Глава 38. Зеркало души или Органы чувств (2/2)

О… ч-чем… о чем она думала? Что-то… что-то ни в коем случае… нельзя… ох!.. н-никак… н-нельзя д-делать…Здесь, сейчас… этому не место и… не время. Только…

…только здесь – это где? Сейчас – это когда? Который нынче день? Какое время суток? Где она вообще находится?«А-а-а! Боженьки!»Тело буквально заискрило мурашками. Люси вскрикнула, в полубезумии вцепляясь в розовые вихры.Ах… А-ах… Его казнить надо – так бессовестно подорвать самые основы ее самоконтроля! Зачем он полез языком прямо в ухо?! Да что ж это такое! Чего Нацу так и норовит запихнуть в нее эту штуковину?О-ох, что-то сталось с бедной головой. Все куда-то плывет, отдаляется, теряет важность и цену. Все, кроме Нацу. Только он имеет значение. Только убийца драконов, с упоением ласкающий ее шею. Он ей нужен – нужен, как никогда.- Нацу…Люси бессильно провела ладонью по взъерошенным волосам. Рука опала, замирая на крепком мужском плече. Чистое безумие… Все зашло слишком далеко…

- Нацу!..Снова, как и в прошлый раз, огненный маг с какой-то необычайной заботливостью откликнулся на ее мольбу и, оставив шею, по новой принялся за рот. Поцелуй за поцелуем ложился на припухшие, запьяневшие губы – ласково, но настойчиво, не давая забыть о том, что ждет впереди.Они уже взяли над ним контроль – заповеди, вложенные Создателем в драконье дитя. Память крови хранила все необходимое: притчу об обряде, наставления матери-природы, завет приумножать ее богатство, воспроизводя себя. Бессознательно исполнялось завещанное, даже если сам исполнитель и не ведал, в чем смысл предписаний, даже если не слыхал об их существовании, даже если этот дракон был наполовину человек. Кровь повелевала им, шептала, что за чем должно идти, ставила цель, которую необходимо достичь.

Доставить удовольствие драконихе. Слушать ее, исполнять желания: все, что она попросит – самый причудливый каприз. Довольная дракониха – залог успеха, недовольная – полный провал. Чем лучше она будет себя чувствовать, тем выше шанс зачать потомство, которое пара создает в великом удовольствии, разделенном на двоих.Про себя Нацу знал наверняка: ему хорошеет от крепких объятий, когда Люси жмется к нему животом, когда оголенные части тела заклинательницы касаются его кожи, и когда она коротко ахает, а потом, через секунду, истомлено шепчет его имя. Но вот вопрос – а что нравится ей? Ведь им обоим должно быть в равной степени хорошо. Так, может, Люси потому и упирается, что недополучает удовольствия? Она будто всегда отстает на один шаг…Как же сделать так, чтобы она его догнала, чтобы они были на одной ступени, чтобы ей стало так же хорошо, как ему? Что ей больше полюбится? Как ее лучше лизать? Плавней? Чуть резче? У основания шеи? За ухом? В сладкой ямке, где шумно и бурливо стучит ошалелый пульс?- Не надо…Драгонслеер тут же послушался, прерывая эксперимент.Не так? Неправильно? Ей не нравится? Не беда - надо просто попробовать по-другому: в другом месте, с другой силой, в другом ритме…- Не делай этого…Аргх! Опять не то? Прости, Люси, исправлюсь. Ну же, покажи мне, где ты хочешь… Где тебе приятней всего? Здесь? Может, здесь?- Ммм…Да! Так намного лучше! Правда же, я молодец? Погоди, я найду еще места! Много мест! Сколько угодно! Что, если вот тут?- Нгххх…А теперь вот тут…

