Mein Herz Brennt (Искатель Имени, Менеджер) (1/1)
Nun liebe Kinder gebt fein achtIch bin die Stimme aus dem KissenIch hab' euch etwas mitgebrachtHab' es aus meiner Brust gerissenMit diesem Herz hab' ich die MachtDie Augenlider zu erpressenIch singe bis der Tag erwachtEin heller Schein am FirmamentMein Herz brennt(Rammstein)Иногда мне хочется вырвать себе сердце из груди, чтобы оно больше ничего не жаждало.(Ты понимаешь меня. О, ты единственный понимаешь меня.)Но нет, желания зарождаются не в нём. Нужно взамен отсечь голову. Как в пьесе Эпиграмматического Ирландца, рукопись которой ты хранишь от цензоров и Хозяев. Но, честно говоря, кажется, что не поможет и это.(Если хочешь, оставь её у себя. Поцелуй её на ночь, задув свечи.)Мои страсти всегда были неудержимы. Готовый рискнуть всем ради них, когда-то я даже ввязался в игру против шести, среди которых оказался ты. А теперь желание осталось лишь одно: Имя.(Благоразумнее с тех пор я не стал.)Последнее, что помню — меня настиг новый приступ чудовищного голода. Похоже, я живьём проглотил золотую рыбку из аквариума на прикроватном столике. А потом Отель — меня самого, облизнувшись языком длинного красного коридорного ковра и сомкнув ряды зубов-дверей.(Уж лучше ты, чем Пожиратели Бога. Сквозь стены я слышу тихий плач и содранные в кровь скребущие ногти Писателей — тех немногих, кого ты успел перехватить раньше, чем они отправились на верную смерть, словно мотыльки на огонь. Но я предпочту отдать одному падшему жрецу свою свободу, чем троим свою плоть.)И всё же пылающее вокруг ало-золотое пламя твоих владений не сравнится с тем, которое сжигает меня изнутри. Пусть то и всего лишь свеча, всего лишь искра над давно остывшим пеплом погребального костра забытой жертвы.(Так невыносимо горячо, что только лёд Севера успокоит меня.)Сквозь бред я узнаю твой голос (?будь умницей, открой ротик?). Экспериментальный рецепт так же медово-приторен, как твои слова, и так же невыносимо горек, как всё, что ты привык скрывать за ними. Я захлёбываюсь твоей заботой. Тщетно пытаюсь вырваться из смирительных ремней. Кусаю перчатку, сжимающую мою челюсть.Ты вовсе не обижаешься. Ты смеёшься. Мягкий алый бархат на нижних нотах, позолоченный настольный звонок на верхних.(Я люблю, когда ты смеёшься. Потому что если сам Весёлый Джентльмен будет грустить, что уж тогда останется нам? А ещё — потому что не хочу быть один в темноте. Как хорошо знать, что кто-то всегда рядом.)О, хозяин, прижми к груди заблудших и несчастных; дай им засыпать под твоё ещё живое сердцебиение, совпадающее с секундной стрелкой часов Отеля, хоть все те и показывают разное время. Забери нас, забери нас из холодной ночи и одиноких постелей. Расскажи сказку, которой был очевидцем много веков назад. Пусть даже она заканчивается отнюдь не хорошо. Это не утешит нас, но, быть может, это утешит тебя, заставив на минуту забыть про своё собственное отчаянное желание.
(Позволил бы ты мне победить, только чтобы посмотреть на выражения лиц Хозяев Базара? Признаюсь, я думал, что позволил бы тебе. Такова была бы моя истинная победа — над собой. Доказательство, что это безумие не имеет надо мной власти. Но я уже заранее проиграл.)Голос из снов и колодцев зовёт меня. Даже здесь. Один из немногих кошмаров, который ты избегаешь заимствовать для своего Сада. Короли Параболы думают, что потому, что он слишком невнушителен. Но лучше отдай меня на растерзание своим теням, только не оставляй наедине с этим тихим зовом.(Действительно ли какая-то часть меня ещё хочет спастись? Или я всего лишь оттягиваю неизбежное?)?Я освобожу тебя?, — обещаешь ты (закрывая мою дверь на семь замков).?Только постарайся не кусать других гостей?, — просишь ты (впиваясь в остатки моего рассудка всеми идеальными зубами своей фальшивой радушной улыбки).?Всё будет хорошо?, — утешаешь ты (познав предел безысходности, как и я).И я притворяюсь, что верю.