Vierunddreissig (1/1)
Пять недель Риза провела в больнице под наблюдением врачей и медсестёр, а так же охраны, состоящей из старых сослуживцев-друзей, которых приставил Рой. Бреда, уже не рыжий и не такой полный, каким был двадцать лет назад, и Армстронг, всё такой же огромный, но уже абсолютно лысый, старались поднимать её настроение в последние деньки перед выпиской и периодом долгой реабилитации, но уже в домашних условиях.
Прошлые недели, проведённые в больнице, можно было поделить на ад или, скорее, чистилище – адом был Ишвар, который не желал, чтобы о нём забывали, - и обычные кошмары.
Её постоянно обкалывали успокоительными, зафиксировав голову в одном положении – черепно-мозговая травма и сотрясение мозга беспокоили врачей больше всего, даже несмотря на то, что пулей раздробило кость в правом бедре, а у левого плеча несколько раз вновь открывалось кровотечение.
Рой позже объяснил Ризе, что доктора считают её голову невзорвавшейся бомбой и сильно опасались,что она причинит себе больший вред, если бы повернулась.В первый раз, когда она пришла в себя после оказания помощи и обнаружила Роя спящим на своём животе, воспоминания у неё были. Причём она помнила всё, за исключением только причины её попадания в больницу. После чего именно она оказалась на койке.
Рой позжесказал, что она дралась с кем-то, а потом упала с лестницы и заработала среднюю черепно-мозговую, после чего потеряла сознание и её расстреляли с близкого расстояния, усугубив ситуацию.
Потом произошло то, чего боялись врачи и Рой – потери памяти, кратковременные и не очень. Амнезия. Она то помнила своего мужа, пытаясь заговорить с ним, то не понимала, что в её палате делал бледный как смерть мужчина. Забывала о том, что у неё были дети, бормоча, что после пар в академии она должна была встретиться с Ребеккой. Однажды назвала родного сына, которому сама лично дала имя, – Скоттом, хотя сама на последних месяцах беременности отсекла такое имя, аргументировав, что большая часть Скоттов не доживала до 35 лет. Ринслет называла Ринни и искренне удивлялась, почему та не в школе.Левая нога была теперь не только растянута, Ризе её просто поломали, и врачам пришлось заковать её в гипс, превратив в здоровенную белую глыбу, положив под неё валик.
Большую часть времени она спала, виной были как и травма головы, так и успокоительные, вызывающие сонливость. Иногда её сон мог длиться более 24 часов, тогда Рой, приходящий в больницу после работы, начинал поднимать тревогу, и её вновь обкалывали всякими лекарствами и насильно будили, хотя даже просыпаясь, Риза ничего не понимала, никак не реагировала и лежала, смотря в потолок невидящим взглядом.
Иногда она внезапно начинала осознавать происходящее, разгоняя туман в сознании. В такие моменты Риза могла обнаружить, что сидит, опёршись на подушку, а рядом большой, телосложением напоминающий шкаф, мужчина что-то ей читал, иногда бросая на неё печальные взгляды и вытирая слезинку, скатившуюся по щеке. Могла обнаружить, что светленькая девочка, слишком худая для своего роста, кормила её из ложечки какой-то кашей и вытирала ей лицо и грудь, если еда вываливалась изо рта. Однажды обнаружила, что пытается подняться с кровати, а чьи-то тёплые шершавые пальцы осторожно ложатся на её раненые плечи и пытаются уложить обратно.- Ещё слишком рано, Риза, слишком рано, милая, - и она начинала цепляться за голос мужчины, который приходил к ней каждый вечер и который иногда становился Роем, в те моменты, когда в памяти мелькало что-нибудь из семейной жизни.- Старший лейтенант Риза Хоукай, - выдохнула как-то она, и парнишка с длинными чёрными волосами, который приходил к ней несколько раз в неделю, приводя с собой какую-то молчаливую блондинку, так и замер с фотоальбомом в руках.- Это ты, мама, - покачал головой Трейн или Скотт, потому что Риза никак не могла вспомнить, как точно звали парнишку.
- Мама, - тихо повторила она, глядя на одну из фотографий, на которую указывал сын. – Папа… нет, полковник, - и тут же точно и окончательно вспомнила, что её мужа зовут Рой Мустанг и что теперь он президент страны, а она его первая леди. Травмированная первая леди.
