Вдруг возникает чей-то лик (1/1)

Она всегда была чрезмерно скрытной, излишне принципиальной, прямолинейной и очень въедливой. Слишком! Таких людей не особенно жалуют окружающие, считают их весьма неудобными и неуживчивыми особами. Да, она терпеть не могла халатность в общем?— как проявление человеческой натуры и в частном?— как проявление небрежности должностных лиц, а конкретно?— педагогов и врачей. Людей, которым доверяют самое дорогое?— жизни детей. Таких она карала непримиримо и беспощадно, даже с какой-то фанатичностью. Считала, что на такое предвзятое отношение у нее есть свое личное право. В дрожащих пальцах, словно по волшебству материализовалась длинная сигарета, нервно чиркнув зажигалкой она прикурила и задумчиво вгляделась в виднеющийся вдалеке парк, который просматривался из окна первого этажа здания прокуратуры. Видимо это ее судьба быть одиночкой, всегда. Она была такой, кажется всю свою сознательную жизнь. Воспоминания снова воскресли в ее памяти. Перед внутренним взором замелькали одинаковые как серые будни воспоминания: детство, юность… Как мало в них было светлого и радостного. Настоящее, а что же осталось у нее в нем? Каков итог жизни? Женщина тяжело вздохнула. Друзей практически нет, да и признаться честно никогда особо не было. Люди ее побаивались, сторонились, недолюбливали. Считали странной, несуразной. Она всегда жила только работой, работой, работой, которая приносила ей огромное моральное удовлетворение, ошеломительный успех и быстрый карьерный рост. Было в ее жизни и немало неприятностей: не слишком удачный брак; муж, который не захотел терпеть ее карьеризм и склочный, неуправляемый характер; быстро повзрослевший сын, не желающий теперь с нею знаться. Она нашла в себе силы все это пережить и не сломаться, только окончательно закрылась ото всех, словно устрица в створках раковины. Отгородилась и практически разучилась общаться, по-человечески, вне стен суда. Длинные, тонкие пальцы до острой боли вцепились в резную оконную решетку, она прижалась к ней лбом и поджала пересохшие губы, на глазах вскипели горькие слезы обиды. Опять одиночество… Одиночество всегда и повсюду, такое неумолимое, неотвратимое, но и к этому привыкаешь, со временем. Как же она устала быть ?отрезанной? ото всех! Кто бы знал! Неожиданно она поймала себя на мысли, что ей даже некому открыться, поделиться своей болью, поплакаться. Потому что как оказалось, что у нее совсем нет близких по духу людей. Она уже давно привыкла держать все чувства и переживания ?в себе?. Привыкла! Но как же это все надоело! Ей очень сильно хотелось разорвать этот тягучий круг пустоты и наконец-то хоть с кем-нибудь завести дружеские отношения. Впустить кого-то в свое сердце, но какая-то внутренняя сила, наверное, застарелые комплексы мешали сделать первые шаги навстречу окружающим ее людям. Попросту было страшно. Очень! Что опять оттолкнут, не поймут и не примут. Страх… Непривычное состояние, но видимо и с этим чувством ей нужно будет теперь свыкнуться. Высокая женщина еще раз тяжело вздохнула, отвернулась от окна и откинув длинную челку с лица, затушила сигарету. Перерыв закончился, пора возвращаться в свою ?конуру?. Мерно постукивая каблуками она поплелась в сторону кабинета. Зачем вообще нужны привязанности, если итогом любых отношений становится боль? Губы привычно скривились. Ну уж нет! Скатываться до мазохизма как тогда, она не собиралась. Все! Уже не маленькая, старший советник юстиции, в конце-концов. Полковник если уж расшифровывать на военный лад, из груди невольно вырвался хриплый вздох. В свое время, карьера заменила ей все: семью, быт, образовавшуюся пустоту в голове, но как ни старалась она не замечать неприязни окружающих, ее это все же задевало. Очень! Хотя признаваться самой себе в этой слабости очень не хотелось, мешала гордость. Ладно коллеги?— прокурорские. В этом ведомстве всегда царил дух междоусобной борьбы и зависти. С коллегами по ?цеху? она не общалась вообще, только по делу и то, по мере необходимости, уж слишком высока вероятность подставиться под удар и вылететь со службы. Свои же и ?подсидят?. В прокуратуре, чаще всего, обретались люди с особым складом характера и особой породы?— очень хитрые, пробивные и безжалостные. Впрочем, таких личностей везде хватает, не только в прокуратуре. Их она искренне и от всей души презирала, а вот чем она заслужила неприязнь других коллег?— юристов пока еще не знала, не поняла и упорно искала ответ на свой вопрос. Упрямая и своенравная женщина никогда не принадлежала к ?