- А-аа!…Ох, болканью мать! Это оно, Люси! Тебе ведь понравилось, да? Я сделаю так снова, а ты - стони. Стони еще! Громче! Мне так нравится слушать твои стоны! Тебе хорошо? Ты довольна, Люси? Ты чувствуешь, как я тебя люблю?- Нацу… ох, На-а-а-цу… Ну, пожалуйста…Что угодно! Хочешь чего-нибудь? Только попроси! Твой самый невероятный каприз, самое тайное желание – любую странность, которая тебя осчастливит…- Прошу, прекрати!Нет…Нет!!!О, ч-ч-черт возьми! Нет!..Лучше бы смертельный залп Этериона. Право, лучше бы это, чем слышать ее «прекрати». Потому что тогда смерть пришла бы моментально, потому что тогда – не знать бы ему вовек, как это – когда одно слово кромсает в лохмотья сердце.Огненный маг повиновался. Природа требовала, чтобы он слушал партнершу - так же, как она слушала бы его, будь у нее те же драконьи инстинкты. Природа запрещала инициировать обряд, пока обе стороны не будут к нему полностью готовы. Природа страховала каждое свое творение: ей нужна была жизнь, а не смерть, будущее, а не закат драконьего рода.Нацу делал все, как прописано в подсознании: слушал, слышал, но – не понимал. Единственное, что в этой ситуации было для него очевидно - страшная неестественность, дикость и даже преступность происходящего. Все было странно: «прекрати» - странно, понурившийся взгляд – странно, и эта ладошка, упирающаяся ему в грудь, - странно.Ох, не этого должна была просить Люси! Не этого! Неправильное желание! Все шиворот-навыворот! «Прекрати», - говорит она. А должна бы, наоборот, умолять его не останавливаться.Что стряслось? Что не так? Отчего она опять капризничает? Откуда выскочило вдруг это неумолимое «прекрати»? Ведь Люси уже дала свое согласие: ее губы ему покорились, из приоткрытых уст сочились нежные стоны, она дрожала – она и сейчас дрожит, объятая той же лихорадкой, от которой кипит его кровь! А этот сильный, томительный запах! Он ведь главный свидетель! Разве его показаниям нельзя доверять?! Он не умолкает ни на миг, он кричит, что Люси сейчас очень нужен Нацу. Ей нужен драконий поцелуй! Ей нужна его любовь! Так почему же этот славный запах расходится со словами? Почему Люси просит обратного?Это был тупик. Безвыходный и неразрешимый. Нацу так долго скитался по лабиринту причуд, так долго пытался разгадать желания драконихи, так долго искал дорогу к ней, что, когда впереди забрезжил слабый свет, кинулся к нему со всех ног. Он следовал за резвым солнечным зайкой, надеясь, что ушастый приведет его к Люси, которая, наконец, призвала его к себе. Но вот убийца драконов уперся лбом в каменную стену, абсолютно глухую и непроницаемую, за которой спряталась любимая. И только два коридора перед ним: правый и левый – запах и слово, зов тела и эхо души. Который из них ложен, который - правдив, и что ему выбрать? Чему верить: слуху или обонянию? Ушам или носу? Запахам или словам? Нацу не мог определиться. Признать истиной одно означало усомниться в другом. Но ведь и то, и другое исходило от Люси, а она не стала бы ему врать! При всем желании нельзя подделать собственный запах! Слова – легко. Однако парень даже мысли такой не допускал. Беда была в том, что он слишком сильно верил этой девушке – порою слепо и иррационально, до смешного, до абсурда. Если бы Люси сказала ему, что завтра наступит конец света, что земля канет в пучину хаоса и разрушений - он бы поверил ей! Поверил и сейчас же побежал бы точить копья – ведь завтра ему вместе с друзьями спасать мир!Но если слова Люси не врут, а запахи лукавить не могут, то получается, что это – безысходный парадокс, гордиев узел, с которым, если и возможно справиться, то только мечом – мощным ударом перерубив спутанные нити. Меч олицетворяет Силу – ее много в драконьей крови. Природа предостерегает против действий без согласия партнерши, но не сможет его удержать. Если Нацу захочет, он легко обойдет любые табу. Потому что механизм сдерживания рассчитан на драконов, а Нацу – больше, чем дракон. Он - человек. Он – убийца этих самых драконов. Он – тот, кто наделен их силой.Когти дракона пронзят стену, рев – сотрясет ее, огонь – испепелит…Рука дрожала. Люси едва не отдернула ее, когда кончики пальцев коснулись раскаленной груди. Нацу был сильно горячим. Но пугал не жар – пугало его сердце. Нечеловеческие, дьявольские удары прошли сквозь пальцы девушки и сотрясли все ее тело. На мгновенье ее собственный сердечный ритм исчез вовсе. Его сердце колотилось так, как если б собралось совершить суицид. Казалось, оно вот-вот лопнет, треснет, разорвет само себя. Оно билось, как у умирающего – в последнем сумасшедшем рывке, в последней агонии на пороге смерти.Боже… почему? Почему оно так бьется? Почему Нацу так… плохо. Неужели из-за нее? Из-за того, что она его оттолкнула? Никогда раньше Люси не слышала, чтобы кому-то разбил сердце отказ в физической близости. Почему же это происходит с Нацу? Для него настолько важен секс? Он не может жить без него? Ну почему! Кто установил такие дурацкие правила? Проклятая природа? Разве это не жестоко? Почему он должен так мучиться? Почему должна мучиться она?Стиснув зубы, Люси прижала ладонь крепче.Тише-тише… Не стучи так сильно…Она просто не могла. Не могла так поступить – отдаться ему здесь, в примерочной кабинке магазина. Не так ее воспитывали! Без клятвы провести вместе остаток жизни, без божьего благословения, без формального признания их союза обществом… А как же белое платье – символ чистоты и невинности? Как Люси его наденет, если сейчас разрешит Нацу сорвать девственный плод? Свадьба, венчание - для многих это предрассудки. Хорошо, назовите ее старомодной, но для нее это важно.А знаете, как все было бы, останься Люси в поместье? Такой разительный контраст! Конечно, в этом случае ее ждало бы замужество. Разумеется, раннее, как принято в их кругах. Отец бы подыскал дочери подходящую партию, причем очень долго и тщательно рассматривал каждого претендента на ее руку. Навряд ли потому, что сильно дорожил единственной дочуркой, скорее, по той простой причине, что в богатых домах брачный союз есть важное вложение капитала с долгосрочной перспективой. Джудо, наверняка, проверил бы финансовое положение потенциального зятя и справился в соответствующих органах, не водится ли за тем каких грешков – нельзя же инвестировать средства в ненадежное предприятие. Далее, когда отец окончательно определился с выбором и обсудил все формальности с семьей жениха, Люси и молодого (если повезет) человека представили бы друг другу на каком-нибудь светском рауте. Потом бы они встретились еще пару раз: на скачках, на охоте, на балу, на похоронах какой-нибудь почтенной баронессы… И он бы посватался. Естественно, отец дал бы согласие. Сразу бы назначили день приема в честь помолвки и начали готовить приданое. После помолвки Люси еще какое-то время проходила бы в невестах. Конечно, были бы свадебные хлопоты, охи-ахи обожающих юную хозяйку служанок. И маленькие послабления от учителей, которые после свадьбы могли запросто и не увидеться больше с любимой ученицей – если вдруг муж ее решит нанять других педагогов или же вообще выступит против дальнейшего обучения молодой жены.

