Глава 6 или "Стайлз, расскажи мне про любовь" (1/2)
— Мы жили вместе… сколько? Три года, наверное. Делили с ней одну крышу, все делали вместе. Затем она забеременела. Нашему счастью не было предела. Никогда ты еще не видела меня таким радостным, каким я был тогда. Вечерами мы строили планы на будущее. Думали о том, чтобы купить большой дом с садом и бассейном, завести нашему малышу собаку. Думали о том, какие купить ползунки, пеленки, игрушки… Я утверждал, что у нас будет девочка. Она говорила, что будет мальчик, и ему обязательно нужна игрушечная машина. Она оказалась права, как всегда.
В один день она возвращалась с УЗИ. Она не любила больницы, поэтому немного запоздала. Она очень торопилась ко мне, чтобы сообщить, что у нас будет мальчик.Да… Представляю, какая она была счастливая. Знаешь, она было очень худой и беременность протекала не гладко. Да и ребенок рос медленней, чем нужно. Поэтому на шестом месяце она выглядела, как на третьем. Да и платья носила такие, которые все скрывали. Модница, в общем, еще та…
Ах, да, так вот… Возвращалась она домой, счастливая, красивая, в этом своем коротеньком платье. Ну ее просто не могли не заметить, и… Получилось так, что хулиганы – тупые эмигранты – утащили ее в пустой двор, где ее крики никто не слышал. Они ее изнасиловали. Что она беременна, поняли не сразу, но свое грязное дело закончить успели. От этого всего у нее начались преждевременные роды. Я бы выдержал. Таких детей вынашивают. ВЫНАШИВАЮТ, ПОНИМАЕШЬ? Это не конец света, она бы родила. Если бы они хотя бы вызвали скорую, я бы не стал ничего предпринимать. Не стал бы подавать заявление. Но они забрали сумку, телефон и бессовестно, брызжа слюной и извинениями, убежали. Убежали и оставили ее умирать. И теперь они сидят в тюрьме. Я уж позабочусь, чтобы они никогда оттуда не вышли… живыми…И знаешь, что было больнее всего? Они вытащили из сумки снимок нашего мертвого ребенка и положили его рядом с телом. Как послание. Для меня.После ее смерти я стал сам не свой. Начал кричать на каждого мимо проходящего, останавливал девушек, похожих на нее. Потерял большинство своих друзей, хотя самые преданные все же остались. Потерял работу, доход. Жил на остатки средств. Чуть не довел мать до гроба. Она все еще в больнице. Я не знаю, что с ней. Я плохой человек, Лидия. И я приехал сюда исправляться.
Теперь то она понимает, почему меня так коробит при виде девушки в компании мужиков.— Ого… — выдохнула Лидия.Мы сидели за тем самым столом-картой, друг напротив друга.
— И, эм… Неудобно тебя спрашивать, но… Ты любил ее?— Любил ли я ее? — я откинулся на спинку стула, держа одну руку на ноге, другую — на столе. — Она носила моего ребенка.— Я понимаю. Но я спрашиваю о любви, как о чувстве, а не как об обязательстве.
— Что за бред? Зачем оно тебе нужно? — немного раздраженно бросил я.
— Просто я никогда не верила в любовь. Теперь тем более не верю.
А теперь перечитайте еще раз. Перечитайте, перечитайте. То, что выведено курсивом. С чувством, с толком, с расстановкой, учитывая все знаки препинания. Давайте. Я жду.Перечитали? Поняли, как мне было больно? А вот фиг бы я вам что-то рассказал, если бы не эта девушка с оранжевыми волосами.Лидия со вздохом встала со стула и начала ходить по комнате. Туда-сюда, туда-сюда…
— Что не так? — спросил я.— Голова немного кружится.
Я тут же соскочил и, не спрашивая разрешения, обхватил ее за талию и буквально толкнул на кровать.— Ничего, сейчас пройдет, — говорит она.
Ага, пройдет. Она все время так говорит. Так не бывает. Не бывает, чтобы человек просто так взял и поправился. Нашла себе проблем на свою дурную голову.
— Ложись.
— Стайлз, я уже выздоровела. Это просто на психологическом уровне, — говорит она, прикрывая глаза.
— Да, конечно… — я открыл шкаф и достал это дурацкое радио. Несостоявшийся психолог, мать ее. Не знаю, что я делаю. Просто соединяю какие-то провода и слушаю. — То, что у тебя есть образование, еще не значит, что ты теперь бессмертна. Тебе не становится лучше, и мне это надоело!Дрожит. Снова. Боюсь к ней прикасаться, обожжет еще.— Эй! — пошел какой-то шум, и я, наклонившись к столу, начал стучать по аппарату. — Эй, слышите меня? Первый!