их клану?, но и это ее не слишком волновало. Даже здесь, на службе, она умудрилась стать обособленной одиночкой, которая гордо несла этот свой ?титул? по жизни. Карьерного роста чиновник добилась упорным, честным и кропотливым трудом. Может быть прокурор и не блистала особыми талантами и острым умом. Да, периодически раздражала всех своей неуемностью и занудством, смешила коллег своим нелепым поведением и напряженностью, но на самом деле именно она ?тащила? на себе огромный объем работы, колоссальную нагрузку. Давно известно, что на таких вот ?рабочих лошадках? держится весь рабочий процесс любой организации. Поэтому таких сотрудников терпят, многое прощают, мирятся с их странностями и недостатками. Выбор своего жизненного пути как и сама идея работы в прокуратуре появились в ее голове не спонтанно и не просто так. Это был вовсе не благородный, романтический порыв восторженной натуры, зов души или детская мечта. Нет, ею двигал более сильный и весомый мотив, а именно месть. Месть расчетливая и продуманная. Она совершенно осознанно выбирала свою будущую профессию и знала на что и главное ради кого идет. Задумчиво листая новое дело и уныло рассматривая повестку в суд, она медленно закипала?— ?опять в процессе будет эта как ее? Молодая девчонка Марина!??— размышляла прокурор, раздраженно прикусив губу и нервно дергая плечами?— ?вечно с ней какие-то проблемы возникают. Тоже мне?— судья! Мать-Тереза в мантии, тьфу!??— фыркнула прокурор. Ее бесила неопытная и излишне чувствительная судья. Привычка изучать людей, анализировать их характеры была у нее с детства. Она развлекала ее в печальные дни одиночества, приучила быть собранной и вдумчивой. Совсем некстати вспомнилось ее первое совместное дело с судьей Серёгиной Мариной Андреевной.*** На скамье подсудимых несовершеннолетняя девушка, которую обвиняют в жестоком убийстве новорожденного сына. Прокурор оценивающе посмотрела на Серёгину и поморщилась?— ?нет, не справится. Слабохарактерная, мямля??— как обычно сделала преждевременный вывод скорая на расправу обвинитель. А в адвокатах опять был Шпагин! Он для нее?— это вечная пытка. —??Дебютантка судья и изувер адвокат, что может быть прекрасней! Час от часу не легче!??— прокурор кисло улыбнулась. Сбивчиво изложив обвинение, привычно сцепившись с выскочкой-адвокатом и грозно посмотрев на испуганно?— растерянно моргающую Серёгину, она обреченно-насмешливо хмыкнула и уселась слушать бредовую речь защитника,?— ?а с Якушкиной было бы проще!??— мысленно отвлеклась от процесса прокурор.*** Она торопливо шла по парку, следом за быстро удаляющейся судьей. Ей нужно было срочно объясниться. Марина по давно заведенной традиции гуляла там по аллейке с маленькой дочкой. Целый день прокурор хотела поговорить с Серёгиной, но на работе ей этого так и не удалось. В ее груди так и кипело, и бурлило от переполнявших чувств?— " прекрасно! Судья мать-одиночка, ведет дело о несовершеннолетней матери-одиночке! Просто дикость! Каламбур! Дурдом!??— прокурора колотило от возмущения. Она чувствовала, что просто обязана высказать свое личное мнение Марине и на правах старшей поставить ей мозги на место. —?Марина Андреевна, подождите, пожалуйста! —?высокая темноволосая женщина наконец-то догнала маленькую блондинку?— Марина Андреевна, ну, что же Вы делаете, а?! —?прокурор буквально нависла над ней, продолжая атаковать?— я специально решила поговорить с Вами в неслужебной обстановке как женщина с женщиной! —?нервически зачастила прокурор, а крайне изумленная Серёгина попятилась назад, пряча за спину дочку. Ее очень напугал напор коллеги. Мало того, Зайцева показалась ей какой-то не совсем адекватной. —?Ольга Леонидовна… —?начала возражать Серёгина. —?Это займет ровно минуту! —?решительно продолжила Ольга, перебив собеседницу?— я понимаю, что у обвинения слабая доказательная база и сто шестая статья вообще довольно скользкая, но Вы же мать! Вы меня извините конечно, но Вы тоже родили в одиночестве?— по недоуменному выражению лица Марины, Зайцева поняла, что до нее не слишком ясно доходит смысл ее пламенной речи. Судья действительно не понимала к чему же клонит прокурор. В голове у Зайцевой как на зло не промелькнуло ни единой светлой мысли, слишком сильно волновалась и долго готовилась к разговору, а импровизация это не по ее части. Ольга понимала, что если хотя бы сейчас ей не удастся убедить судью в своей правоте, то больше шанса поговорить с ней наедине, без вечно болтливого и острого на язык Шпагина ей не предоставится. Судорожно подбирая аргументы в свою пользу, она опустила глаза вниз и заметила дочку Марины. Растерянно заморгав Ольга криво ухмыльнулась и попыталась ласково с ней заговорить. Надя озадаченно посмотрела на незнакомую тетю, сильно смахивающую то ли на Шапокляк, то ли на ворону, пожала плечами, поздоровалась как ее учила мама и ловко спряталась за надежную спину Серёгиной. Между тем, в голову прокурора закралась ?