Но вот, наконец, и сама свадьба. Все, как положено: церковь, священник, обручальные кольца и брачный обет. За официальной частью следует торжественный прием. Много народу, много поздравлений, много карет, подвозящих к дому знатных гостей. Слуги, снующие туда-сюда с подносами, на которых высятся закуски и питье. Гул светской беседы в большой бальной зале, оркестр и танцы до глубокой темноты. Затем гости начинают разъезжаться. Люси, как молодая хозяйка, должна ласково проводить каждого. И свободно вздохнуть ей можно будет лишь тогда, когда нога последнего из них скроется в черной лакированной коляске, запряженной парой гнедых рысаков.

Только потом, когда суета уляжется, когда разойдутся по комнатам слуги, и молодожены впервые, может быть, за всю историю знакомства останутся наедине, суждено начаться тому, что называют первой брачной ночью… Если, конечно, у них обоих останутся на что-то силы после тяжелого свадебного дня.Как далека та старая жизнь от новой! Жизнь, в которой Люси и подумать не могла, что встретит и полюбит кого-то вроде Нацу. Что он ответит ей взаимностью и что в один прекрасный день они окажутся в такой ситуации, как сейчас. Долгое время она вообще не знала, что бывает такая любовь, как у них. Не знала, что есть страсть, что помимо «супружеского долга» существует «физическое влечение», что можно испытать такое наслаждение, при котором забудешь себя.Она была уже довольно сознательной девочкой-подростком, когда ей в руки попали «Мемуары мадам Дюбуа». Люси стащила книжицу с прикроватной тумбочки одной из семи нянь. Роман в мягкой обложке произвел эффект атомной бомбы. Наследница дома Харфилия чуть было не захворала. Три ночи она провела без сна, изучая автобиографию в прошлом успешной куртизанки, которая, не стесняясь пикантных подробностей и смелой лексики, описывала свою бурную жизнь и тех мужчин, которым посчастливилось принять в ней участие.Люси читала под одеялом, подсвечивая себе маленьким карманным фонариком, выпрошенным когда-то давно у садовника. С каждой новой страницей ей открывались такие революционные истины о мужчинах и женщинах, об отношениях двух полов, что часто бедная девочка, не зная, куда себя деть от стыда, просто прятала багряное лицо в подушку. Правда полежав так с минуту, она всегда возвращалась к чтению. Эта книга манила ее, как запретный плод, как глоток настоящей жизни за коваными воротами поместья.Неужели все это бывает? Все, о чем рассказывает эта бесстыдная женщина? Бывает любовь не как в сказках? А Принц и Принцесса? Неужели и они делают эти вещи?! Сказка кончается свадьбой, но что после? Неужели – это? Но ведь тогда и ей однажды придется…В то время Люси казалось это невозможным. Слишком стыдно! Позволить другому человеку – мужчине – видеть ее наготу… Позволить прикасаться к тем местам, к которым она и сама-то едва притрагивается – только подмываясь (в отличие от мадам Дюбуа, которая, по ее собственным словам, любила поласкать там себя иной раз и без повода). Но посмотрите на Люси сейчас! Сколько раз Нацу видел ее голышом? Сколько раз он трогал ее грудь и ягодицы? А недавно прибором для окрашивания волос юноша тер ее промежность – через одежду, конечно, но это дела не меняет. И это еще далеко не предел! Ведь она чувствует: со временем она будет позволять ему все больше и больше. Это тогда, в детстве, она не понимала, как мадам Дюбуа не было противно, когда сэр Роберт мусолил ее шею. Это же омерзительно: чужие слюни, чужой пот…Видимо, омерзение уходит, если любишь человека так, как она - Нацу. Ведь, по сути, он только что «обмусолил» ее шею, а Люси не только не почувствовала отвращения, но даже постанывала от удовольствия и ни разу не вспомнила про стыд. Это когда же она успела так распуститься? Или же не «распуститься» - повзрослеть? Теперь ей понятно, что такое половое влечение: это когда ей, никогда прежде не вступавшей в половую связь с мужчиной, хочется этим заняться. Откуда она знает, что именно этим, если никогда не пробовала? Вероятно, один из тех низших инстинктов, о которых позаботилась природа.