Не разлей вода, не сожги огонь. Часть 1. (1/1)

***Сегодня у лорда, как ни кстати, разболелась голова. Преследовали непонятные звуки и образы из прошлого – на этот раз, охота в родовом имении.***

Когда они, с братом, ехали совершенно рядом, слишком близко для сегодняшних врагов, слишком близко… двое братьев-лордов. Не разлей вода, не сожги огонь. Охота в имении и крик ушастых совушек. В них нет мяса – только пух, но разгонять ленивых добродушных птичек представляется лёгкой забавой.А крупные мясные птицы летают высоко, как ни странно, - у них большой вес, но не менее сильные крылья. Огромные, постоянно смотрящие вниз, посверкивая своими серо-серебристыми перьями и оглушая округу протяжными стонами. Будто знают, будто догадываются, эти большие птицы с длинными шеями и пушистым чёрным хвостом, из которого вылетает пух и садится на утреннюю траву, покрытую росой.Птицы вскрикивают, поднимаясь выше и выше, не желая достаться на обед даже братьям-лордам – самым удачливым охотникам Люменесценскозути. Но ничего не может помешать узким серебряным стрелам, сделанным из костей невиданных чудовищ, что братья победили вместе, плечом к плечу. Не разлей вода, не сожги огонь. Из ноздрей гнедых коней валит дым, шеи взмылены, а гривы спутаны.Одинаковые бело-чёрные спины, одинаковые крепкие копыта, прошедшие и пробежавшие немало миль. Горящие глаза и всхрапывание, ржание, предчувствие скорой наживы. Кажется, чутье наездников и коней слилось воедино. Их уж не четверо – созданий этой страны, - это одно целое, преследующее общую цель.Боевые, чуть насмешливые, кличи, цоканье копыт, едва ли не увязывающих в местах, где трава становится гуще… всё – воедино. Все стало одним пятном, сбивающим сухие ветки, вырывающим густые заросли зелени из земли. Ураган, ветер, со свистом мчащийся по округе. Вскинутые серебряные стрелы, мерцающие на ярком солнце. Прищуренные глаза – и наездников, и лошадей, нетерпеливо мчащихся и почти встающих на дыбы.Лица братьев спокойны – добычу им сегодня не упустить. Они – вместе, они чувствуют, что нервы натянуты до предела. И только взаимопонимание, слаженные действия могут помочь одержать победу над громко вопящими птицами, раскрывающими красноватые клювы. На клюве – маленькие заострённые образования, напоминающие маленькие зубки. Эти «зубки» остры, как кинжалы – могут легко перерезать человеческую глотку.Птицы не нападают просто так, их нужно разозлить. А братья-охотники, братья-лорды умеют рисковать по-настоящему, то в огонь, то в воду, проверяя будто бы – насколько крепка их связь, действительно ли хороша общая цель.Перья объектов охоты – очень дорогой материал, за него на рынках дадут не меньше, чем полсотни люменонов…*И эта цель стоит риска, вскинутых деревянных гладких луков, сосредоточенных лиц, почти смеющихся над нависшей опасностью. Эта цель стоит того, чтобы почувствовать лезвие ножа на небольшом расстоянии. Мизерном расстоянии. Буквально в двух воздушныхшагах. Лорды понимают, лорды чувствуют, сердца лихорадочно бьются в унисон, кони поднимаются на задние ноги, грозясь сбросить наездников. Смерть смотрит своими чёрными насмешливыми глазами и жадно потирает руки.Птицы от обороны переходят в наступление, пользуясь «замешательством» своих будущих убийц. Рассекая воздух, открыв рты, из которых, мерцая, вылетают огненные искры, обнажив опасные челюсти, прищурив чёрные блестящие глаза, они планируют. Ветки деревьев – не то, что сухие, даже свежие, покрытые почками и пробивающимися цветами, - падают на землю, неподалёку от конских копыт.Вот – и птицы совсем близко, серебряные перья переливаются и превращаются в сплошное сверкающее покрывало. Солнце ярко разгорается, будто факел на очередной битве. Но братья-лорды умеют биться до конца, никогда не сдаваясь.Ноги охотников буквально приросли к шпорам. Кони стоят на задних ногах, и никто не знает, почему они держат такую стойку так долго – эти адские храпящие кони, чьё тепло не греет, а обжигает кожу даже под охотничьими штанами такого хорошего качества, как у братьев. Никто не знает, почему дикие создания покоряются им, этим юношам, не достигшим и двадцатилетнего возраста.Они и не спешат ответить на этот вопрос на словах, лишь усмехаются и прицеливаются точнее, глядя опасности прямо в раскалённый клюв. Вместе – сила, но по отдельности – лишь зелёные отростки молодого деревца, которые легко сожрёт одна такая птичка. Что там говорить о целой стае таких вот «объектов для охоты»!Но вместе они издают непонятный для других ушей клич, прицеливаются, и когда искры изо рта птиц падают им на кожу, оставляя маленькие жженые ранки, отпускают натянутую до предела, словно нервы участников охоты, тетиву….Тетива вздрагивает – один раз, другой, третий. А серебряные стрелы, молниеносно выскальзывающие из колчана, летят точно в цель, так же рассекая летний душный воздух, как и адские птичьи создания с дорогим оперением.Пронзая птичье сердце, заставляя пернатых запрокидывать голову, захлёбываться собственной кровью и испускать низкие гортанные звуки, похожие на проклятия и ругательства, а затем – падатьна траву, приобретающую бордовый оттенок. Скоро уже вся трава будет кровавой, потому, что братья-лорды вместе не знают жалости. Стрелы летят, одна за одной, поражая новые и новые птичьи сердца, оставляя после себя одни зияющие дыры. Кони ещё держатся, хотя с каждым движением братьев это становится делать всё трудней и трудней.

