...