Глава 7. Часть 1. (1/1)

POV Спектра.- Хотя, зачем рассказывать? Лучше тебе самим все увидеть.Казами щелкнул пальцами и я впал в забытье. Все начало расплываться, становиться мутным, как будто через грязное стекло. Потом все стало четче. Это было какое-то темное помещение, по видимому тюрьма. Запах сырости мне показался необычным. Он был наполнен чем-то еще. Резкая примесь притупляла обоняние и мешала ориентироваться. Я огляделся. Стоп, огляделся не я. Я ужаснулся мысли - я в чужом теле. Я могу не только наблюдать, но я еще и осязаю то чего касался тот в ком я, так сказать, существовал. Я был парнем, хоть это немного успокаивало, но вопрос все же оставался без ответа: Где я? Пленник (я так назвал того, в чьем теле оказался) огляделся снова. Мурашки побежали у меня по спине. На полу лежали отрубленные конечности в кандалах. Я бы отскочил в сторону, но пленник не шелохнулся. Он был прикован за пояс к каменной колонне. Наступила пугающая тишина, лишь последовательный стук капель воды нарушал ее. Так прошло около получаса. Я стал сомневаться, в то ли воспоминание отправил меня Шун? Вдруг послышались тяжелые шаги. Пленник, к моему удивлению, стал быстро, но осторожно что-то искать в складках своей одежды. Это "что-то" оказалось кинжалом. Стражник, (это было не трудно понять по кольчужной форме и большой связке ключей в его руке) быстро приближался к деревянной двери с решеткой. Потом он сказал сурово:- Эй ты, Казами, готовься, ты следующий.Я был не просто удивлен, я был шокирован. Казами? Шун Казами? Не ослышался ли я? Так это он находится в тюрьме? Как он здесь оказался и что тут делает? К чему мне знать это воспоминание? Вопросов оказалось гораздо больше, чем ответов, вернее ответов вообще не было. Спустя несколько минут к камере подошел другой, более молодой охранник и стал открывать дверь. Шун встрепенулся, я чувствовал. Когда стражник приблизился ко мне, Шун вонзил ему в грудь кинжал по самую рукоять. Жертва пошатнулась и упала без чувств. Теплая красная жидкость текла по руке. Из-за запаха крови помутилось в глазах, но Казами было не по чем. Я поразился, какими четкими были его движения, видно, что он делал это не впервые. Но когда он безразлично взглянул на тело, обтер кинжал об штанину и со спокойным видом надел на себя одежду стражника, я был разгневан и поражен его безразличием. Тут ничего не поделаешь, Казами - личность странная. После он преспокойно приподнял тело, привязал его к столбу и, оставив все как есть, вышел. Самое ужасное, что я ощущал, так это то что будто бы все это делал я. Я был привязан к столбу, я убил стражника, я сбежал (дальше буду говорить от первого лица, ведь это и вправду делаю я, только делаю чужими руками, говорю чужими словами и слышу чужими ушами). К моему взгляду предстал коридор из больших плит светлого камня, который освещался настенными факелами. Можно подумать, что я в средневековье! Я направился к самой большой двери, от которой по полу тянулся кровавый след. Ох, как я жалел, что Шуну взбрело в голову зайти именно туда! Это была комната пыток. Там присутствовали различные варианты приспособления для пыток (я не знаю как называются земные орудия пыток, поэтому буду просто их описывать): там были что-то на подобие шлема у которого изо рта идет трубка, в которую, наверное, заливают горящую смолу или кипяток, непонятные станки, разнообразные лезвия и окровавленные предметы для бальзамирования. Но я был еще более поражен, когда заметил на стене старое, изорванное знамя святой инквизиции (я был поверхностно ознакомлен с католической церковью в средние века). Значит я не ошибался - средневековье. А может быть это лишь старинные катакомбы? Я не знал. Шун зашел внутрь, осмотрелся и хотел взять какой-то амулет, но обжегся. На руке Казами остался сильный ожег. Амулет был отравлен, но он оторвал большой кусок ткани и завернул в него амулет. После он стремительно вышел.Я бежал по коридорам со множеством дверей. Попадались крохотные деревянные дверки,большие железные и еще там были решетки. Сначала я не понимал, зачем там решетки, но позже до меня дошло - камеры. Позже я слышал чьи-то стоны и приглушенные всхлипывания. Я снова поразился безразличию Шуна. Он был одержим идеей. Какой?..[Конец части]