Люси ощущала внизу как бы чашу – перевернутую вверх дном и совершенно полую. Ее теплые, запотевшие стенки истекали страстью, мечтая соприкоснуться с носиком чайника. Вход раскрывался ему навстречу, так что девушка интуитивно понимала, куда нужно этот «носик» вставлять. Он должен был заполнить собой внутреннюю полость, двигаться там и, в конце концов, заправить ее густой «заваркой».Она хотела Нацу, как и он ее. Но разум призывал одуматься. Это противоречило всему, чему ее учили. Изысканные манеры, светский этикет – сбежав из дома, она больше не использовала ни то, ни другое. Люси нарушила уже не одну сотню правил: не носить короткие юбки, не смеяться громко, не посещать кабаки… Она давно отреклась от статуса юной леди Хартфилия, решив, что отныне и впредь будет просто Люси – Люси из Fairy Tail. Люси, которая хохочет до колик, наблюдая за «дружеским» гримасничаньем Нацу и Грея при появлении Эрзы. Люси, которая вместе с буйной ватагой фейритейловцев веселится в тех кабаках, куда воспитанные леди боятся и одним глазком заглянуть. Люси, которая носит исключительно короткие юбки – в ее гардеробе нет ни одной ниже колена. Однако есть правила - глупые, которые нарушить не грех, а есть те, с которыми согласно сердце.Люси очень хотела походить на маму. Лейла Хартфилия была тем человеком, к которому заочно обращалась заклинательница в трудный час. Что бы она сказала своей дочери теперь? Что бы посоветовала? Одобрила бы то, что Люси делает? Пожурила бы? Но это, в сущности, даже и не важно. В независимости от того, что сказала бы ей мама, девушка поступила бы так, как поступила сама Лейла. Подумайте, разве Лейла Хартфилия позволила бы лишить себя невинности почти прилюдно – в примерочной кабинке магазина, без кольца на пальце и без каких-либо гарантий на будущее? Вопрос риторический, даже отвечать на него – глупо.Люси не могла. Как бы ни было плохо Нацу, как бы ни страдала она сама – Люси не могла! Почему он не спросил ее раньше? Почему он вообще никогда с ней об этом не заговаривал – всерьез, а не намеками, типа: «Раздевайся, Люси»?Она не так наивна, чтобы верить в платоническую любовь. Вряд ли любить лишь женскую душу, не грезя о теле, способен хоть один мужчина. Нацу – тем более: он ближе к природе, в нем этот зов звучит сильней, чем в любом другом человеке. Пусть Люси в сердцах и обвиняет во всех бедах коварство мироздания, но это «коварство» продолжает жизнь на земле. Нацу не виноват, что ему хочется. Но вот то, что он не спросил ее мнения, очень обижает. Мог бы и поинтересоваться: «Эй, Люси, как ты думаешь, мы можем заняться любовью?». Слишком идеально. Слишком непохоже на него.Теперь она должна успокоить раненое сердце, забрать половину горечи себе. Потому ее ладонь у него на груди, как бы ни было больно ощущать эти удары. Они справятся – вместе они всегда справлялись.Блондинка вдруг вздрогнула, ощутив давление на руку. Переполошились мысли, пластилиновым комком подкатил к горлу испуг.Что происходит?!Давление увеличивалось. Рука под прессингом напирающего на нее огненного мага сдавала одну позицию за другой.Сломать стену, сравнять ее с землей, спалить дотла. Ибо та, кого дракон нарек своей драконихой, не смеет отгораживаться от него ничем. Если запах правдив, если слова правдивы, то где больше истины? Кто знает ответ, кроме самой девушки, отсиживающейся по ту сторону баррикад? Это ее тело, ее душа, и Люси должна объяснить, почему две ее половины хотят противоположного, почему в ней нет единства, почему она прячется от его любви?

