Неожиданный приказ. Глава IV: Знакомство с полком. (2/2)

Оба майора, было собравшиеся совсем разругаться, действительно успокоились. Агриас смотрел на это всё как на какой-то странный спектакль. Только что фон Таубе выглядел вполне положительно и даже несколько развязно, но как только была задета тема его происхождения — он тут же вскинулся, причём с такой решимостью и гневом, будто его задели за самое живое. Чейнджлинги обычно намного спокойнее выносили ругань и намного реже заставляли отвечать за слова. Единственное, что могло вызвать у них такую дикую ярость — это оскорбление матери. Подобные ругательства можно было услышать либо в самом жарком бою, либо в перепалке, вышедшей за всякие границы. После таких выражений обидчика сразу били копытом по морде, не вставая в позу и не выказывая излишних эмоций, по поводу услышанного. Тем временем, Фогелькац обратил внимание на него.

— О, к нам явился офицер из чейнджлингов… Вы — заблудший народ, далёкий от божественной благодати... Я как-то раз беседовал с офицером из чейнджлингской военной миссии... Да, вы действительно далеки от Богов... — Какое-то время фельдкурат просидел, вперив глаза в пол. Он хотел что-то сказать, но сколько не силился — не мог сформулировать мысли. Наконец, он встал и устало сказал:

— Что-ж, господа... Я устал и... — Грифон широко зевнул. — … сильно выпил, так что мне следует удалиться к себе в келью. Жду вас на заутренней молитве... Кстати, как справились мои подопечные в моё отсутствие?

Из комнаты раздалось несколько слабых одобрительных возгласов. Это вполне устроило священника, он удалился. Установилось молчание: грифоны сами испытывали противоречивые чувства, не говоря уже об Агриасе, который вообще не понимал, что требуется от него в данной ситуации.

— Герр майор, — наконец нарушил молчание Оствальд, — я вам не советую формировать на этой ситуации какое-то мнение. Честно сказать, мне даже стыдно перед вами за всё произошедшее.

— Ничего страшного. — едва выдавливая из себя слова проговорил перевёртыш. — Если к коллективу нужно будет привыкать — я привыкну. Мне не впервой.

— Не впервой? — оживился Айзенкопф, быстрее остальных вернувшийся в изначальную канву беседы.

— Да, не впервой. — начал Агриас, намереваясь сразу решить и все вопросы касательно своей предыстории. — Пришлось привыкать к службе в пехотной дивизии, которая квартировала на захолустном пограничье и состояла, соответственно, из кадров закалённых местной природой. Я же привык к тепличным условиям ульев, поэтому те погодные стала для меня большим испытанием. Так или иначе, мы успешно действовали против оленей во время кампании. Мы разбили много оленийских частей и даже взяли два города. Наш полк принял участие в триумфальном параде, а там были только самые отличившиеся части.

— Хм... Интересно. Мы ознакомлялись с ходом той "молниеносной войны", которую вы закончили не успев начать. Вы сражались в пехоте, а значит, воевали в Восточной Олении, так? — Подал голос Крамер, внимательно слушавший чейнджлинга.

— Да, наша дивизия стояла под началом генерала Ларинкса.

— Значит, вам не довелось участвовать в броске на Манти?

— Не довелось.

— Тогда чем образ ваших действий отличался от того, как действовали мы во время борьбы с республиканцами? Штурмовые группы для прорыва укреплений — наша задумка, организация артиллерии на группы различного назначения так же впервые была реализована Кайзерхеером. Что такого новаторского вы использовали? И победили бы вы, если бы ваш неприятель оказался бы хоть на толику сильнее?

— Мы применили моторазведку, авиацию и единый пулемёт, а так же миномёты и лёгкие полевые орудия. Наши подразделения были организованы более гибким образом и исходя из этого наши действия были более осмысленными и своевременными. Не хочу никого уязвить, но по убеждению нашего командования телефонный провод и радиоволна — это такое же оружие, как винтовка или орудие. Даже пехота в условиях новой войны способна действовать быстро и эффективно, побеждая неприятеля не лобовым натиском, но манёвром и огнём.

Крамер выслушал Агриаса и снова задумался. Остальные так же не нашли чем возразить. Эта ситуация была какой-то неправильной, разговор будто что-то сбило с панталыку.

— Кстати, а как вас зовут?

— Агриас цу Гардис.

— цу Гардис это фамилия?

— Нечто наподобие фамилии, но не фамилия.

— Ясно. Мне кажется, что вы уже узнали всё, что хотели.

— Вполне, герр Оствальд. Побудка у вас происходит в пять часов утра?

— Да.

— А ваши службы в подразделении обязательны?

