глава 5. (1/1)
- Френсис, я сделал научный прорыв! Это просто гениально, черт возьми, - худощавый парнишка показывал другу только что созданный реагент в небольшой колбочке, - это восстановитель тканей, он поможет быстрей восстанавливаться после ранений и травм, правда здорово?- Ого, крутотень. Крис, а ты его уже тестировал? – пепельноволосый парень заинтересованно рассматривал содержимое колбы, подперев подбородок большим пальцем. Тот лишь пожал плечами. Это была новейшая разработка, которая еще прошла лишь малую часть тестов.- Я тебе помогу его доработать, а потом найдем человека, на котором можно будет опробоватьтвой эликсир.Ковальски приоткрыл глаза, прищуриваясь от света тусклой лампы. Было непонятно, почему в голову лезли эти воспоминания почти семилетней давности. Тело все ныло от пережитых избиений, по крайней мере, он теперь не сидел привязанным к стулу, что давало ему хоть как-то пошевелиться по мере возможностей. Разбитый затылок еще сильней начал саднить, когда ученый попытался поднять голову, чтобы осмотреться. Всё та же тюрьма, темная и неприступная. Спертый воздух затруднял дыхание, горло стало подобием пустыни. Сколько он уже не пил? Сутки, двое? Дегидратация давала о себе знать. Слабость не давала пошевелиться даже пальцем;
Мощный взрыв в основной лаборатории разрушил здание, горящие деревянные балки оглушительно падали на землю, вызывая очередной поток искр. Пепельноволосый парень выносил своего друга из-под горящих обломков, то и дело натыкаясь на полыхающие препятствия. Если бы показали это место кому-то другому, он бы ответил, что так выглядел настоящий ад.- Ковальски! – Френсис аккуратно усадил своего товарища на землю возле соседней пристройки и с диким волнением во взгляде принялся осторожно очищать руки того от прилипшей резины перчаток к рукам, наполовину сгоревшей.Руки и тело были ужасно обожжены, и казалось, что после этого навсегда останутся шрамы. Не считая возможного отравления угарным газом и остальных ожогов тела. От волнения тряслись пальцы. Парниша похлопал по щекам начинающего ученого, пытаясь привести его в себя. Пульс еле прощупывался.- Ну же, приди в себя, ты не можешь так просто взять и помереть! Еще и на моих руках.В голосе Френсиса было отчаяние и страх, он не мог подумать, что оставление друга в лаборатории надолго одного приведет к таким последствиям. Он бережно опустил того на землю на спину и стал делать искусственное дыхание.- Ну же, приходи в себя, - очередной выдох и касание чужих губ своими.Когда тот закашлялся, на его шею налетел пепельноволосый парниша, чуть не рыдая на плече.- Очнулся, наконец, - голос Френсиса дрожал, - я думал, что потерял тебя.
- Френсис, мне больно … - еще откашливаясь, слабо произнес Ковальски, - не виси на мне, задушишь.Тот отпустил его, кинув извинения, и стал рукавом вытирать выступившие на глазах слезы. Тот был безмерно счастлив, что все обошлось, хоть и не самым лучшим образом.
- По-моему самое время испробовать мою разработку на одном из людей, хуже уже не будет, - с этими словами шатен достал из кармана уцелевшую чудом ампулу с голубоватой жидкостью. Его товарищ смотрел на него с хорошим шоком, надеясь, что это шутка, и он не будет так рисковать. Но Ковальски был непреклонен: ампула вошла ровно под кожу на предплечье и с шипением жидкость поступила в организм. Ощущения были не из лучших – мерзкий холодок прошелся по всему телу, заставив поежиться. Резкая слабость заставила молодого ученого упасть обратно на землю и потерять сознание, где-то вдалеке глухо слыша, как его зовет друг.Когда Ковальски очнулся, он лежал в каком-то медучреждении весь практически в бинтах и повязках. Сидевший рядом на стуле Френсис спал, уложив голову и руки на край кровати. На странность, боли почти не было. Сколько он тут пробыл? Заметив шевеление, пепельный блондин подхватился и посмотрел в сторону Ковальски. Секундами позже он услышал радостный визг и почувствовал вместе с привычными набросами Френсиса его теплые губы на своих. Молодой ученый замер, не зная, что предпринимать. Не то, что ему это было особо неприятно, но это выглядело дико неправильным или даже неприличным.
- Френсис… Что ты творишь? – Ковальски слегка его отодвинул от себя, хмуро заглядывая в темно-алые глаза. – Не делай так больше, пожалуйста. Это странно.- Прости, Кристиан, я просто очень рад, что ты очнулся, - он опустил взгляд, стыдливо краснея, - я действительно очень волновался.- Наука не прощает потерю головы, мой дорогой друг. Помни это всегда, когда собираешься послушать сердце, а не мозг.Ковальски помнил эти свои слова с тех самых пор, они были так же одним из основ его одной студенческой научной статьи. А ведь тогда изобретение ученого сработало! Только частое его использование изменило состав крови, и сыворотку приходилось дорабатывать еще полгода, чтобы не было побочных эффектов на других. В итоге вышло почти идеальное лекарство, которое сейчас использовали многие секретные военные подразделения и не только. После первого эксперимента с сывороткой, ученый уже практически не боялся опробовать собственные химические разработки на самом себе, естественно, предварительно тщательно их тестируя и взвешивая все ?за? и ?против?.Именно так получилось, что организм перестал воспринимать многие медикаменты, просто изолируя их в крови на начальном уровне и уничтожая, как чужеродный объект. Не всегда все получалось гладко: пару раз его чудом спасал Френсис, ослабляя действие очередного ?научного прорыва?. Только вот Ковальски четко ограничил черту между собой и своим другом. Он прекрасно помнил тот момент, который, если честно, вспоминать вообще не хотелось. Это было неправильно. Ученый никогда не смотрел на пепельноволосого парнишку иначе, чем на просто хорошего друга. И вообще считал, что человек спокойно может прожить без такого чувства, как любовь. Тот затаил легкую обиду, когда выяснил, что молодой человекв итоге безответно влюбился в девушку с его потока – Дорис. Эдакую стройную красавицу с длинными вьющимися темными волосами. Ковальски в ней души не чаял, но им не удалось повстречаться: девушке нравились парни другого типа. Тогда молодой ученый зарёкся больше никогда не влюбляться и следовать своим же словам, сказанным когда-то еще в подростковом возрасте. Но с другой стороны – сердцу не прикажешь, мозгу не докажешь.