Dreizehn (1/1)
Ринслет сидела за своим столом и не могла сосредоточиться, пытаясь нарисовать старшему брату красивый нос, который у неё всё никак не получался. На листе бумаги уже красовались улыбающиеся родители, обнимающие сидящего на диванчике старичка Хаяте. Пёс умер от старости уже лет пять назад, до того, как заболела маленькая хозяйка, но девочка очень хорошо помнила их совместные прогулки и скучала по любимцу.Так же на бумаге уже появился хмурый человечек, который с помощью карандашей и ластика должен был превратиться в вечно недовольного Трейна, и пара чёрточек на месте, где Ринс собиралась нарисовать себя. Нос у будущего нарисованного брата почему-то рисовался либо слишком большим, либо кривым.- Я всё равно нарисую тебя! – шептала девочка, в очередной раз стирая некрасивую чёрточку. Человечек ничего не отвечал, продолжая хмуриться и мрачно смотреть на свою художницу с бумаги.Решив нарисовать нос последним, Ринслет принялась дорисовывать брата. Волосы она принципиально сделала короткими. У папы и других мужчин, фотографии которых она видела в газетах, была короткая причёска, поэтому она считала Трейна каким-то диким. Увы, но стриженный и безносый человечек на рисунке выглядел совсем не так, как родной брат, поэтому создавалось ощущение, что там нарисован кто-то чужой.
Разозлившись, девочка принялась стирать незнакомца вместе с чёрточками, которые приготовила для себя, решив, что родителей и собаки будет достаточно. Перестаравшись, она дотёрла бумагу до дырки и чуть не заплакала, когда лист начал рваться, зацепив мамино плечо.Если раньше можно было обрезать ножницами пустое место, то теперь рисунок был испорчен.Ринслет смяла его и швырнула на пол. Она решила подобрать его потом, а сейчас ей необходимо было успокоиться.
Сердце в груди стучало слишком громко, будто собиралось проломить грудную клетку и вырваться наружу. Девочка читала что-то подобное в одной из страшных книг старшего брата, которую Трейн случайно оставил в гостиной. Ринс не знала было ли это возможно в реальной жизни. Всё равно было страшновато.
Из носа закапала кровь, пачкая стол некрасивыми красными кругами. Она попробовала вытереть кровь рукавом своей чистой пижамы, понимая, что мама будет ругать, но только вымазала его. Кровь продолжала идти.С раздражением дочь президента смела рукой со стола все что под руку попало. На пол полетела книжка, из которой сразу же выпала закладка; с грохотом упала чашка, на кой тут же появились трещины, а содержимое – сладкий чай – расплескалось по полу; брякнулась фарфоровая кукла, тут же лишившись головы.Это не помогло успокоиться, а скорее наоборот – сильнее разозлило. Девочка от души пнула голову куклы, ударяя пальцы на ноге. Из глаз хлынули слёзы, Ринслет схватилась за больное место и запрыгала на месте, продолжая всё пачкать своей кровью.Поскользнувшись на сладкой луже и не удержавшись на одной ноге, она, потеряв равновесие, упала на пол, ударяясь плечом об угол стола, громко заорав.
- Да будьте вы прокляты! – взывала Ринс, медленно поднимаясь, придерживая ушибленное плечо. Слёзы стекали по щекам, она судорожно всхлипывала, задыхаясь от собственной крови. Внутри появилась какая-то злоба на весь мир.- Эй-эй-эй, успокойся, милая! - мама, вбежавшая в комнату, сразу же бросилась к своему второму ребёнку, пытаясь успокоить её, но Ринслет вырвалась из объятий, сильно стукнув Ризу по рёбрам. Женщина, не ожидавшая удара, отшатнулась, схватившись за больное место.
- Ринслет, - прошептала Риза,
- Оставьте меня! – закричала она, заметив появившегося в дверях папу. – Дайте мне побыть одной! Дайте мне… - договорить она не успела, так как Рой, быстро разобравшись в ситуации, посмотрев на испуганную супругу, резко, без замедления, дал дочери пощёчину.
Голова девочки мотнулась в сторону, на щеке тут же появился красный след, а кровь из носа пошла в два раза сильнее.- Вытри свои сопли, - резко произнёс Мустанг, бросив ей в руки платок.- Рой… - прошептала Риза, бросаясь к супругу. Рёбра болели, но глаза были мокрыми далеко не от этого.
- Как ты посмела поднять руку на мать?! – продолжал президент, и женщина поняла – супруг был зол. Если оставить всё как есть, то он легко мог прийти в настоящее бешенство, потому что Ринслет, истекающая кровью, явно не собиралась прощать эту пощёчину.
- Пожалуйста, Рой! – закричала она, остановившись перед ним. Мустанг удивлённо взглянул на неё, а потом, аккуратно прижав к себе, повёл прочь.- Намочи платок холодной водой и приложи к переносице, - напоследок произнёс мужчина, бросив взгляд на дочь через плечо. – Захочешь извиниться перед мамой, – мы у себя, - и он увёл жену прочь, оставив плачущую дочь в одиночестве.