Глава 9. Друг и враг (1/2)

Когда на следующее утро Фальке пришел в свой кабинет, у двери он столкнулся с Вольфгангом Хаймлихом и его адъютантом. Слегка удивившись столь раннему визиту таких лиц, он пригласил их пройти внутрь.Оказалось, что коменданта до крайности обеспокоило вчерашнее происшествие.

- Герр Химмельштайн, я буквально настаиваю на том, чтобы вы провели тщательнейшее расследование случившегося, - сказал он. – И обыски у штабных. Полагаю вам, как и мне, очевидно, что в этом замешан кто-то из своих. Тянуть время нельзя, потому что никто не даст гарантии, что этот человек не предпримет следующий шаг в попытке убить вас…- Уже предпринял, - заметил Фальке. – Ночью кто-то пытался поджечь дом, в котором я остановился.- Вот видите! – взволнованно воскликнул Вольфганг, чуть только не всплеснув руками.- Прошу прощения за мое вмешательство в разговор, - подал голос Ланг, - но я хочу сказать, что я полностью поддерживаю мысль герра Хаймлиха, а кроме того, знаю наверняка, кем следует заняться в первую очередь. Я не успел доложить герру Хаймлиху об одном сделанном мной открытии.- Продолжайте, герр Ланг, - кивнул Фальке, пристально глядя на комендантского помощника.

- Так получилось, что вчера вечером я разговорился с механиком Йозефом – он занимается грузовиками, - сказал Джокем. – Он же готовил машину, на которой вы, гауптштурмфюрер, должны были ехать на базу. Так вот он сказал мне, что она была полностью исправна….- Едва ли бы он утверждал обратное, - без улыбки заметил Фальке.

- Разумеется, - согласился Ланг. – Но он так же сказал, что затем к этой машине подходили двое и провели рядом с ней некоторое время. Однако ему не было видно наверняка, чем они занимались.И Джокем назвал имена, от которых у гестаповца против воли округлились глаза.- Быть этого не может, - потрясенно выговорил он. – Но в конце концов, само их пребывание там не доказывает ровным счетом ничего.

- Да, Джокем, - вмешался Вольфганг, - я тоже не могу при всем желании поверить, что…- Я знаю, герр Хаймлих, - примирительно заговорил Ланг. – Но я лишь говорю о том, что лишняя проверка нам не повредит. В конце концов, она поможет оправдать невиновных.

- Я поговорю с этим Йозефом, - сказал Фальке.

- Послушайте, гауптштурмфюрер, - произнес Вольфганг после небольшой паузы. – Я сейчас подумал – в нынешней ситуации вы остаетесь практически один и вам некому доверять, потому что каждый может оказаться тем врагом, которого вы ищете. Мне бы очень хотелось помочь вам – не стану скрывать, тут есть и мой личный корыстный интерес – угроза вашей жизни не сегодня-завтра может превратиться в угрозу моей и кого угодно еще из честных служителей Рейха из нашего окружения. Во всей этой комендатуре я доверяю как себе только одному человеку. И я готов уступить его вам на время. Я говорю о моем адъютанте.- Благодарю за такую лестную мне оценку, - Джокема, кажется, несколько смутила похвала.- Прекрасно, - кивнул Фальке и прищурился. – В таком случае сейчас мы с вами, герр Ланг, отправимся туда, где проживают подозреваемые вами люди…- Что вы, - Джокем поспешно замахал руками, - я никого не подозреваю, я лишь передал информацию.- Не суть важно, - поморщился Фальке. – В любом случае мы едем туда и проводим обыски. Скорее всего, улики уничтожены, даже если прежде они и существовали, но проверить стоит.- Это прекрасное решение, гауптштурмфюрер! – одобрил комендант.…Эрих Радель напрасно прождал с утренним докладом – гауптштурмфюрер, закончив разговор с комендантом, куда-то спешно уехал, ничего не сказав своему помощнику. Снова Фальке появился только ближе к середине дня – Эрих увидел его из окна беседующим с механиком.Нехорошее предчувствие пробежало холодком у Раделя по спине. Он рассеяно провел рукой по светлым волосам против их роста, разлохматив себя.