гениальнейшая? на ее взгляд идея. Тут же забыв про ребенка и переключившись на Марину она сделала полшага вперед и порывисто затараторила:?— Вам же не приходит в голову мысль утопить свою девочку в ванной?! —??Господи, что я несу, я же не об этом хотела говорить! Если Марина Андреевна меня убьет, то я даже протестовать не буду. Вот, блин!??— испуганно думала Ольга. Прокурора вновь подвело отсутствие навыков ораторского искусства и умения четко излагать мысли. —?Наденька, иди погуляй! —?лицо Марины побледнело как снег и застыло в нечитаемом выражении. На нем жили только широко распахнутые глаза и они полыхали такой нечеловеческой яростью, что даже изменили цвет с голубовато-бирюзового на холодный, серо-голубой цвет. Задохнувшись от гнева и наглости прокурора она просто молчала. Очень красноречиво молчала, оглушительно громко! Даже Ольге стало как-то не по себе от ее взгляда, неуютно. Она невольно поежилась и отпрянула. —?Тогда почему Вы потворствуете защите, которая выгораживает убийцу? —?продолжила Ольга, окончательно сбившись, запутавшись и потеряв нить монолога. Она уже плохо соображала, что собственно несет, полностью отдавшись на волю потока сознания или наоборот бессознательного?— защите, которой вообще всегда и все до лампочки?! До свиданья! —?разговор явно не заладился и сказано было совершенно не то, что хотелось. Это был полный, сокрушительный провал! Прокурор с позором ретировалась прочь. Надежды хоть когда-нибудь наладить нормальные отношения с Серёгиной провалились в этот день с громким треском.*** Внутри зародился неприятный холодок. Укол совести? Ей стало стыдно за тот давний, очень некрасивый разговор. Зайцева от всей души надеялась, что спустя столько лет, Марина о нем уже не помнит и не держит на нее зла. С профессиональной точки зрения Марина Андреевна ей не очень понравилась. Слишком мягкотелая. Ей казалось, что таким как Серёгина, в самый раз нянечкой в садике работать или в больнице сестрой милосердия. Там пригодятся ее неиссякаемое сострадание, сердечность, человечность и мягкость характера, но не в профессии юриста, нет! —??Что она тут забыла?! ?Образ Фемиды? это явно не про нее!??— Зайцева искренне недоумевала как с таким нестабильным характером вообще можно быть в этой профессии, а уж тем более судить. —??Как она вообще здесь удержалась???— привычно рассуждала Ольга Леонидовна, пожимая плечами. В себе-то прокурор уже давно и очень старательно изживала все характерные проявления женской натуры. Потому что, ей казалось, что это мешает работе, а работа для нее всегда была превыше всего. Очнувшись от воспоминаний, Ольга Леонидовна задумалась, а может быть все-таки не стоит быть столь категоричной по отношению к Серегиной? Все-таки много времени прошло с их первого знакомства. Многое уяснилось, улеглось по полочкам, эмоции отступили на задний план, прошли мелкие, повседневные обиды. Теперь, она могла наконец-то подытожить свои долгие наблюдения за Мариной с точки зрения рассудка. Пазл сложился. До профессионала высококлассного уровня, Марина Андреевна пока, конечно, не дотягивала, но и это только пока! С ее упорством и умом, под чутким руководством Якушкиной она, со временем, добьется впечатляющих результатов, Зайцева знала это наверняка. На самом деле, ей были очень симпатичны личностные качества Марины - ее доброта, великодушие, легкость, открытость, отзывчивость и сострадание. То. чего так остро не хватало в тяжелом характере прокурора, в чем она нуждалась сама. Марина притягивала к себе людей своею душевностью, солнечностью как магнит. Даже аскетичная и отстраненная от людей Зайцева дрогнула и невольно подпала под ее природное очарование. Ольга сделала вывод, что ей, пожалуй, хотелось бы иметь такую приятельницу. Подругами им теперь уже вряд ли стать. —??Жаль, что этот шанс упущен мною уже много лет назад. Зачем я только наговорила ей тогда столько обидных глупостей. Непоправимая ошибка! Задела за живое, резанула по больному. Как всегда со всей своей беспощадностью. Наверное, она до сих пор это помнит и никогда не простит??— сокрушенно вздохнула Зайцева. ?А может, все-таки еще не поздно??