Нет, это совершенно невозможно, чтобы он не принял ее отказ! Люси знала: Нацу не эгоист. Не может быть, чтобы ему было до лампочки ее несогласие. Он обязан учитывать ее мнение, уважать ее чувства! Он… он ведь не станет ее заставлять… верно? Нацу не посмеет… не посмеет взять ее против воли? Он не изнасилует ее… о господи, не изнасилует... ведь так?- Люси…Душа заметалась, как мотылек, пойманный в ладонь. Если бы только мотыльку стать солнечным зайчиком! Если бы только, как неуловимый луч света, упорхнуть из тюрьмы…- …я хочу тебя любить.Карие глаза смятенно расширились. Сердце сжалось и затрепетало, как пичужка в тесной клетке. Люси не могла более противостоять. Нацу подался вперед, и в этот миг ее вторая рука ощутила: тыльной стороны ладони коснулась раскаленная твердь. Три слоя одежды не смогли замаскировать ни ее температуру, ни внушительную мощь. Этот орган, что адово пульсировал внизу, тоже хотел любить ее. И желание его было не менее отчаянным, чем жажда сердца.Мятая майка вывалилась из оцепеневших пальцев, красной пеленой застелило глаза. Тело стало ватным, колени – желейными. И теперь Люси чувствовала – обе ее руки чувствовали – это горячее желание любить ее. Безумное сердцебиение. Бешеный пульс.Проводниками любви называют многие части тела. Говорят, «женщины любят ушами, мужчины – глазами». Но сегодня Нацу показал Люси, чем любит ее он. И теперь она, кажется, поняла: для него нет деления. Он не проводит границ между телом и душой. Для него, может быть, вообще неясно, как можно любить что-то одно: то или другое. Он не сказал «твое тело» или «тебя всю», он сказал просто - «тебя»…Люси высвободила руку – ту, в которую уперся возбужденный член, и обняла ею юношу, уцепляясь за накидку, пальцы второй – запутала в розовых волосах. Привстав на цыпочки – самую малость, ведь у них не такая большая разница в росте – она сама первой поцеловала его, привлекая к себе.«Люби!»Нацу точно услышал ее мысли. В два счета убийца драконов припер блондинку к зеркалу, напускаясь на нее с поцелуями и разом выпивая весь воздух. Он даже не давал ей стонать – стоны копились в горле, и когда место там закончилось, Люси вылила их прямо в поцелуй.Взявшись за округлые бедра, юноша слегка оттащил девушку от зеркала, придвигая таз к себе и заставляя прогнуться в талии. Вот оно – ее предназначение! Люси такая гибкая – для него: чтобы она могла двигаться, как ему нравится, чтобы ее тело подстраивалось под всякую позу, которую он ей придаст.Левая рука сильнее стиснула бедро, правая - влезла под топ, быстро продвигаясь наверх, к лопаткам.«Боже… мой…»Мурашками затопило всю спину. Люси прервала страстный поцелуй, чтобы не погибнуть без воздуха. Нацу не ждал, пока она всласть надышится – опять взялся за шею.