- Нет, - одними не слишком послушными губами прошептал он. – Йозеф не мог успеть увидеть. Но даже если и заметил что-то – само по себе это еще ничего не доказывает…Затем Эрих принялся мерять шагами коридор вдоль кабинета Фальке, пока, наконец, не появился сам гауптштурмфюрер.- Я к вам с докладом, - вытянулся по струнке Радель. Фальке, стряхивая с плеч капли воды, в которую превратились налипшие на шинель снежинки, жестом позвал его за собой.- Кладите его сюда, - велел Химмельштайн, садясь на свое место и указывая рукой на угол стола. – Я прочту ваш рапорт сам и позже. Присядьте, Эрих, у меня есть к вам пара вопросов.- Да, конечно, - Радель придвинул себе стул и опустился на него.- Скажите, Эрих, у вас же на лице осколочное ранение, не так ли? – задал неожиданный вопрос Фальке.- Да, верно, - одна бровь Эриха удивленно приподнялась. – Я занимался одним расследованием, и мне пришлось провести небольшой эксперимент со взрывчатым веществом…. Увы, кое в чем я ошибся, и результатом стала эта рана. А почему вас это заинтересовало, гауптштурмфюрер?- Скажите честно, Эрих, вы кого-то подозреваете в причастности ко вчерашнему происшествию, да и к предыдущим тоже? – игнорируя вопрос помощника, Фальке задал свой.- Ну, если не учитывать мелкую сошку…. - Эрих сделал паузу, обдумывая дальнейшие формулировки, - …кто-то из руководства штаба в любом случае в этом замешан. Кто бы ни был этот человек, он хорошо и разносторонне осведомлен, а его присутствие повсюду не вызывает подозрений у случайных свидетелей…. Наконец, если учесть, что слишком часто наши проблемы связаны с транспортом, мне на ум приходит только один человек – Джокем Ланг.

- Смелое обвинение, - заметил Фальке. - Что ж, я проверю одну деталь, и если она подтвердится, вы его арестуете.- Без надежных доказательств из этого ареста может выйти скандал, - Эрих нахмурился. – Он наш офицер, да плюс еще покровительство Вольфганга Хаймлиха…. Ланг изображает собачью преданность коменданту – а может быть, он действительно предан ему - а тот, в свою очередь, крайне ценит такую надежность…- Скандала не будет. Я обладаю чрезвычайными полномочиями, - сказал Фальке. – Хорошо, Эрих, можете идти.

Эрих поднялся со своего места и уже собирался отсалютовать, когда гауптштурмфюрер вдруг попросил его помедлить пару секунд, а затем вытащил из кармана сложенные перчатки.- Это случайно не ваши?Радель взял их в руки, развернул.- Мои. Благодарю вас, гауптштурмфюрер, я их обыскался. Думал, выронил где-то….- Вы выронили их у Марии Гофман, - сообщил Фальке.Хоть лицо Эриха из-за травмы утратило способность заметно изменять выражение, сейчас на нем отразилась неприкрытая растерянность.- Что-то не так? – спокойно осведомился Фальке.- Н-нет, спасибо, - выдавил из себя Эрих. – Я заходил к ней по делу, она просила помочь ей….- Я пока не спрашиваю, зачем вы к ней заходили, - заметил гестаповец. – Мария арестована, Эрих. В ее комнате было обнаружено это, - он извлек пакет, в котором находились обрезки проводов и металлические шарики, подобные тем, которые присутствовали на месте взрыва, и бросил его на стол, - и показания свидетелей говорят не в ее пользу. Против вас, герр Радель, у меня пока что нет ничего, кроме подозрений, и я очень надеюсь, что они не оправдаются. Я доверял вам, как и Марии, и я очень не люблю, когда мое доверие вот так обманывают. Впрочем, вы еще можете попробовать объясниться начистоту.…Андрею Чёрному, которого по возвращении в Подледный вернули в барак, было совсем тошно. В особенности от своей собственной глупости, которая за каким-то чертом не дала ему сбежать, когда на то была прекрасная возможность. Подумать только – остаться в плену ради спасения раненого немца! Стыдно признаться! Андрея всегда коробили высказывания о том, что от благородства до глупости один шаг. Но теперь он их правоту доказал на собственном примере.

«Надеюсь, этот немец выжил, - злился про себя Черный. – Хоть какой-то смысл от моей идиотской выходки...»Андрей не собирался делиться случившимся с соседями по бараку, хоть те и смотрели на него так, словно он вернулся с того света. Но он страшился разговора с Иваном, который не произошел накануне только потому, что партизан беспробудно спал уже почти сутки, в кои-то веки отдыхая от изнурительных допросов. Чёрный почти слышал, как Иван задает ему вопрос: «о чем ты думал, помогая немцам?», и знал, что придется рассказывать, как пытался просчитать, когда закончится действие обезболивающего, и дотянет ли парень до поселка. А еще как Стервятник бывает не похож сам на себя.