— На бумаге обязательны, но на деле зачастую оказывается так, что фельдкурат отсутствует в части и мы не можем отпустить полноценную службу Арктурию, как это положено всем военным. На самом деле, поклонение этому богу обычно воспринимается не так критично и серьёзно, как остальным. Зачастую арктурианские священники больше видят себя офицерами, чем служителями церкви. Это толкает их на различное беспутство...***Разговор не разгорелся с новой силой и вскоре подошёл к концу. Дело было уже сильно к вечеру, так что офицеры попрощались с Агриасом и стали расходиться. К майору был приставлен денщик — молодой солдат по имени Карл. Он показал чейнджлингу полковую канцелярию, а потом отвёл к комнате, в которой перевёртышу предлагалось ночевать. К этой комнате прилагалась небольшая каморка, предназначенная для Карла. Это сильно напоминало устройство всяких дорогих отелей, в номерах которых часто можно было встретить маленькие комнатки для охраны или слуг. Карл в данном случае являлся слугой Агриаса, что его вовсе не радовало.

— Рядовой, а какие у вас в полку порядки? Я слышал, у вас много опытных солдат, а вы вовсе не похожи на ефрейтора. — Начал разговор чейнджлинг, садясь на стоящий в комнате стул, собиравшийся было скрыться в каморке остановился и с удивлением посмотрел на него.

— Всякие, господин офицер. — Уклончиво ответил грифон, с нетерпением ожидая разрешения скрыться с глаз своего начальника. Агриас посмотрел на него и понял, что от своего подчинённого каких-то подробностей он не узнает, по крайней мере сейчас.

— Ладно, я расспрошу вас позже. Но имейте ввиду, что мне вовсе не нравится ваше положение слуги, и я не намерен эксплуатировать вас как раба. Вы простой солдат, и мне бы хотелось знать, какие настроения и порядки ходят среди рядового и младшего состава полка. Вы поможете мне в этом?

— Помогу чем смогу, господин офицер. Разрешите идти на боковую?

— Идите.

Время до сна чейнджлинг провёл наедине с мыслями. Сегодняшний день вышел очень насыщенным, завтрашний обещал ещё больше. Агриас уснул раньше отбоя, а проснулся как раз вовремя, в пять утра. Первое, что он заметил — это то, что Карл уже бодрствовал, причём уже давно. Солдат был умыт, одет и в целом выглядел по форме.

— Когда у вас завтрак? — Спросил Агриас, продирая глаза.

— В девять утра, господин офицер. Сейчас начнётся развод, а потом заутреня.

— Понятно. Пока можете быть свободны, когда вы мне понадобитесь — я позову.

Денщик робко кивнул и тут же покинул комнату. Чейнджлинг же приступил к утренним процедурам.

Ночью в расположение приехал полковник, так что развод прошёл по всем правилам. Фон Цапфель официально представил Агриаса полку, что вызвало довольно смешанную реакцию у рядовых и младших офицеров. Почти все из них крайне смутно понимали, зачем тут нужен перевёртыш. Кое-кто даже окрестил цу Гардиса шпионом.

Сразу после развода началась утренняя служба. По всему городу разливался звон колоколов, созывающий прихожан, и солдаты в этом случае не были исключением. Агриас разумеется не участвовал во всём этом, но ему было очень интересно посмотреть на то, как грифоны молятся. На территории казарм находилась лишь небольшая часовня бога Арктурия, так что служба проходила под открытым небом. Агриас смотрел на это всё с некоторого расстояния, стараясь не обратить на себя лишних глаз.

Вот на кафедру взошёл Фогелькац. Выглядел он абсолютно трезвым, будто событий вчерашнего вечера не было в принципе. Перед его кафедрой был весь полк — сотни грифонов стояли в вертикальной позе, покорно склонив головы и держа в своих передних лапах свои головные уборы.

— Credo in Boreas, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae... — Нараспев произнёс Фогелькац. Окружающие часовню казарменные корпуса создавали странный, но захватывающий акустический эффект.

— Credo in Boreas, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae...— Повторили за ним солдаты и офицеры. Звук сотен голосов сливался воедино и отталкивался от стен. Тем временем в ярко-голубом небе поднималось солнце. Его лучи золотили крышу часовни и оттеняли всё, что находилось под ней. Фельдкурат стоял за кафедрой в своём прежнем чёрном наряде, только с его плеч опускались полосы бело-золотой ткани, придававшие ему выделяющийся и возвышенный вид. Здесь и сейчас он находился на там, где должен был. Во время таких месс все быстро забывали все его пороки и грехи, так как святой отец действительно знал своё дело.

Агриас не мог отвести взгляда от творящегося действа, он раз за разом ловил себя на странной мысли, на мысли о том, что ему это нравится. Над всеми этими военными не возвышалось сводов кафедрального собора, им не играл орган и не пел хор; сам их род занятий, казалось бы, не располагал к религиозности, но они, тем не менее, относились к вере с искренним трепетом и глубоким уважением. Майоры, которые ещё вчера подшучивали над фельдкуратом, сейчас смиренно читали молитвы, склонив головы к земле.

Когда служба уже подходила к концу, чейнджлингский майор уже начинал понимать, что имеет дело с чем-то совершенно непривычным ему. Все те знания, которые успели ему вложить в Посольстве, сейчас казались мизером, каким-то бессовестным упрощением чего-то намного более сложного и великого...