В стае было двенадцать, двенадцать птиц, не вовремя захотевших полететь к своим предкам, жившим на Угрюмой скале… все двенадцать полегли на это кроваво-травяное поле. Повредились только перья на груди, всё остальное осталось целёхоньким. Капли крови вполне можно было стереть, а дырку – заделать, шкурку содрать и представить на рынок новую ткань из перьев.

Ткани умеют делать во дворце великие мастера – в частности одна белошвейка, с которой не сводит глаз брат-лорд, теряющий всё своё хладнокровие при виде тонкого стана, вьющихся густых волос и смущённой улыбки розовых губ.

Но разговор не о белошвейке, разговор о тушках птиц, что привязывают братья-лорды за крючковатые лапы к седлам коней, наконец вставших на землю. Лорды причёсывают коней, дают им напиться из бурдюков с водой, напитаться несколькими морковками, удачно взятыми про запас. Хорошо, когда четыре руки – две могут ухаживать за лошадьми, а две – ловко завязывать узлы на птичьих лапках. Шесть – на одном коне, шесть – на другом. Блестящие серебристые шары, что люди из городов и окружных посёлков будут провожать со страхом глаза.Капли крови тоже промелькнут перед глазами односельчан. Дорожка, будто бы покрытая рубинами.Рубиновая кровь несчастных птиц укажет судьбу тех, кто осмелится встать на пути отважных братьев. И эта кровь вызовет необъятный, нечеловеческий ужас, что будет плескаться в глазах заикающихся жителей Люменесценскозути.