«Фальке - дурак не меньше моего, - мстительно припечатал Андрей, вспоминая, как немец оставил ему пистолет, а через некоторое время неосторожно повернулся спиной, возясь у костра с раненым. – Друг друга стоим – я запросто мог его пристрелить, а вместо этого поднял ему шоколадку. Семья у него, видите ли. Папаша он. Небось дома-то не рассказывает, как гнобит людей в застенках. Да и мне, видать, мало досталось, раз рука выстрелить не поднялась… Ну и что с того, что мне сначала его жена знакомой показалась, а теперь уже и он сам как будто мне прежде встречался? Такого вообще быть не может. Я бы их запомнил…»

- Эй, Андрюха, я еще сплю? Ты же вроде как уехал! – от голоса Ивана Андрей вздрогнул. Совершилось. Но что же, глупо было бы ждать, что партизан будет спать всегда или хотя бы достаточно долго, чтобы совершенный Чёрным идиотизм рассосался сам собой.- Угу. Только до места не доехал, - мрачно отозвался Андрей.- Это как? – не понял Иван. – Они по дороге передумали, или ты им настолько отвратителен, что тебя в лагерь не пустили?- Почти. У них машина взорвалась.- Ого! – присвистнул Иван. – И как? Хоть кого-то из них зацепило?- Двоих, - ответил Андрей. – Одного насмерть, по кабине размазало. Второму почти руку оторвало, но скорее всего будет жить. Нас с Фальке по случайности не задело.- Фальке – это Моль что ли? – удивился Иван. – А чего это он заключенных лично в лагеря провожает?- Не знаю, - неохотно фыркнул Андрей. – Я сам не понял, за что мне такая честь.- А жаль, что не его размазало, - с сожалением проговорил Иван.Андрей промолчал. Еще утром он бы поддержал Ивана с огромным энтузиазмом. Но теперь гестаповца не хотелось даже Стервятником называть, не то, что желать ему мучительной смерти. Андрей понимал, что остатки человечности никоим образом не отменяют и не смягчают преступлений Фальке, но видеть в конкретном фрице только бездушную тварь у него теперь получалось значительно хуже.

- Ладно, Андрюха, что-то ты неразговорчивый сегодня, - покачал головой Иван. – Пойду я спать дальше, пожалуй. А то отправит меня твой Фальке опять в яму, там не поспишь…… На следующий день за Андреем явились конвоиры. Чёрный горько усмехнулся про себя, что вот и доспасался раненых немцев. Фальке, конечно, один бы Отто не вытащил, поэтому разыграл комедию с человеческим лицом. А теперь выкинул из головы вынужденную прогулку и вернулся к прямым обязанностям. Ничего нового – просто будет очередной допрос. Только идти на этот допрос почему-то было в разы хуже, чем на предыдущие. Хотя кто здесь рассчитывал на благодарность?…За этими мыслями Черный не сразу понял, что его повели по иному пути, нежели обычно, и в итоге доставили не в подвал, а в кабинет Фальке.Андрей осмотрелся. Помещение было небольшое. Всё его «убранство» составляли шкаф с документами, стол, покрытый зеленой тканью, несколько стульев и портрет Гитлера на стене, на который летчик покосился с особым отвращением. В кабинете пахло табаком, на столе стояла странная пепельница, сооруженная, похоже, из какой-то автомобильной запчасти. То ли из-за своих размеров, то ли из-за особенностей освещения кабинет внезапно казался уютным, и, видимо, именно поэтому Фальке предпочитал допрашивать в более устрашающем месте.Фальке велел Андрею сесть, а конвоиров временно отпустил. Никто из его помощников на сей раз при допросе не присутствовал.«Ничего, это не повод расслабляться, - подумал Андрей. – Позвать всех обратно или в одиночку организовать тут пыточную ему труда не составит».- Будьешь курьит? – Фальке протянул Андрею раскрытый портсигар.

- Хочу, но у меня скованы руки, - заметил летчик, слегка ошеломленный таким началом допроса.- Ах, да, - спохватился немец, выдвинул ящик стола и достал оттуда ключ. Впрочем, совсем он наручники с Андрея не снял, только скрепил ему руки не за спиной, как до этого, а спереди, так что теперь Черный смог по крайней мере держать сигарету.- Спасибо, - поблагодарил Андрей.Фальке пару минут смотрел на него молча, размышляя о чем-то.- Послушай, Андрей, - сказал он затем, - я бы хотьел решьит с тобой вмьесте исход одного начатого дьела. Ты очьен помог мне. Ты помог спастьи моего чьеловека, и ты дьержал свое слово, хотия имьел все возможности сбьежат.