Через пару дней она вспомнила, что, когда родила мальчишку в поезде, дала ему имя Трейн – не Скотт. И после того, как назвала парня по родному имени, тот похвалил её и пожелал побыстрее всё вспомнить и скорее выздороветь. Ринни превратилась в Ринс, и Риза уже ничего не говорила про школу, которую девочка забросила её ещё во втором классе из-за болезни, перейдя на домашнее обучение.
Память возвращалась, но что случилось в день, когда Рой нашёл её в испачканной кровью кухне, и кто сделал это с ней восстановить не удавалось, как бы супруг не умолял вспомнить хотя бы какие-нибудь особые приметы того человека. Раньше от попыток извлечь из памяти этот момент она засыпала – резко отключалась от реальности, однажды даже на руках у Роя, когда он помогал ей воспользоваться туалетом, - теперь же у неё начинала болеть голова, а нога, закованная в гипс, молила чтобы её почесали.И вот это всё, что было до последних дней до выписки из больницы, Риза называла чистилищем. Застревание между миром и собственным сознанием. А кошмарам не требовалось какое-нибудь пафосное или крутое, как выражался Трейн, название. Просто плохие сны, которые иногда бывают у всех.Всегда эти кошмары были одинаковыми. Начиналось всё с темноты, Риза не могла понять, сколько времени она блуждала по тьме, но потом она выходила на полянку, освещаемую растущей луной, и находила там Роя. И на том моменте ей всегда хотелось поскорее проснуться.Рой стоял у противоположного освещённого края поляны, держался за бок и смотрел туда, где снова начиналась тьма. Он не откликался, когда Риза звала его, выкрикивая его имя, фамилию или должность, и ей казалось, что он не слышит её.Она бросалась к нему, хотя во время бега ей казалось, что поляна бесконечная, потому что расстояние никак не желало сокращаться. Риза продолжала звать мужа, и в какой-то момент он даже немного поворачивал голову, словно слышал, но не понимал, откуда шёл звук.И когда она всё же добегала до него, запыхавшись и чуть не валясь с ног от усталости, и хлопала по плечу, Рой, наконец, поворачивался.- Я звал тебя, и ты пришла, - он грустно улыбался, глядя на неё каким-то безжизненным взглядом.- Это я тебя звала, - бурчала Риза, и всегда собиралась спросить что это значило, но не успевала.- Всё что я хотел сказать – я ухожу, Риза, - и Рой действительно уходил в темноту, оставляя свою ничего не понимающую супругу стоять на поляне. Она снова кричала его имя, пыталась вновь войти в темноту, но ничего не происходило и она просыпалась в холодном поту, со стоном прося не уходить.- Да никуда я не уйду, - пытался успокоить её супруг, помогая ей надеть тёплый свитер. За окном шёл снег, падая крупными хлопьями на землю. Так как Рой не успел сменить летнюю резину, домой Мустангов должен был отвезти служебный автомобиль, но водитель не смог подъехать к входу больницы, поэтому нужно было дойти до ворот, и эту задачу осложняло то, что быстро дойти до машины не было возможности из-за повреждений Ризы.- За тобой будет присматривать Ребекка, когда меня не будет дома, - продолжал Рой, поправляя колючий ворот свитера.
- Ребекка… - повторила имя Риза, напрягая память, но ничего не выходило, несмотря на её старания. Стоило ей ухватиться за размытый образ какой-то женщины, как тот ускользал от неё, смешиваясь с потоком других образов.
- Ты помнишь кто это? – супруг поднял на неё обеспокоенный взгляд, и ей удалось поймать одно из воспоминаний – благодаря тому, что там присутствовал Рой, оно было не таким тусклым, как все прочие. Свадьба. Их свадьба. И момент, когда она кидала букет, попав в руки девочки, чуть старше её собственной дочери, и девочка передала цветы Ребекке.- Моя лучшая подруга, - отозвалась Риза, прикрыв глаза.
- Умница, - Рой погладил её по щеке, а потом чмокнул в лоб. – Моя королева, - прошептал он на ухо, а после, просунув руку под её коленями, поднял с кровати, унося прочь из больницы.