Но ещё с большим страхом и уважением смотреть будут на охотников, торжествующих, победно задравших головы. Молодые мужчины, так легко убивавшие и представлявшие мир у своих ног… не разлей вода, не сожги огонь.- Славная охота была у нас сегодня, брат, - скажет один, окинув другого гордым взглядом.- Да – славная, - улыбнётся разгоряченное лицо ответчика, - и так будет всегда. И мы будем вместе – не разлей вода…- Не сожги огонь, - вторит охотник и беспечно смеётся, не обращая внимание на проклятия полуживой птицы, что ещё трепещется в предсмертной агонии, привязанная к седлу – недостреленная, недобитая, обречённая на вечные муки.- Убьём эту мелкую дрянь, что скажешь? – брат-лорд указывает на седло и презрительно морщится от вида агонизирующей дичи, - она уже успела мне изрядно поднадоесть.- Спокойно, брезгуша, - улыбается собеседник, - она скоро умрёт сама. Дай изрядно прокричаться обречённому на смерть…- А старцы говорят, что птицы умеют проклинать.На это брат-лорд, что чуть постарше, откидывает голову назад и вновь пронзительно смеётся – не то искренне, не то фальшиво, не то весело и беспечно, не то – надрывисто и нервно.- Знаешь, если верить всем проклятием, то и Алмазное сердце скоро расколется… не бери в голову. Никакие проклятие нам нипочем, пока мы вместе.- Пока мы вместе… - братья жмут друг другу руки и улыбаясь, едут вперёд и уже не думают о проклятиях, издаваемых несчастной жертвой. Едут действительно вместе. И боевые песни поют вместе. И на рынке весело расхваливают свой товар, переодевшись в простых купцов из прибрежных городков.Вместе. Не разлей вода, не сожги огонь. И так действительно продолжается, несмотря на всякие предостережения судьбы.

До тех пор, пока ни умирает прекрасная белошвейка. И Алмазное сердце становится на грань раскола, а затем – разлетается на осколки, обдавая весь мир хрустальной жидкостью, которая отдалённо напоминает кровь серебристых птиц с огромными крыльями…И совместна охота становится лишь сном, а начинается новая, непонятная, - охота друг на друга со вскинутыми стрелами и вставшими на дыбы конями. И неизвестно, кто останется жертвой, а кто – торжествующим победителем, вселяющим страх.Всё зависит лишь от сердца, что сжёг огонь вражды и поглотило море чьих-то страдальческих слёз.***У лорда заболела голова, когда он перелистывал эти воспоминания вновь, с еле слышным стоном взъерошивая волосы цвета воронова крыла и протираясеребристо-серые глаза, в которых навечно поселился страх перед завтрашним днём, что мог принести довольно- таки неприятные сюрпризы.

- Недоброе утро тебе, самоуверенный тупица, - произносит он сам себе, пока старается прийти в себя и принюхивается к запахам, доносящимся из кухни. Сегодня, наверняка, будет куриный суп или какая-нибудь бобовая каша, ставшая в последнее время ненавистной.Подождите… для каши уже поздно. Лорд, наконец поднявшись с родимой постели, после сна напоминающей снежноеполе боя, кидает мимолётный туманный взгляд на старинные часы из красного дерева, что давно уже дают сбой.