«Ах!!»Оказалось, он помнит про ее слабое место - юноша обмел чувствительный островок языком. Векам опять захотелось закрыться, рту, наоборот, распахнуться, коленям – не держать больше расслабившееся тело. Вот если бы сесть сейчас… А лучше – лечь…

Люси утомленно дышала. Карие глаза, медленно отворившись, снова захлопывались – девушке было трудно сохранять их открытыми. Но вот она моргнула в очередной раз и обомлела: Господи, что это? Это… они?!В кабинке было еще одно зеркало, о котором блондинка напрочь позабыла, пока случайно не наткнулась на него затуманенным взглядом. Первоначально разум отказался верить. Неужели эта зацелованная, обласканная, растомленная женщина – она? Неужели это ее вжимает в зеркальную стену распаленный от страсти мужчина? Неужели эта пара, наслаждающаяся жаркой любовной игрой, – их с Нацу отражение, то, как они выглядят сейчас. Люси бы никогда не подумала, что они могут смотреться так сексуально. Но, боже-боже-боже! Как же возбуждает наблюдать за их занятием со стороны!Она так увлеклась, что едва не прошляпила исторический момент: убийца драконов протиснул ладонь под тесемку стрингов – с правого боку. Нацу надоело, что что-то лишнее попадается под руку, когда он гладит девичье бедро. Для девушки же это был совершенно новый опыт: никто никогда не пересекал эту границу. В ее белье никогда не забиралась чужая рука.Юноша все больше склонялся к тому, что от трусов пора избавляться. Пускай они и украшают ее попу, но без них Люси в сто раз краше. Руки сами тянулись туда, поближе к запаху. Лизнуть ее там, где он обитает, откуда исходит… Долой трусы! Пусть убираются с дороги! Настал его черед, и он будет лизать Люси везде! На его драконихе не останется не помеченных им «белых пятен». Его язык побывает в каждом уголке, исследует тело любимой вдоль и поперек. Спорим, Люси придет в восторг, когда познает его любовь там, где касаются ее эти трусы! В конце концов, все, что может ткань – прикрывать ее естество, он же, наоборот, раскроет его. Он заставит Люси почувствовать свое тело. Наверняка, она многого даже не подозревает о себе. А Нацу ей покажет! Он уже нашел одно место, в котором ей особенно приятно ощущать его поцелуи. Он найдет еще! Он будет целовать Люси, она – узнавать, что в ней так много прекрасного, столько удивительных мест, о которых она не задумывается, но которые горячо любимы им.Огненный маг добрался уже до плеча, зубами стаскивая с него бретель топа. Твердая ладонь проскользила вниз по спине вдоль всего позвоночника и без заминки нырнула в трусики. Миновав маленький треугольник у талии, пальцы завладели территорией ягодиц.О да! Наконец-то, ему можно больше, чем этим трусам!

В порыве страсти убийца драконов схватил заднюю тесемку стрингов и сильно натянул. Ластовица врезалась в промежность, притесняя обильно умащенную плоть. Ткань перепачкалась в любовном соке, Люси громко застонала, уже нисколечко не контролируя себя.А Нацу внезапно захотелось снять шаровары. И накидку. И вообще раздеться догола. При нынешних размерах мужского достоинства вещи стали ему маловаты. Путы одежды страшно бесили. Налившийся могучей силой член рвался на свободу. Он ощущался теперь такой же важной и самостоятельной частью тела, как рука или нога. И так же, как рукам было необходимо дотрагиваться до Люси, член тоже возжелал иметь с ней прямой контакт. Удивительно, что это желание вдруг сделалось столь же значимым, как лизнуть всю Люси целиком, и едва не обогнало его теперь, когда девушка так оглушительно сильно запахла.~~~- С точки зрения природы, драконья пара служит для продолжения рода.~~~Нацу неожиданно оторвался от Люси и, отпрянув на шаг, принялся яростно расстегивать ремень.К девушке мгновенно возвратилась паника.«Господи!» - заекало сердце.Они это сделают! Они точно это сделают! Теперь уж точно. Никаких сомнений! Ее первый раз… состоится в примерочной кабинке!Пульс зашкаливал. Блондинка прикусила губу, наблюдая, как убийца драконов выдергивает пояс из пряжки. На секунду она закрыла глаза, потом снова растворила, останавливая взгляд на любимом. Его лицо, пожалуй, пуще всего выражало сейчас целеустремленность. И так же, как когда-то она впервые признавалась небесам в своих чувствах к нему, Люси вновь обратила туда голос души: «Прости, мама! Я не могу его оттолкнуть».Заметив на себе ее взгляд, Нацу бросил ремень, кидаясь к блондинке и возобновляя поцелуи. Ему катастрофически не хватало терпения. Даже на то, чтоб избавиться от одежды. Как он мог тратить время на раздевание, когда Люси была тут! Его Люси – нежная, пленяющая, пахнущая, как медовый сироп. Он задрал ей майку, водя ладонями по стройным бокам – скользя ими наверх и затем вниз, очерчивая изгиб талии, ощущая кончиками больших пальцев, как трепещет от его прикосновений ее живот. Сильная. Ранимая. Забавная. Отзывчивая. Странная. Любимая…~~~- Так дети вылупляются из яиц? – поинтересовался мальчуган у родителя.

