Unum (1/1)

Пьер скатился с кровати на пол и ойкнул.—?Господи, как же надоело так просыпаться! Но ладно, новый день, и всё сегодня будет нормально,?— подросток широко распахнул ставни и почапал вниз, завтракать.—?Доброго утра, Пьер. Как ты спал? —?мадам Гренгуар суетилась у стола, потроша утку к обеду.—?Доброго утра, мам… Хорошо спал, только снова грохнулся с кровати.—?Родной, будь же осторожнее.—?Хорошо, я очень сильно постараюсь. А папа уже ушёл?—?Да. Его срочно вызвали в суд,?— перед Пьером оказалась тарелка с простым вкусным салатом и сыром.—?Ой, мама-а, спасибо,?— Гренгуар настолько проголодался, что съел всё и сразу, ещё раз поблагодарил маму и побежал к себе?— одеваться. С тех пор, как отец его год назад отдал сына на обучение архидьякону собора Парижской Богоматери, нужно было каждый день приходить в залу ровно в десять утра. Мэтр не любил видеть ученика неопрятным, потому Пьер каждый раз препирался с отцом по поводу одежды, умудряясь паясничать и не получать за это. Пришлось надеть излюбленную синюю рубаху, широкие чёрные кюлоты с неизменными тяжёлыми ботинками и потопать в собор. Уже был май, и потому солнце заливало парижские улицы, создавая хорошее настроение.Но только не принцу этих парижских улиц. Его заботили недавние беспорядки в Марселе и то, сколько там погибло людей. Из Парижа тоже посылали отряды и полки, но напор англичан был больше, и не вернулся почти никто. Пьер видел, как три дня назад привезли марсельцев?— тех, кто выжил. До смерти напуганные дети, их матери с покрасневшими от слёз глазами, искалеченные мужчины?— их отправили домой из-за потери части тела или серьёзного ранения.Пьер помнил, как парижане помогали им?— кто-то носил еду, кто-то давал крышу над головой, кто-то помогал деньгами. Душа рвалась на части?— у кого-то из марсельцев сын не пришёл домой, кто-то потерял отца, брата, деда… Но вот собор. Вовремя. Если бы Гренгуар подумал об этом ещё немножко, не смог бы сдержать слёз. Соседские мальчишки считали его мечтателем и тряпкой, а у него всего лишь была чистая душа и доброе сердце. Не каждый в четырнадцать лет сможет думать о смерти с тревогой и отчаянием, чувствовать, как слёзы пытаются обжечь щёки, и сдерживать их только потому, что ?мужчина не должен плакать! Мужчина не должен показывать, что он чувствует!?В зале было тихо. Невидимые певчие выводили ?Ave Maria?, прихожане молились?— ничего необычного. Архидьякон появился бесшумно и… Гренгуар даже протёр глаза?— с мокрыми от слёз щеками!—?Мэтр, доброе утро, что с вами? —?запинаясь, пробормотал Пьер и взял учителя за руку. Тот погладил его по голове и устало сел на скамью:—?Доброе, Пьер. Я всю ночь исповедовал. Столько марсельцев умерло, ты не представляешь…—?Много?—?Очень. Я смог спасти девочку одиннадцати лет и мальчика чуть постарше тебя. Епископ помог, но всё равно. Их привезли две с половиной сотни, а выжило только полсотни,?— падре прерывисто вздохнул, обнял ученика за плечи, внезапно обмяк и опустил голову на его макушку. Подросток обхватил его обеими руками и попытался выпрямить:—?Мэтр, что вы? Очень сильно устали?—?Да, Пьер,?— тот открыл глаза и невольно уронил слезу. —?Ещё и плакал, представь. Второй викарий епископа плакал как маленький!..—?Когда я шёл в собор, я вспоминал всё это и тоже почти плакал,?— Гренгуар заставил измученного Клода посмотреть на себя, положил ладони ему на щёки и тихо-тихо сказал что-то на испанском. Фролло с удивлением почувствовал, как голова проходит, и высыхают стоявшие в глазах слёзы.—?Пьер, Пьер, как ты сделал это? —?поражённо прошептал архидьякон, касаясь переносицы.—?У меня так часто выходит. Когда маленьким был, один товарищ расшиб себе локоть, а его родителей дома не было. Я положил обе руки на его локоть, сказал. То же, что и сейчас, и рана у него перестала кровоточить. Он потом говорил, что она сама затянулась через полчаса.—?Да ты волшебник! Не говори, что случались ещё какие-нибудь мистические вещи.—?Ну… —?Гренгуар передёрнул плечами. —?Было такое. Когда мой отец вёл судебный процесс, где вина была стопроцентно доказуема, подсудимый вдруг ринулся на него и пнул по ноге. Я тогда был на чердаке, дома. Спрыгнул с перекрытия и почувствовал, что в правую ногу отдало. Думал, что от удара, а оказалось, что я боль отца почувствовал.—?Ни-че-го себе… —?мужчина распахнул глаза и прошёлся перед рядом скамеек. —?Знаешь, что? Никому об этом больше не говори.—?Что? Почему?!—?Чш-ш-ш, тихо. Да потому, что тебя могут сжечь на костре за колдовство. Раньше чернокнижником считали меня, ибо я много учился. Не говори никому. Молчи. Знаешь, что можно сделать?—?Что, мэтр?—?Попробовать понять, насколько в тебе эта сила велика.—?И как же? —?подросток заёрзал на месте.—?А так, попробуешь вылечить тех, кого спас я.—?Девочку и мальчика из Марселя?—?Да, пойдём скорее,?— священник позвал ученика за собой. За лестницей находилась неприметная дверь. Фролло достал ключи, отпер её и показал внутрь. —?Смотри.