- Половина первого дня – ну и ну… - из груди вырывается вздох, который опять напоминает стон. Если встать не вовремя – беда неминуема. Так, по крайней мере, говорят старцы. А из-за последних событий лорд стал гораздо более нервным и суеверным. Вот и сейчас – пальцы нервно дрожали, предчувствуя беду, когда застёгивали пуговицы новой шелковой рубашки, а затем – и потёртого сюртука из чёрного бархата.Он давно уже запретил слугам входить в комнату, будить его по всяким пустякам, одевать и причёсывать, - в конце концов, лорд не был кисейной барышней. С тех пор, как мать погибла, раздавать приказы насчёт дополнительной одежды и причёски осталось некому. Отменить всю эту ересь было давней мечтой юноши.- Хотя, мамочка, я бы предпочёл видеть тебя живой и завивающей мне кудри, - сказал он сам себе и поправил атласнуюповязку на шее. «Надо бы протереть зеркало – такое пыльное уже стало… как только девчонка придёт сюда, и первое дело завершится, срочно нужно заняться уборкой – служанки давно сюда не заходят, а у самого столько дел…»Но, как лорд ни старался, не мог припомнить ни одного значимого дела, совершенного за последнее время. Только мучительное ожидание посланницы Алмазного сердца с дурацким именем Надин.Только просматривание ненужных тактических-стратегических документов, крик на своих служанок, постоянное обзывательство нерадивых уродцев – глупцов, прозвавших себя воинами. И ожидание, ожидание, ожидание…Секунды превращались в минуты, минуты – в дни, а дни растягивались дальше. Не просто в недели, месяцы, годы. В вечности. Лорд ощущал себя постаревшим на несколько вечностей, хотя со времен раскола Алмазного сердца прошли только годы, и больше ничего. Годы, что считались пустяковой величиной.Кто она такая, эта девчонка, чтобы её так напряженно ждать?! Старцы говорили – с её приходом всё может измениться, перевернуться, вывернуться наизнанку, стать прежним, общим, неделимым, как было когда-то…Но юноша в последнее время сам прекратил в это верить. Когда просматривал портреты брата и думал, что теперь они стоят по разные стороны баррикад. Правительствующая элита и мятежники, утверждающие, что управленцы ничего не могут сделать, кроме как связаться со Всевидящим, захватившим бразды в общей карете.Лорд действительно осознавал, что переговоры со Всевидящим уже давно произошли. И что они пошли на сделку до прибытия девчонки. Но Лорд никак не хотел думать о пожаре ненависти, разгоревшемся в груди брата. Не хотел вздыхать, видя листовки с кровавыми призывами и подписью внизу: «А тебя, предатель, я сам убью, в последнюю очередь…»Не хотел принимать меры против мятежников, которые бесчинствовали и издевались над невинными людьми. Односельчане утверждали: «Эти бесы – почище Всевидящего, в первую очередь надо уничтожать именно их!» Но некоторые, что недавно только подвергались издевательствам бунтовщиков, сами уходили на сторону и боролись против правящей элиты, советуя лорду прекратить все сношения с общим врагом.А у самого юноши из правящей элиты голова раскалывалась, подобно Главному Алмазу – так в простонародье называли Сердце, сердце гулко билось в груди, а на лбу появлялось много новых непрошеных морщин. Запах лекарств заполнял комнату, а нервная дрожь – всё тело – руки и ноги, будто подпрыгивающие при этой странной болезни.Избавить его и всех от этой болезни могла избавить только пришелица из другого мира, - Надин, воспитанная двумя жителями этого мира, что сейчас находились где-то под присмотром Всевидящего.

Не сама конечно Надин могла всех спасти – глупо было думать, что слабая девчонка возьмёт в руки всесильное оружие и будет бить всех врагов прямо в морду. А вот её появление и выуживание из её сердца и тела алмазного состояния – это могло бы помочь. Что стало бы с бедной девочкой после таких испытаний – не забота правящей элиты.

Наверное, пришелица сама обрадуется, если ей представится уникальная возможность – умереть за спасение целого мира. Ничего не делать, ни поднимать оружие, ни пачкать руки, ни надевать форму какого-нибудь гвардейца, - просто в подходящий момент спрятаться от напавших мятежников (Лорд почему-то был уверен, что они нападут только один раз), а затем – лечь на стол для опытов, закрыть глаза и… не проснуться.Навек погрузиться в волшебное состояние, где-то называемое – светящейся дорогой, где-то – аурой хрусталя. Как в книжке у одной писательницы.Сейчас книги сделались для лорда чужими – сильно напоминали о детстве. Сейчас все мысли были заняты девчонкой, которая вот-вот должна была появиться и спасти собой весь мир – но почему-то не спешила этого делать.И никто не мог ему помочь. Никто. Мир уже никогда не сделается прежним, люди не станут такими же, как и были, - это Лорд окончательно усвоил. Сидел, весь бледный, как восковая свеча, обхватив виски и думая о брате, просматривая тысячу совместных портретов… даже на охоте – и то портрет есть. Художники специально просили позировать, держа тушки птиц в руках. И на землю стекала кровь, а братья смеялись, будто сумасшедшие.Вместе смеялись и сходили с ума тоже вместе. Вместе, вместе… теперь уже этого вместе не будет. Даже если девчонка появится именно сегодня. Ничего уже не изменится. Всё останется в прошлом навечно.- Ну что же, брат – даже смерть нашей связи может стать началом новой жизни, - только бы ты, мой теперешний заклятый враг, - не смог бы добраться до этой жизни первым, - Лорд вздохнул и нервно рассмеялся, сам себе не веря.Голова опустилась.