- Не все, но драконьи детеныши – вылупляются, - отозвался Игнил.~~~Нацу наугад ткнулся Люси в живот. Хотелось тереться об нее. Прижимать к ней пылающий член. Хотелось завладеть ее запахом. Завладеть всей Люси. Взять все, что у нее есть. Дать взамен все, что есть у него. Убийцу драконов словно распирало изнутри от жажды разделить с любимой все: мысли и чувства, эмоции и ощущения, сердце и душу, тело и огонь.Девушка отрывисто всхлипнула. Ее рука, сжимавшая накидку, отяжелела, и под ее весом уже не сдерживаемая ремнем конструкция съехала с бедер драгонслеера на пол.Огненный маг мысленно поблагодарил подругу. Ему нужно было освободиться от одежды, но очень уж «давила жаба»: Нацу не желал жертвовать ни одной секундой из тех, что он занимался драконихой. Потому, если бы Люси сама его раздела, это было бы очень здорово. Хорошо, что теперь накидки нет, но этого слишком мало. Между ними не должно быть преград. Тряпки мешают! Мешают Люси почувствовать его, мешают Нацу почувствовать ее.~~~- Игнил! Игнил! Я придумал! – кричал шумный взъерошенный мальчишка семи лет. - Я хочу младшего братика! Скорее снеси мне яйцо!Громадный дракон едва не закашлялся. Уф, ну слава Богу, отпустило! Таким великанам, как он, обладающим столь разрушительной магией, надо быть очень осторожными. Иначе можно ненароком что-нибудь сломать или кого-нибудь покалечить. Кашель и чих особенно опасны, так как во время низших рефлексов, магию контролировать не всегда получается. Иной раз можно устроить землетрясение или, в случае его стихии, сжечь реликтовый лес. Игнил помнил, как еще в юности, чихнув, случайно снес верхушку горы. Помня о том неловком происшествии, дракон и пытался приучить воспитанника закрывать рот, когда тот чихает. Паренек как раз очень ладно устроен для этого дела: у него две человеческие руки – сам Бог велел ими пользоваться. Однако розововолосый безобразник и не думал. По какой-то неведомой причине Нацу отлично усваивал только уроки магии и боевого искусства. С чтением у него было так себе, с арифметикой – ни шатко, ни валко, ну а вбить воспитаннику в голову основы основ этикета Игнил уже давно отчаялся. «Шалопай!»- Бог с тобой, Нацу, - подавив кашель, заговорил он. - Драконы не несут яиц.- Как это не несут? – выпучил глаза малец. - Ты ведь сказал мне, что драконьи детеныши вылупляются! Где же тогда драконы берут яйца?- Их откладывают драконихи.~~~Поскольку с избавлением от накидки держаться девушке стало не за что, она, секунду помешкав, положила ладонь прямо на ягодицы юноши. На них-то вот, благодаря пристрастиям огненного мага в одежде, нечасто полюбуешься: вечно чем-нибудь да завесит – не юбкой, так плащом. Но Люси все-таки везло. Она видела Нацу в трусах – и в плавательных, и в обыкновенных. Так что вполне могла вернуть ему комплимент про «офигительно потрясный зад». Поначалу несмело она повела ладонь по кругу, ласково поглаживая драгонслеера, на что тот сказал «Хнн!» и, забыв про талию, крепко схватил девушку за попу.-Мнх! – а это уже ее собственный возглас.Скорее!Когда Люси его приласкала, Нацу понял – он не утерпит. Не сможет оставить «самое вкусное» напоследок. Сначала юноша думал, что «там» он закончит их драконий поцелуй. Ведь «в том месте» была самая главная интрига. Огненный маг очень любил смущать блондинку напоминанием, что видел ее голой и не раз. Однако, по правде говоря, Нацу видел не все: Люси никогда не показывала ему то, что находится у нее в промежности. А, между тем, там-то и пахло сильнее всего. Там располагалась «кнопка хорошего настроения», которую он обнаружил совершенно случайно – играясь с окрашивателем для волос. Но сейчас ему никак не выдержать отсрочки. Нацу надо припасть к источнику любви немедленно. Затянуться душистым ароматом, таящимся между бедер – вдохнуть так глубоко, чтобы каждая клетка впитала в себя этот запах. Ощутить привкус наслаждения Люси на губах, языком найти его истоки и погрузиться в них, вылизывая дочиста ее ароматную любовь. Ему нужно вылизать ее немедленно, иначе он спятит.- Нацу!Убийца драконов рухнул перед девушкой на колени, обнимая за ягодицы и зарываясь в бедра лицом. Треугольник трусов оказался прямо у него под носом.Жадный вдох.Блондинка обмерла. Нервы натянулись, словно струны.Обжигающий выдох.Реальность размылась. Заложило уши, как при резкой смене высоты.Прикосновение. Жар и влага сквозь тонкую ткань.- А-аа!Люси изогнулась, откидывая верхнюю часть туловища назад. Нижняя осталась во власти мужских рук. Бессознательно отыскав розовую шевелюру, девушка, не соизмеряя силу, схватилась за торчащие вихры.Боже мой... Ах, боже мой! Аа-ах… Ааах!Внезапно ткань отошла от лобка – прихватив ее зубами, Нацу потянул на себя. Одновременно обе его руки подцепили тесемку, намереваясь стянуть трусы вниз…- П-простите… Извините, пожалуйста…Пара окаменела, полностью прекращая движение. Вторжение чужого голоса в их маленький рай застало врасплох.