- Пустяк, - смутился Чёрный. – Кстати, как там этот твой Отто?- Будьет жит, - сказал Фальке, а затем продолжил. - Я очьен ценью людей, которым можно вьерит, и я не хочу быт неблагодарным. Я нье хочу отправлят тебья в лагьер.- Может, отпустишь меня домой – из благодарности? – усмехнувшись, предложил Андрей.- Домой – нет, - покачал головой Фальке. – Я просто хочу тебье предложит работать на нас.- Что?! – возмутился Андрей, наконец понявший, что всё «хорошее отношение» гестаповца объясняется желанием завербовать русского. - Я не предатель и быть им не собираюсь! Если ты считаешь, что я помог твоему раненому из желания подлизаться к вам, ты глубоко заблуждаешься! Я не бомблю санитарные поезда и не воюю с теми, кто не в состоянии держать оружие, это ты тут детей и стариков пытаешь. Отправляй меня хоть в лагерь, хоть куда, но даже не надейся, что я когда-нибудь….- Нье шуми, - оборвал его Фальке. - Лагьер, лагьер. Ты хоть знайешь, о чем говорьишь?- Догадываюсь, не маленький, - буркнул Андрей.- Я мог бы перевестьи тебья из барак в обычный дом, - пояснил Фальке. – У нас совсьем другийе условийя для тех, кто работает на нас. А сейчас я вынуждьен держат тебья в бараке, хоть тепьер это некрасиво с мойей стороны.- Ты в своем уме? – прямо спросил Андрей. Нет, конечно, еще во время «прогулки» он заметил, что с этим фрицем что-то не так – но чтобы настолько...? – На самом деле, я просто себя уважать перестану, если предам. Не смогу с этим жить. Так что не выйдет у тебя со мной, прости уж. Я ненавижу предателей.- Я тоше ихь не жалуйю, - согласился Фальке и задумался.

Андрей смотрел на него в течение пары минут, а потом усмехнулся.- А если не жалуешь, зачем вербовать стал? У вас такая нехватка летчиков?- Да ньет, ты беспольезный, - отмахнулся Фальке. – И машьина твойя не на ходу, так что хоть у нас такьих и ньету, ты нам нье помошешь.

- Да я летаю на всём, у чего есть крылья! – оскорбился Андрей.

- И на всьем падайешь ёлка? – съехидничал Фальке.- Упадешь тут ёлка, когда фюзеляж в решето, и от рулей ни черта не осталось, а тебя уводит в штопор, - со злостью сказал Андрей, а затем вспомнил, как фриц кривился на его попытки говорить по-немецки, и мстительно добавил. - И кстати, по-русски будет «упал на ёлку» или «влетел в ёлку», но уж точно не «упал ёлка – кидал палка».- В ёлку так в ёлку, - согласился Фальке, не очень поняв второй части фразы.

- Так что ты будешь делать со мной с учетом моего отказа? – полюбопытствовал Чёрный.- Видьимо, ничьего, - пожал плечами гестаповец. – Будьешь сидет у нас до окончанийя войны, я думайю. Всё лучше, чьем в лагьер. Но мое предложенийе остается в силье.- Боюсь, оно мне никогда не понадобится, - твердо сказал летчик.Повисла пауза. Ее нарушил Фальке, резко переведя разговор на другую тему, а на деле задав вопрос, который мучил его не меньше, чем Андрея, хотя оба они не догадывались о схожести своих проблем.- Скажи мнье, ты никогда нье был в Германии? До войны, напримьер?

- Нет, не был, - удивился Андрей, сразу припомнивший все свои странные ощущения насчет знакомых лиц Фальке и его жены. – А ты в Союзе?Фальке отрицательно замотал головой.- Нет, я впьервые приехаль в Россию в началие январья этого года. Но мнье почему-то кажьется, что я видьел тебья уже когда-то.

- Ха! – Андрей чуть не подскочил. – Вот и со мной творится то же самое! Мне кажется, что я видел тебя. И твою жену – тоже. Только это невозможно, нам негде было встретиться.

- Ньегде, - согласился Фальке. – Дьяволь…. Я тьерпет не могу играт в игру «поймат за хвост мысль, скользкуйю как угорь, чтобы поньят, что имьенно она есть».