Минуты вновь стали часами. Часами вечного ожидания юной гадкой пришелицы, которая могла сделать всё ещё хуже одним своим неприходом. А не приходить – тоже дело далеко не мудрёное.

Может быть, даже легче, чем умирать.***- Господин лорд! Господин Николас! – раздался около него, задумавшегося и почти уже спящего на своём чёрном бархатном кресле, визгливый голос.

- В чём дело…. –сонно прошептал «господин», едва приподнимая голову и вглядываясь в своего посетителя, которому просто необходимо было надавать по ушам за беспокойство по какому-нибудь очередному пустяку.Окончательно открыв глаза, он увидел перед собой огромного зелёного существа, которое даже не догадывалось о собственной устрашимости, испуганно жавшись к дворцовой стене и теребя чёрную штору, почти не пропускавшую дневной свет, от чего в зале делалось пугающе мрачно – лишь глаза уродца иногда светились странным фосфорическим сиянием.- Дело, мой господин в том, что обнаружен портал почти у самого «Дома решения судеб», в Лагуне Мёртвой травы… - произнесло существо, снизив голос до шёпота.- Ну и что, - Лорд лениво зевнул, прикрывая тонкие серые губы ладошкой,- В день сотня наших слуг входит и выходит в разных порталах как раз у этого места – неужели, я должен обращать внимание на подобные мелочи?- Ну… понимаете… эта мелочь могла бы вас вполне заинтересовать, - оскалился уродец и наконец отпустил несчастную штору, - Эта мелочь, по всем данным наших мелких существ, запрятанных в траве и полностью слившихся с обстановкой, - и есть наша потрясающая находка. Земное Алмазное Сердце. Иными словами, неброская девчушка Надин, снаружи ставшая красавицей, но внутри оставшаяся ужасной идиоткой…- Надин, Надин… - произнёс Николас, будто в забытьи, пытаясь припомнить, где же он слышал это необыкновенное французское имя.Прошло несколько секунд, которые уродец, мнущийся в нетерпении возле кресла, тоже, видимо, воспринял как вечность. И через эти несколько секунд сонных размышлений Лорд вскочил с кресла, ещё более бледный, чем обычно.- Что ты сказал?! – спросил господин, дыша часто и прерывисто, одной рукой схватившись за сердце, а другую направив в сторону докладывавшего, - Неужели… если это – шутка, клянусь, я тебе голову твою уродливую отверну!- Нет. Стал бы я шутить, зная ваше Господство – и ваши связи со Всевидящим. Стал бы я шутить, зная, что вы только и ищете случая избавиться от нерадивых глупых слуг… Надин действительно появилась в нашем мире. Это следует принять, как факт.- Ну да… действительно… - произнёс Лорд, вытирая холодный пот со лба и убирая спутанные чёрные пряди волос, - Не стал бы ты врать, зная о своей неминуемой смерти – и ложь о Надин стала бы фатальной… но, если это правда – нам нужно непременно отправляться в путь!- Мы уже послали троих из лучших, - отчеканил уродец и отошёл на несколько шагов назад, - простите, что без приказа, но дело не терпит отлагательств.- Да… да, ничего… что без приказа… - в растерянности господин снова сел на кресло, - Надеюсь, что Ваши бойцы справятся и обойдутся без нападений мятежников.- Одна из них, - точно не боец, но она точно обойдётся без мятежников – если… если только двое остальных не вмешаются слишком не вовремя._________________*1 люменон – примерно, 1000 рублей. Соответственно, 50 люменонов – 50000 рублей.