Обоих.Из раскаленной магмы в вечную мерзлоту. Из духовки в морозильную камеру. Из жаркого лета в студеную зиму.- У-уважаемые покупатели, наш магазин закрывается. Пожалуйста, будьте так любезны… покиньте примерочную.Тому, кто говорил, очевидно, приходилось нелегко. В голосе слышалось смущение и даже стыд. Несомненно, в магазине догадались, что происходит – по доносящимся из недр кабинки характерным постанываниям и шепоткам. Выдворить распутников постеснялись, до последнего надеясь, что те побалуются немного и сами уйдут. Но когда «баловство» затянулось, главный продавец не выдержала. Помощница была командирована к бесстыжей парочке – попросить молодых людей удалиться.Заклинательница отпихнула юношу.- Д-да… кх-кх, - она хотела начать как можно непринужденнее, но сбилась: горло не могло так быстро перестроиться на новый лад. Нет, не после всех тех стонов и страстных вздохов, что Люси издавала пару мгновений назад.- Кхм.. – покраснела до ушей блондинка. – Я… я сейчас. Уже выхожу!Проблемные посетители оставили магазин через минуту, снарядившись так быстро, точно спешили на пожар. Хотя, возможно, они, наоборот, удирали от огня – коль скоро фигуристая блондинка, чьи выразительные стоны возмутили, а, если честно – возбудили и заставили завидовать ей весь персонал, пылала так ярко, точно сама хлебнула пламени, а розовая шевелюра ее бойфренда на фоне этого впечатляющего цвета казалась даже и бледной.~~~Нацу несся со всех ног, на бегу прислушиваясь.

Так, кажется, правей. Теперь прямо. Снова направо.Звуки приближались. Он пролетел через кусты, порядочно оцарапав плечо, но даже не поморщился. Подумаешь, ссадина! Зато путь срезал. Значит будет на месте быстрее и сможет их поймать. То, что именно «их», а не «его» – подсказывал нос. Да, совершенно точно – там двое: мальчик и девочка.Прорваться через очередной кустарник. Чуть-чуть не врезаться в коварно затаившееся за ним дерево (конечно, можно было разглядеть издалека, но кто ж смотрит вдаль, когда бежит). Споткнуться и шлепнуться – ну, это дело привычное: как правило, раза три-четыре на дню. Нет, ну а что? Предлагаете ему еще и под ноги смотреть?И, наконец, впереди нужные кусты. Они там! Те двое – в кустах!Тяжело дыша после пробежки, паренек подобрался к зарослям и, раздвинув ветки, заглянул внутрь. В серых раскосых глазах всколыхнулось удивление. Не понимая, что за странное действо он наблюдает, Нацу просто стоял и смотрел.А потом, вечером, когда настал черед отчитываться перед родителем о результатах дневной тренировки, он нарочно упомянул про тот случай. Его наставник – самый умный, самый мудрый и самый ученый из всех друзей Нацу. Правда, еще и единственный из этих друзей.

- Эй, Игнил, как называется игра, в которую они играли? - высоким голосом спросил юный драгонслеер, закончив пересказ сцены, виденной им днем. Дракон немного помолчал.- Это не игра, Нацу, - наконец, пророкотал он.- Разве? – слегка разочарованно протянул мальчуган. Раз не игра, то, наверное, не так уж это и интересно… - Тогда что же они делали? – решил, все же, дознаться он.- Творили жизнь.